Покоя нет! Есть только честь и воля!

Что тревожит заслуженного кисловодского пенсионера, бывшего прокурора и журналиста, свидетеля двух противоречивых эпох

Стабильные, предсказуемые годы
Знакомство мое с жителем Кисловодска, заслуженным пенсионером Анатолием Алексеевичем Безугловым явилось чистой случайностью. На днях мой товарищ не без гордости протянул мне визитку: «Смотри, это все один человек». 
С изумлением читаю: «Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, академик, профессор, Почетный работник прокуратуры РФ, Почетный адвокат России, член Союза писателей РФ, член Союза журналистов РФ».
Особо отмечу вот что: все перечисленные регалии моим новым знакомым приобретены в советское время, когда одолеть очередную почетную и заслуженную ступень можно было исключительно кровью и потом – никаких покупных дипломов и званий, как сегодня. Это говядину тогда по блату выносили с черного входа продмага, но даже самое рядовое членство в общественной организации следовало заслужить.  
Мы сидим с Анатолием Алексеевичем у него дома, на окраине Кисловодска, куда он по совету друзей лет десять назад перебрался из шумной, суетливой столицы. А до этого на Ставрополье бывал лишь однажды, лет сорок назад, по редакционному заданию. 
В командировки тогда посылали людей, не только имеющих за плечами приличный опыт и стаж, но еще наделенных прочным внутренним стержнем. О том же, что стержень этот в Анатолии Безуглове был с детства, свидетельствует пара таких вот эпизодов.
Первоклашкой Толя огорошил родителей не терпящим возражения тоном: «На родительские собрания не являться, поведением моим не интересоваться!» 
Мама с папой наказ исполнили лишь потому, что не сомневались: сын дурного не выкинет. Ничего и не выкинул, но с младенчества по жизни привык ступать самостоятельной поступью, что проявилось во втором эпизоде, год спустя. 
Получив четверку и ни слова не сказав об этом родителям, отправился домой к учительнице выяснять отношения. Не в том смысле, как это принято понимать сейчас, а намеревался решительно отстаивать свою точку зрения, доказывать, что он заслуживает лучшей отметки.
Ситуаций, в которых требовалось проявить волевой характер, жизнь Анатолию Безуглову подкидывала не мало. Но хватало и чистого везения, какое могло быть только в стабильные, предсказуемые советские годы, когда партия не только зорко следила за моральным обликом гражданина, но, при случае, могла его морально и уничтожить. 
И все же некоторые, лишь на первый взгляд случайные, события минувшей эпохи в сознании старшего поколения с каждым годом обретают все большую ценность и значимость.
О них Анатолий Алексеевич вспоминает с таким чувством уважительной отстраненности, будто и не с ним это было.

Кто тут критиковал?
Пролетели годы учебы в Москов-ском юридическом институте, пришло время распределяться. Понятно, тянуло домой, в донские степи, в родную Платовскую. Даром что Безугловы жили соседями с дочкой легендарного красного командарма Семена Буденного, полезными связями новоиспеченный юрист не обзавелся. 
В перспективе маячила должность районного следователя Мурманской области. Короче, направление на руках, а потому - бегом в общагу паковать чемоданы!
Но тут один из членов комиссии по распределению Дмитрий Степанович Карев, помощник главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе, генерал прокуратуры, педагог со стажем, что-то смутно припоминая, уже в дверях задержал молодого специалиста:
«Не вы ли это, юноша, на научном семинаре критиковали прокуратуру за слабую аргументацию в судах?»
«Да, я критиковал, готов и сейчас поспорить», - смело бросил вызов студент. 
«Критиковать, конечно, тоже уметь надо. Другое дело – воплотить свои доводы на практике. А хотели бы вы поработать…  в Генпрокуратуре СССР?» - да так спокойненько предложил. Кому?! Мальчишке, не успевшему еще понюхать пороху, которого-то и видел второй раз в жизни! «Вот и докажите, на что способны».
К работе в должности прокурора уголовно-судебного дела Генеральной прокуратуры СССР, в чью сферу влияния входили четыре союзные республики, Анатолий Безуглов приступил уже на следующий день. Новичку, попавшему во всесильное ведомство, тогда едва стукнуло 22. Было это в середине 1950-х.
Опыта не хватало? Еще бы! Мог ошибаться? Запросто! Но за все годы работы в должности был исключительно самостоятельной фигурой, по собственному признанию, ни разу не испытав давления со стороны начальства или ЦК, опирался только на силу знаний, убеждений и советы коллег.
Судя по сводкам с кадровых фронтов, что дают современные масс-медиа, поверить в это почти невозможно. А ведь именно эта самостоятельность и самодостаточность была стержнем любой профессии, что впоследствии и позволило Безуглову сделать выбор в пользу журналистики, добровольно (!) отказавшись от очевидного карьерного роста, ощутимых социальных благ, наконец, амбиций,  свойственных сотруднику ведомства, от одного упоминания которого многих бросало в жар. 
Такой вот разворот на все сто восемьдесят градусов для нашего времени тоже немыслимый.
Но должность Анатолий Безуглов оставил не с бухты-барахты, а имея в активе десятки публикаций, выступления на телевидении. А главное, ушел потому, что не сомневался: слово журналиста - инструмент не менее действенный, чем УПК СССР.

