Последний шанс Романовых

Власть всегда считала, что русский народ не созрел для самостоятельного решения вопросов общественно-политической жизни

Известный историк Александр Янов насчитал четырнадцать (!) попыток реформировать российскую государственность в сторону демократизации, вовлечения граждан в управление делами государства, которые предпринимались начиная со времен Ивана Грозного.
Все эти попытки заканчивались провалом благодаря «фронде» из ближайшего окружения правителя. Как результат, русские цари, даже начинавшие так либерально, как Александр I, возвращались к «родному» духу самодержавия.
Николай II был последним русским монархом, у которого была возможность дать своему народу подлинную свободу и модернизировать политическую систему страны.
Но увидеть себя в роли реформатора демократического толка он мог только в страшном сне. Он панически боялся любых выборов, видя в них прямую угрозу самодержавной власти. Даже земства казались ему крамольными.
А когда обстоятельства прижали к стенке – грянул 1905 год, перешагнув через себя, император согласился на создание Государственной думы. Спустя время уже отзывался о ней как о «прежнем грехе». И почти как старый Тарас Бульба, однажды произнес: «Я ее создал, я ее раздавлю…»
Чем все кончилось?.. Зная ответ, нелишне еще раз вспомнить и осмыслить некоторые узловые точки на извилистом пути России к краху.

«Мужик не поймёт...»
А начиналось все с известной речи Николая II 17 января 1905 года после вступления на престол. В ней он произнес такую фразу: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления.
Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».
Как писал историк Сергей Ольденбург: «Русское образованное общество в своем большинстве приняло эту речь как вызов себе».
Парадокс заключался в том, что к тому времени не было ни одного европейского государства, во властных структурах которого не нашлось бы места народным представителям. Россия в этом смысле была исключением.
О том, что этот вопрос живо волновал умы, свидетельствует и письмо Льва Толстого, которое он отправил императору в 1902 году. Он писал: «Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в центральной Африке, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением. И потому поддерживать эту форму правления и связанное с нею православие можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия».
Но Николай II стоял на своем. Он свято верил, что все это – заблуждения интеллигенции. Бывший премьер Сергей Витте рассказывает в своих мемуарах: «Когда мне приходилось при докладе говорить: «Таково общественное мнение», то Государь иногда с сердцем говорил: «А мне какое дело до общественного мнения».
Под общественным мнением император подразумевал рассуждения либерально настроенных людей, которые в его понимании были далеки от народа. «Мужик конституции не поймет, – утверждал он, – а поймет только одно, что царю связали руки».

Как в воду глядел
Шанс привить самодержавию либеральные формы правления появился, когда министром внутренних дел в 1904 году стал князь Петр Святополк-Мирский. Он откровенно говорил, что прочный успех на государственной ниве возможен лишь при «благожелательном и истинно доверчивом отношении к общественным и сословным учреждениям и к населению вообще».
Одновременно он подготовил царю свои предложения и убедил его издать указ о реформировании государственных структур, в котором ключевым пунктом было введение в Государственный совет «выборных представителей от общественных учреждений». По сути, речь шла о первом шаге к конституционной монархии.
Но приглашенный царем для обсуждения этого вопроса Константин Победоносцев, лютый враг любого парламентаризма, резко раскритиковал подготовленный министром проект. Главный его довод был таков: приглашение выборных представителей означает ограничение самодержавия. Поддержали его и другие участники совещания. И Николай II сделал вид, что подчиняется большинству…
Любопытен разговор, который тогда же состоялся у Святополка-Мирского с императрицей Марией Федоровной. Коснувшись политического положения, он сказал, что в России все против существующих порядков. На что императрица резко заметила:
– Да, интеллигенция против царя и его правительства, но весь народ всегда был и будет за царя.
Министр возразил:
– Да, это верно, но события всегда творит всюду интеллигенция, народ же сегодня может убивать интеллигенцию за царя, а завтра – разрушит царские дворцы. Это стихия.
И уже в отчаянии добавил: – Если государь не проведет либеральные реформы, вы все равно получите конституцию, но гораздо более жесткую, чем вы думаете.
Министр – как в воду глядел…

Всегда за царя?
От краха самодержавие в 1905 году спас октябрьский Манифест о даровании конституционных свобод. Статьи, которые он содержал, были намного радикальнее тех, что предлагал министр Святополк-Мирский.
Послушай царь его чуть раньше, революционной бури удалось бы избежать. Хотя Николай так и не понял, что народный бунт усмирили не пули, а написанные на листе бумаги буквы.
А ведь предложения по разрешению назревших политических проблем несли в своей петиции и участники многотысячного мирного шествия 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге.
В прошении, в частности, говорилось: «Необходимо народное представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал себе и управлял собою. Ведь ему только известны истинные его нужды.
Не отталкивай же его помощь, прими ее, повели немедленно, сейчас же призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель. Пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей.
Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов…
Необходимо немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические, религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки… немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии…»
Народ, который якобы «всегда за царя», желал конституцию…

Делиться властью не хотел
В тот день английский корреспондент Диллон спросил одного придворного: «Почему сегодня без соблюдения формальностей убивают безоружных рабочих и студентов?»
И в ответ услышал: «Прошлой ночью его величество решил отстранить гражданскую власть и вручить заботу о поддержании общественного порядка великому князю Владимиру, который очень начитан в истории французской революции и не допустит никаких бездумных послаблений.
…Он считает, что верным средством для исцеления народа от конституционных затей является повешение сотни недовольных в присутствии их товарищей; но его до сих пор не слушали».
Так в нашей истории появилось «кровавое воскресенье».
Вопрос о реформировании политической формы правления вновь заявил о себе в 1915 году. Тогда стало очевидным, что правящий режим полностью обанкротился: из-за продажности и бездеятельности царской бюрократии русская армия на фронтах терпела страшные бедствия. И депутатами Думы был поднят вопрос об «ответственном правительстве», которое зависело бы не от императора, а от народных избранников.
По сути, это означало полный переход России к классической конституционной монархии. По сему случаю в Киеве состоялось даже «совещание Романовых». Все сошлись во мнении: ситуация катастрофическая! И выход один – Николай II должен уступить требованиям Думы и даровать ей право назначать министров.
Но царь ни в какую не хотел делиться своей великодержавной властью. И потому больше прислушивался к словам своей жены Александры Федоровны, которая в письмах к нему постоянно твердила: «Будь тверд... помни, что ты император», «Россия любит кнут!», «...будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом – сокруши их всех!»
В итоге династия Романовых сокрушила самую себя и пустила под откос русскую государственность, ввергнув страну в кровавую мясорубку и заставив десятки миллионов бывших подданных Российской империи заплатить своей кровью за неумение правителей понимать зов Истории.

Виктор СПАССКИЙ,
историк