Поиск на сайте

На днях кассационная коллегия краевого суда повторно рассмотрит жалобу инспекторов ДПС, дважды засуженных невинномысским следствием, прокуратурой и судом. Оценка судебного решения вышестоящей инстанции будет означать: есть ли надежда на то, что борьба с безудержной коррупцией в крае имеет правовые шансы на победу.   

 

Предыстория уголовного дела, в котором я принимал участие, как адвокат, такова. ...Город Невинномысск. Начало июля 2009 года, поздний вечер. Три молодых человека сопроводили свою встречу обильным возлиянием. Как водится, не хватило. А в двух кварталах круглосуточный магазин. Делов-то - пять минут в оба конца на их «семерке».
В это же время в том же районе двигался патруль ДПС - инспекторы Константин Смирнов и Николай Головачев. По закону бутерброда, всегда падающего маслом вниз, их пути пересеклись. Дэпээсники бы не обратили внимания на ту «семерку», да уж больно резко, с заносом на обочину, она свернула во двор пятиэтажки.
Короткая погоня... И вот они стоят друг напротив друга. С одной стороны, нетрезвый водитель и два его нетрезвых друга. С другой, два инспектора ДПС и сугубо гражданское лицо - их общественный помощник. 
Заурядная история. Заурядный и конец. Отстранение. Эвакуатор. Освидетельствование. Протокол. 
Но, как оказалось, это только начало.
Утром, едва проспавшись, руливший «семеркой» отправился в ГАИ города Невинномысска «решать» вопрос с водительскими правами. Как и было принято в отделе административной практики, запросили в обмен на протокол денег. Попросили много. Тот - в ФСБ. Ему - микрофон. Он опять на переговоры. Записал, денег дал. Мздоимец был пойман и осужден. 
При чем здесь два инспектора ДПС, спросите? А вот при чем. Пока следственная машина перемалывала того взяточника из отдела административной практики гаишной службы, в ее недрах зрело соображение: коль скоро, по словам «потерпевшего», он пьянствовал в машине не трогаясь с места, значит, можно обвинить  инспекторов, которые составили-де ложные протоколы, а это уже вам - должностной подлог. И вот через пять месяцев(!) возбуждается уголовное дело в отношении офицеров ДПС Константина Смирнова и Николая Головачева. 
В чем суть обвинения? Она проста, как детский кубик. Два инспектора ложно-де понимали интересы службы: старались добыть для отдела больше протоколов, чтобы при подведении итогов  выглядеть успешными и выделиться  для получения дополнительной лычки на погоны или продвинуться на более престижную должность. Поэтому, мол, и составили материал об административном правонарушении, которого вроде бы не было. За качественные показатели, мол, боролись. 
Однако, согласно закону, должностной подлог совершается с прямым умыслом, и чтоб обязательно заинтересованность была материальная или иная личная (заковыристая формулировка, но для дутых дел ценная, чем пожелаешь, тем и наполнишь). 
Вот и инспекторов обвиняют в ложном понимании интересов службы, что в переводе с юридического на русский означает: мол, в потемках блуждали, не за себя - за отдел радели.  
Спросите, где же тогда прямой умысел и личная заинтересованность? Правильно, нет ни того ни другого. Это так, для поддержки обвинения. 
Мне возразят. Все они, гаишники, одним миром мазаны. Не было бы доказательств - не было бы и дела. Не торопитесь. Как говорится у нас в России,  был бы человек, а удавка на него найдется…  В нашем случае прямые показания троих собутыльников против прямых показаний двух инспекторов ДПС и одного общественника. Трое на трое. Кому же верить?
Для разрешения этой задачки надо помнить, что оценку доказательствам дает следователь. Связав себя возбуждением уголовного дела, у него только один путь - довести его до суда любыми путями, так как возбуждение дела должно быть законным. Это уже качественные показатели работы и его лично, и его подразделения. 