Скандал замяли
О своем решении расстаться с прокуратурой Безуглов не жалел ни минуты. Окончил курсы журналиста Высшей партийной школы при ЦК партии, трудился в «Советской России», защитил диссертацию, в равной степени применив знания юриста и журналиста. 
Попал в Совинформбюро, сегодня  больше известное как Агентство печати «Новости» (издавало 60 иллюстрированных газет и журналов на 45 языках мира разовым тиражом 4,3 млн. экземпляров), где руководил отделом стран Азии, Африки и Латинской Америки.
С интересом всеохватного человека с головой окунулся в науку и преподавание, работал во Всесоюзном юридическом заочном институте им. Кутафина, Институте государства и права АН СССР, защитил докторскую, был одним из разработчиков закона «О статусе депутатов в СССР».
Старался успеть повсюду, писал, читал лекции, просиживал в библиотеках, пока эта круговерть не привела на телевидение, в передачу «Человек и Закон», имевшую тогда невероятную популярность. 30 тысяч писем ежемесячно, и на каждое силами опытных юристов-практиков готовился квалифицированный ответ!
За годы работы на передаче исколесил весь Союз, забираясь в самые дальние его уголки, иногда и не раз - с контрольной проверкой, ведь без рубрик «По следам выступления» советская журналистика себя не мыслила. 
Было дело, даже девчонки с какой-то фабрики в Одессе в честь Анатолия Безуглова взяли повышенные соцобязательства. Это сегодня смешно, а тогда налагало огромную дополнительную ответственность. 
А вот знакомство со Ставропольским краем, особенным, что стало ясно сразу, состоялось так.
Не полагаясь на связь и почту, в Москву, в редакцию, прибыл чабан из Нефтекумска с одной важной миссией - лично рассказать, как дурачат рабочего человека партийные и хозяйственные боссы.
Выяснилось, что местное начальство широко протрубило об открытии в городе Дворца пионеров, решив таким образом пустить пыль в глаза столичным товарищам - не только ведь торговцы овощами обвешивали покупателей, свои потайные «гирьки» имелись на всех уровнях власти. Дворец вроде как построили, только обживать не спешили - там штукатурка сыплется, тут крыша течет...
По примеру великого князя киевского Святослава, с его вошедшим в историю изречением «Иду на вы», Безуглов о готовящемся визите дает телефонограмму в крайком партии, прибывает на место, подтягивает из Ставрополя телевизионную съемочную группу и начинает вникать в суть дела.
Как ни боялись люди партийного пресса, а на прием к столичному корреспонденту выстроилась очередь, человек сто. Истории сыпались одна криминальнее другой: от незаконных увольнений до крупных хищений на нефтепромыслах.
Разбор полетов происходит в присутствии членов горкома партии. Только первый секретарь накануне встречи резво так засобирался в отпуск, исчезнув в неизвестном направлении. 
Ускользнул и первый секретарь крайкома, даже не прислал замов. Оно и понятно: происходящее многим из них не оставляло шансов на безоблачную карьеру.
В общем, с убийственными фактами Безуглов является в кабинет начальника нефтекумской милиции. Всякое, конечно, доводилось видеть, но такого не ожидал. Вчера еще вальяжный полковник впился ногтями в кожаное кресло и  дрожащим голосом заверещал: «Я не виноват, у меня дети, не пойду в тюрьму!..»
В советские годы до оппонирования самым высоким чиновникам дело, конечно, не доходило. Но на уровне краев и областей партхозактив держали под присмотром, не позволяя расслабляться. Один факт того, что в негативном свете можно попасть на страницы газеты, приводил в трепет.  
Любопытно, что после окончания расследования коррупционного «краснодарско-сочинского» дела в начале 80-х (более пяти тысяч чиновников уволены, сняты со своих постов, исключены из партии; около полутора тысяч осуждены и получили немалые сроки; едва уголовного преследования избежал первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Медунов) следующим делом союзного значения должно было стать «ставропольское». 
О том, что наш край ждут чистки круче, чем на Кубани, с Анатолием Безугловым поделился его друг, начальник следственной части союзной прокуратуры Герман Каракозов.
Но «ставропольское» дело развернуть прокуратуре не дали. Скорее всего, не обошлось без участия Михаила Горбачева, к тому времени вполне окрепшего в должности секретаря ЦК партии. 
А вскоре страна закрутилась в перестроечном водовороте, назревали события, в итоге опрокинувшие государство со всеми его устоями и законами. 
Партийная мафия, отбросив коммунистическую мишуру, шустро встала на рельсы капитализма, обзавелась заводами, фабриками, пароходами, сформировался новый класс банкиров и олигархов.
Достать вчерашних партбонз было практически невозможно.