Из этих тысячных долей процентов складывается одна большая цифра, по которой оценивается работа всего Следственного комитета РФ. Поэтому для поддержки абсолютно натянутого обвинения его необходимо подкрепить хотя бы косвенными доказательствами. Косвенные доказательства сами по себе не имеют никакого значения, но в совокупности с прямыми укрепляют дело. Вот такая кухня.
Следователи допрашивают полдюжины соседей, которые говорят, что сами они в это время ничего не видели. Но сосед - парнишка-де неплохой. И машина его днем стояла на том же месте, откуда ночью ее забирал эвакуатор.
Ну и что это за косвенные доказательства? Да просто никакие. Я же говорил: следователь дает оценку доказательствам. Здесь же в сборе косвенных доказательств дошло до маразма. Например, как уличить инспекторов в том, что они составляли протоколы без понятых (что по закону не положено), один из которых был водителем эвакуатора (машину вызвали инспекторы в тот ночной двор, где разбирались с нарушителями). 
Следствие в обвинительном раже поначалу утверждало, что в указанное время эвакуатора во дворе не было, и вообще сомневалось, что водитель  ставил свою подпись в качестве понятого. Провели экспертизу почерка, которая подтвердила: на одном протоколе точно подпись водителя, а на другом его закорючку поставили под сомнение. А председательствующая на процессе  судья Невинномысского горсуда Светлана Солдатова определила: не было понятых - и точка. 
Казалось бы, вот где раздолье для сотрудников надзорного органа! Смотрите,  товарищи прокуроры, в оба глаза, как шьют дело двум инспекторам, подгоняя нелепые косвенные «доказательства» под обвинение, под высосанное из пальца «преступление».
Но что возьмешь с государственного органа, перегруженного полномочиями, по каждому из которых свои качественные показатели и где штатные сотрудники едва справляются с бесчисленными отчетами?!
Недосмотрел помощник, неосторожный росчерк пера - и вот уже прокурор связал себя утверждением обвинительного заключения.  Назад дороги нет. Упаси бог - на показателях работы отразится.
Так и наше дело неспешно дошло до суда, качество работы которого, в свою очередь, оценивается отношением отмененных или измененных решений к общему числу принятых. То есть, чем больше решений (приговоров) осталось в силе, тем лучше работает судебная система. Называется это «стабильностью» судебных актов.  
Судебное следствие мало чем отличается от предварительного. Разница, например, в том, что следователь допрашивает свидетеля один, излагая его показания юридическим языком, который зачастую не совпадает с разговорным. На их жаргоне это называется «правильно допросить свидетеля», а в суде допрашивают по очереди все участники. 
Тут, как правило, показания приобретают другую окраску. Акценты смещаются. Но у обвинения есть палочка-выручалочка: оглашается протокол, составленный следователем, и берется за основу. Свидетель облегченно соглашается, потому что сбит с толку вопросами и уже не понимает, чего от него хотят. Он-то уверен, что и следователю, и суду говорил одно и то же.
Ничем не отличался и данный процесс. Уровень его обвинительной предвзятости для меня лично определил один вопрос, когда председательствующий спросил подсудимого: почему (по его мнению) потерпевший настойчиво утверждает, что не управлял машиной в состоянии алкогольного опьянения, - ведь это причиняет ему столько неудобств: по допросам ходить, время терять. 
Почему я придал этому вопросу значение? Да потому, что ответ на него может быть только предположительным, а с правовой точки зрения любой ответ, основанный на догадке или предположении, ничтожен. Однако эта  деталь, одна из многих подобных, ясно продемонстрировала  обвинительное отношение суда к рассматриваемому делу на всем протяжении процесса.
Или вот такой показательный пассаж, который внес некоторое  оживление в судебное заседание. Государственный обвинитель пылко ходатайствовал перед судом об оглашении стенограммы фоноскопической экспертизы, произведенной по другому уголовному делу в отношении другого лица. 