Делай, что должен…
Оставив прокуратуру ради журналистики, Анатолий Безуглов, казалось бы, нашел и  раскрыл себя в полной мере (параллельно с основной работой являлся членом редакционной коллегии не менее десятка журналов и газет, инициировал выпуск популярного 30-томного издания «Советский детектив», разошедшегося тиражом в полмиллиона экземпляров).
Но неуемная натура и огромный жизненный опыт требовали выхода, и Безуглов начал писать детективы, детские приключенческие повести и рассказы, далеко шагнув за рамки первой своей профессии, но и не предав ее, не растеряв былой выправки.
Излюбленному детективу посвятил много лет, а сюжеты черпал из практики коллег, которые умели носом землю рыть не только в уютных рабочих кабинетах. 
Так, судьба свела со следователями по особо важным делам Генпрокуратуры СССР Тельманом Гдляном и Николаем Ивановым, возглавившими комиссию по расследованию злоупотреблений в Узбекистане в рамках громкого «хлопкового» дела. Оба прославились тем, что никто до них не копал так глубоко, до самых корней мафиозных кланов. 
На следователей обрушились репрессии, в отношении них сфабриковали уголовное дело, незаконно уволили со службы, лишили званий, но они под системой не прогнулись, выстояли, доказав, что умеют держать удар.
Первые в стране публикации о коррупции на самой верхушке власти им помогал готовить Анатолий Безуглов. Что не удавалось напечатать в центральной прессе, пристраивали в республиках.  
По трилогии Анатолия Безуглова «Конец Хитрова рынка» в Театре Ленинского комсомола поставили спектакль, в котором роль Сени Булаева сыграл молодой актер Николай Караченцов. По телевизору и сегодня крутят фильмы по книгам Безуглова: «Сувенир для прокурора», «Заложники дьявола», «Хищники» с участием актеров первой величины. Так, к слову, раскрывается еще одна грань прокурора, журналиста, ученого - писательская.
Немало жарких споров о настоящем и будущем страны провел он с теми, кого знал и ценил. Людьми известными прежде всего своей позицией, порядочностью, умением держать слово, в своей области профессионалами, интеллигентами той еще, старой школы.
Идейные такие стречаются и сегодня, но все реже, вроде краснокнижных цветов, о чем герой мой констатирует с горечью и какой-то даже обреченностью. Перспектива лишиться причастности к власти вынуждает многих избрать молчание. 
Какой уж тут патриотизм, если приспособленчество к любой власти и обстоятельствам стало нормой большинства. Свидетельство тому - минувшие выборы: народ надули, интеллигенция безмолвствует (и это только  видимая часть современного политического и  морального «Хитрова рынка»).
 Когда Безуглов покидал Генеральную прокуратуру, то и мысли не допускал, что совершает ошибку. А карьера, теплый кабинет, служебное авто, спецпаек? Да черт бы с ними, ведь очищать партийные ряды от проходимцев, искоренять ложь и утверждать правду силой журналистского слова куда сподручнее!  
Сможет ли российская интеллигенция отказаться от «пряников», заготовленных для нее «за лояльность» властью? Если не сможет, то общество лишится памяти, должной хранить моральные и этические эталоны, ведь ни бизнес, ни технократы творческую элиту не заменят. От журналистов в этом смысле зависит больше, чем от кого-либо.
 В этих своих выводах мой новый знакомый не сомневается: в свою бытность он побывал во многих профессиональных ипостасях, стал свидетелем двух противоречивых эпох,  ему есть с чем сравнивать.

Олег ПАРФЁНОВ

paeda08 января 2012, 16:24