Защита удивилась и возражала: суд не может в рамках одного дела оценивать экспертное заключение по другому делу, в котором ни одна сторона процесса не участвовала.  Это какая-то правовая абракадабра, совершенно потрясающая в устах представителя прокуратуры. 
Однако суд с гособвинителем согласился(?!). Достали дело из архива. Почитали стенограмму. В конце судебного следствия председательствующий спрашивает: намерен ли обвинитель ссылаться на этот материал как на доказательство? Прокурор ответил: нет, не намерен. Вот такие кренделя. К чему огород городили?
Но абсолютное изумление вызывает парадокс, который наверняка войдет в анналы безумств судебно-прокурорской и правосудной логики. 
Представьте себе только, что в качестве доказательства вины государственный обвинитель сослался на то, что мой подзащитный Константин Смирнов - ветеран, участник боевых действий - награжден медалью и двумя нагрудными знаками за отличные показатели. 
Перечислил пять почетных грамот и одну благодарность. Сослался на положительные характеристики и аттестации за все время службы. Дескать, всю жизнь выслуживался, и в этот раз выслужиться хотел, вот и пошел... на преступление.
Вообще-то, недоглядело обвинение в подсчете поощрений Константина Смирнова. В общей сложности мой подзащитный имеет сорок шесть поощрений. Ах-ах, сколько же косвенных доказательств упущено обвинением и судом! Ведь по их логике каждое из 46 поощрений доказывало и усиливало «вину» инспектора, работавшего на износ и получавшего поощрения, чтобы выслужиться... для осуществления преступных замыслов.
Нормальный человек от этого просто свихнется. Ни правовой логики, ни здравого смысла, ни морали! 
К слову, все свои грамоты старший инспектор ДПС Константин Смирнов после суда сжег. Чем еще честный человек в милицейской форме мог выразить свое потрясение правовым беспределом?!
В невинномысской ГАИ сжигают протоколы инспекторов, чтобы брать взятки. А инспектор Смирнов сжигает грамоты, поощрявшие его честную работу. Но местная Фемида эту задокументированную честность ставит ему  в вину! Поразительно лихо, беспощадно, аморально, бесчестно правоохранительная триада, объединенная с судом, ломает судьбы двух порядочных людей. Хуже всего, что участники  этого неправедного местечкового союза  уверены в поддержке вышестоящих органов. На все остальное им наплевать.
Если бы правоохранителям важно было убедить общество в справедливости и законности своих выводов по этому резонансному делу,  они не отметали бы с категоричным и немотивированным упрямством многократные просьбы, требования офицеров ДПС проверить их показания на детекторе лжи. Вот где бы наступил момент истины! Но по всему именно его-то преследователи офицеров и боятся.  
...Приговор, как и ожидалось, стал обвинительным. Суд положил в основу обвинительного приговора пять отличных служебных характеристик, две почетные грамоты за образцовое исполнение служебного долга, три представления  к присвоению очередного звания и одну отличную аттестацию. Я не шучу. Так написано в приговоре. 
Для того, чтобы осмыслить обстоятельства, проанализировать доказательства, мотивированно принять одни и отвергнуть другие, потом все это изложить на 42-х страницах суду, понадобился всего один час. Оглашение заняло два часа десять минут. Как-то не вяжется эта арифметика с тайной совещательной комнаты. Думаем и печатаем быстрее, чем читаем.
Если мне не изменяет память, на VII Всероссийском съезде судей в 2008 году президент Медведев в поздравлении сказал, что в целом реформа судебной системы завершена успешно. Полагаю, что этот вывод был построен на данных статистики о 96% стабильности судебных решений.
Так что ничего личного. Система сама себя контролирует,  оценивает и докладывает наверх о достигнутых успехах.

 

Сергей ЧИГАНЦЕВ, 
адвокат Ставропольского филиала Международной коллегии адвокатов 
«Санкт-Петербург»

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях