Поиск на сайте

75 лет назад на Ставрополье  в тяжелейших условиях женщины  и подростки копали рвы укреплённой оборонительной  линии. Никто из них не мог и предположить, что эти защитные сооружения для тысяч советских граждан уже в первые дни оккупации превратятся в рвы смерти

 

В публикациях («Открытая», «Противотанковые рвы, войной оставленные шрамы», №8 от 2 марта с.г.; «Зубы дракона» - памятники на обочине», №11 от 23 марта с.г.) газета рассказала о строительстве в крае осенью 1941 года линии оборонительных укреплений - дотов, блиндажей, противотанковых рвов, траншей. Мы побывали в двух местах той поистине народной стройки, отмеченной беспримерным трудовым подвигом десятков тысяч ставропольцев, - в селах Ивановское и Бешпагир.

Откровенно говоря, не собирались дальше продолжать тему, посчитав ее для газеты исчерпанной. Главное, нам думалось, было сделано - мы смогли увлечь краеведов и музейщиков этой выпавшей из истории края страницей, вдохновить на дальнейшие поиски и открытия.

Особого упоминания заслуживает то, что все они на наши просьбы помочь откликнулись по-настоящему участливо. Что бы ни говорили, а по нынешним временам человеческое неравнодушие вдохновляет, придает сил, наконец делает цель четкой и достижимой.

Но время жизни газетной публикации предсказать сложно. Вот и в нашем случае точку в теме ставить оказалось рано - в редакцию стали звонить и писать свидетели строительства оборонительной линии. Люди, которым далеко за 80, помнят о тех событиях, будто происходили они вчера.

Это последние свидетели тех предвоенных лет, о которых, как выясняется к огромному сожалению, не так уж и много сказано.

Одним из авторов письма в газету стал Николай Ильич Цыбульский, на книгу которого мы сослались в одной из статей. Детские годы провел в Невинномысске, сегодня житель города Майского Кабардино-Балкарии.

Мы знали, что после занятия немцами Невинномысска в августе 1942-го в противотанковых рвах оборонительного укрепления под городом окончилась жизнь более пятисот мирных граждан. Уничтожили их только за то, что они были евреями. Рвы, предназначенные для защиты  населения, стали для него рвами смерти.

Но мы никак не предполагали даже, что Николай Цыбульский мог стать свидетелем того жуткого преступления. Сегодня, может, единственным в стране. Сам факт этого, конечно, потряс, и мы разыскали Николая Ильича.

В Кочубеевском архиве хранятся  акты комиссии по расследованию злодеяний оккупантов. Свои преступления немцы начали с расстрела мирных жителей и раненых красноармейцев. Вот несколько выдержек из архивных документов.

«15 августа 1942 года группа немецких солдат ворвалась во двор инвалида Сергея Крошки, чтобы отобрать сено, кур, корову. Жена инвалида встала на их пути. Ее избили, бросили в кузов машины, вывезли в закубанский противотанковый ров и там расстреляли».

«25 сентября в противотанковый ров и окопы в трех километрах от города, - сказано в другом акте, - живыми загнали 25 мужчин, женщин и детей. Чтобы не кричали, били их по голове оружием, а потом засыпали землей».

Никто не может ручаться за достоверность происходящего почти 75 лет назад, но то, что немцы творили расправу над мирными жителями Невинномысска и его окрестностей в противотанковых рвах, подтверждение находит и в других документах. Этой практики немцы придерживались на всей оккупированной территории юга страны.

 
 
Нервы «лечили» шнапсом
 

«Передайте об этом детям вашим; а дети ваши пусть скажут своим детям, а их дети следующему роду», - сказано в Книге пророка Иоиля.

В 1942-м, когда немцы заняли Невинномысск, Цыбульскому было двенадцать, и в памяти прочно отпечатались ужасы того времени. Мы записали рассказ его почти дословно, чтобы передать на страницах газеты.

Каратели ходили по дворам и вылавливали не успевших эвакуироваться евреев, вспоминает Николай Ильич. Местному населению объявили: кто будет укрывать евреев, того ждет расстрел. Прятаться в лесу смысла не было - в районе Невинномысска он достаточно жиденький, к тому же с одной стороны его омывает Кубань, а с другой - Большой Зеленчук. Весь лес можно прочесать  за несколько часов, и то, что он может стать западней, евреи знали.

Выход был один - прятаться в кукурузе на окраине города и отсюда уже ночами пробираться в сторону Черкесска. Возможно, кому-то и удалось уйти этим путем, но немцы устраивали облавы и выводили из кукурузных зарослей людей целыми семьями.

Раз Николай со своей тетей Нюрой пас коров на склонах Ивановской горы. По всему ее склону пролегал огромный противотанковый ров с десятком дотов, на постройку которых осенью 1941 года было мобилизовано все взрослое население. Окрестность видна как на ладошке: лесополосы, поросшие кустарником терна балки, грунтовая дорога на Черкесск и густые кукурузные поля.

Неподалеку остановился закрытый фургон, из кабины выскочили два автоматчика и пошли вдоль поля. Впереди их мелькнула фигура в черной одежде - это был один из тех, кто надеялся пересидеть день в кукурузе. Немцы окрикнули его, и мужчина, как загипнотизированный, медленно пошел им навстречу. С другой стороны вели еще несколько человек...

Немец дал поверх голов отловленных короткую очередь и жестом приказал лезть в машину. Двери захлопнулись, грузовик поехал в сторону соседнего села Рождественского. Там, недалеко от Кубани, в свое время тоже строили оборонительные укрепления с глубокими противотанковыми рвами. Там, по всей видимости, и расстреляли тех людей.

На другой день Николай пас коров на той же горе, неподалеку от керосинового трубопровода из Грозного. Место это он запомнил навсегда и готов показать его хоть сейчас. Да и как не запомнить было его. В начале войны трубу часто прорывало, керосиновые лужи растекались по окрестности, но грунтовые воды не позволяли ему быстро уходить в землю. Сюда за керосином шли со всей округи с бидонами и баллонами, приезжали на бричках с бочками.

Немецкий фургон остановился у того самого места, где черпали керосин. Из машины на землю стали спрыгивать люди, больше двадцати. По команде разобрали лопаты и начали углублять противотанковый ров, немного к тому времени оплывший от дождей и потоков воды, сбегающих по горе.

«Работали быстро, - вспоминает Николай Ильич. - Потом всех построили у края ямы в одну шеренгу. На фоне светлого неба отчетливо видна была фигура каждого. Один из немцев отошел на несколько метров, раздалась автоматная очередь. Один за другим люди повалились в ров, остался только один. Он взял лопату и стал засыпать котлован. Работал недолго. После этого немец сделал еще два выстрела, и этот последний повалился на чуть присыпанные им же трупы. Его засыпать никто не стал.

Хлопнули двери машины, заработал мотор, и немцы уехали. Я прижался к тете Нюре, не в силах произнести ни слова».

После, вечером, тех немцев видели у железнодорожного переезда пьяных в дупель - так завоеватели, алкоголем, «лечили» нервы. Еле стоя на ногах, они раскуривали папиросы, что-то кричали и махали вслед уходящему поезду.

После череды массовых расстрелов евреев по городу объявили: кто попытается приблизиться к месту казни, будет уничтожен без всякой пощады. Но одна женщина, подруга тети Сани Вергуновой, все же отважилась ночью пробраться к тому страшному месту на Ивановской горе. Когда между едва присыпанными телами послышался стон, женщина бросилась прочь. Наутро Саня Вергунова увидела свою подругу совершенно седой.

Сегодня о том месте, где расстреляли людей, знает один только человек - Николай Ильич Цыбульский. Здесь все поросло кустарником, хотя следы противотанкового рва, когда мы были на Ивановской горе, местами еще видны.

Возможно, кто-то, читая эти строки, и воскликнет: «Но здесь должен стоять памятник!» Конечно должен.

 
«Пекарни» - машины смерти
 

Самые масштабные карательные акции в крае пришлись на август-сентябрь 1942 года. Уничтожение еврейского населения осуществлялось в основном зондеркомандами - личным составом команд айнзацгруппы D. Делалось это на окраинах населенных пунктов, у противотанковых рвов, карьеров, оврагов, силосных ям.

В Георгиевске, где было уничтожено 632 человека, расстреливали в песчаном карьере. В противотанковом рву у станицы Незлобной расстреляли 351 человека. В глиняном карьере у села Донского казнили более трехсот человек…

Айнзацгруппа D на Северный Кавказ была переброшена в августе 1942 года из Крыма. Чтобы облегчить регистрацию и сбор евреев, на оккупированных территориях создавались так называемые «еврейские советы» (юденраты), состоявшие из двух-трех человек, включая старосту. Основной их обязанностью была регистрация, подготовка списков по возрасту, полу, трудоспособности, составу семьи, а также подписание «Обращения» к еврейскому населению о сборе для переселения.

Руководителем айнзацгруппы D первоначально был Отто Олендорф, в апреле 1942 года его сменил Вальтер Биркамп, позднее бригадефюрер СС и генерал-майор полиции. В крае руководство айнзацгруппы D находилось в Ворошиловске, как тогда назывался Ставрополь, и размещалось в нынешнем здании Дома офицеров.

В мае 1943-го айнзацгруппу D переименовали в «группу Биркампа», а в июле расформировали. Самого бригадефюрера назначили главой полиции безопасности и СД Кракова, где он и находился до конца войны. По одной версии, был убит в бою, по другой - застрелился.  

Весной 1942 года поступил приказ главаря СС Гиммлера о применении нового метода казни - в грузовиках, оборудованных газовыми камерами. Автомобили были сконструированы специально для этой цели двумя немецкими фирмами.

Определить, для чего предназначались они, по внешнему виду было невозможно. Выглядели они как обычные фургоны, но устроены так, что с запуском двигателя выхлопные газы подавались в закрытый кузов, умерщвляя в течение десяти-пятнадцати минут тех, кто там находился.

Конструктор машин Беккер на допросе показал, что применение газа не всегда осуществлялось правильно: «Мои рекомендации подтвердили теперь, что при правильной регулировке рычага смерть наступает быстрее, и узники засыпают мирным сном. Искаженных от ужаса лиц и экскрементов, как это было раньше, не наблюдается».

«Существовал категорический приказ Гиммлера по этому поводу. Женщины и дети, согласно этому приказу, должны были быть умерщвлены именно таким образом для того, чтобы избежать лишних душевных волнений, которые возникали в связи с другими видами казни. Это также давало возможность мужчинам, которые сами были женаты, не стрелять в женщин и детей… Захоронение погибших в грузовиках с газовыми камерами было тяжелейшим испытанием для личного состава отрядов спецакций», - говорил Олендорф на Нюрнбергском процессе. 

На Ставрополье действовали две такие машины. Свое страшное изобретение сами немцы называли «пекарней» или «мухобойкой».

 
Домой из них никто не вернулся
 

В Ворошиловске фашисты уничтожили около 5,5 тысячи человек, в том числе четыре тысячи евреев и душевнобольных Ставропольской психиатрической больницы.

Уже на третий день оккупации было опубликовано «Воззвание к еврейскому населению» о том, что все без исключения евреи, прибывшие в Ворошиловск после 22 июня 1941 года, обязаны собраться 12 августа в 7 часов утра на Ярмарочной (ныне Орджоникидзе) площади.

Объяснялось это необходимостью переселения в другие места. При себе дозволялось иметь документы, деньги и ценности, личные вещи, постельное белье, питание на два-три дня.

В назначенный день на Ярмарочную площадь стали стекаться женщины, мужчины, дети, старики с заплечными мешками, чемоданами, узлами. Им объявили, что из-за неполадок на железной дороге будут предоставлены грузовики для перевозки на станцию Палагиада, где ждет уже пассажирский состав. Вещи, на которых было приказано оставить бирки с фамилиями, брать не разрешили - в первую очередь осуществляется перевозка людей.

Началась погрузка. Поначалу все шло спокойно, никакой паники. Но солнце припекало, становилось жарко, а огромная очередь не убывала. Хотелось пить, капризничали дети.

Кто-то попытался покинуть площадь, и в этот миг из ближайших переулков появились немецкие мотоциклисты. Одновременно подошли грузовые машины с карателями, сомкнув кольцо. Над площадью повисли душераздирающие крики.

В книге Германа Беликова «Оккупация» приводится рассказ одного из полицаев:

«Сначала следовала команда: «Раздевайся!» Как только раздевались до нижнего белья, так сразу становились покорными. Уже не выли, к ямам шли как овцы. А детям немцы мазали губы какой-то помадой, после чего они сразу - брык в яму. Наши, полицейские, на аэродроме стояли только в оцеплении, а расстреливали немцы».

После этого в городе объявили регистрацию всех местных евреев - под тем предлогом, что будут выдавать нарукавные повязки со звездой Давида. Местом сбора стал двор между нынешним зданием ФСБ и стадионом «Динамо». Домой из них не вернулся никто. За теми, кто пытался избежать общей участи, немцы устроили настоящую охоту.

В акте уничтожения оккупантами мирного населения за июль 1943 года сказано: «Трупы убитых сбрасывались в большие ямы, которые затем были закрыты небольшим слоем земли… При вскрытии после изгнания немцев из города многочисленных ям, куда гитлеровцы бросали трупы замученных и уничтоженных ими людей, жителями города было опознано много своих родных и близких».

Такие ямы были по всему городу - на западной окраине у Холодного родника, на территории Грушевой балки, у Волчьих ворот... Самое большое захоронение находится неподалеку от кордона Столбик, на опушке Русского леса, возле старого аэродрома.

 
Больничные палаты полностью опустели
 

О памятнике на Холодном роднике знают многие, здесь собираются почтить память не только убитых в годы войны евреев, но и жертв политических репрессий большевизма. А вот о памятнике возле аэродрома, кажется, знают только евреи. Да и найти это место не просто.

Мы попробовали пройти к памятнику со стороны аэродрома. Встретивший у ворот мужик выслушал нас и отрезал: «Здесь прохода нет!» А чтобы пресечь всякие попытки убедить его,  добавил: «В поле клещи покусают». Снег сошел всего пару дней назад, но спорить было бессмысленно.

Мы отправились к памятнику со стороны Юго-Западного обхода. Ни указателей, ни дорожки, ведущей к этому скорбному месту, нет, отыскать его человеку неместному невозможно. О том, чтобы сюда могли прийти старики, посидеть на лавке в тиши, речь не идет. И только проблуждав по лесу с полчаса, атакованные стаей диких собак, мы вышли к памятнику.

Что сразу обращает внимание: пространство вокруг памятника все изрыто, яма за ямой. В том, что они появились стараниями человека, сомнений не было. Похоже, что остались они еще с той поры, когда в Ставрополе работала Чрезвычайная государственная комиссия. 

Почему людей свозили именно сюда, однозначного ответа сегодня нет. До оккупации на окраинах города повсюду стояли воинские части, которые строили блиндажи и доты, рыли окопы. Аэродром на окраине Ставрополя существовал давно, и, по всей вероятности, вблизи него тоже были траншеи, но прямых свидетельств этого не сохранилось.

Сюда, скорее всего, свозили и тела умерщвленных в душегубках душевнобольных, памятник которым установлен на территории психиатрической больницы по улице Ленина. Жертвами фашистов стали 660 человек, находившихся на лечении в главном корпусе больницы, в Октябрьском отделении и в городском патронаже на хуторе Молочном. Среди них  подростки и дети.

Исполняющему в 1942-м обязанности главврача Давиду Степановичу Гамбарову было приказано подготовить всех пациентов для отправки на лечение в села Донское и Пролетарское. Мотивировалось это тем, что по немецким законам подобные лечебные заведения удаляются от городов.

Больных загоняли в закрытые машины по 70-75 человек и увозили в неизвестном направлении. За три дня больничные палаты опустели.

Как следует из акта госкомиссии, «умерщвление произведено путем отравления больных окисью углерода из выхлопной трубы в отверстии пола герметически закрываемых автомашин». Непосредственными виновниками этой карательной акции были признаны: бывший заведующий медицинским отделом городской управы доктор Шульц, обер-фельдфебель Геринг, фельдфебель Шмитц и еще два немецких врача.

 
На Юге России с 1941 по 1943 год погибло не менее 67500 евреев, цыган, инвалидов и других категорий населения, что составило 56% всех жертв нацистского геноцида в СССР. Подавляющее большинство жертв холокоста (91,2%) было уничтожено на территории Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев.
 
 
Эшелоны шли трое суток
 

Одно из жутких событий произошло в Минеральных Водах - здесь находится самая большая на Ставрополье братская могила жертв холокоста. Сначала евреев выгоняли на тяжелые земляные работы по строительству дорог, после чего была проведена регистрация их во всех окрестных городах Кавминвод.

Под предлогом переселения на Украину людей вывозили по железной дороге на 484-й километр перегона Минеральные Воды - Кумагорка, в районе стеклозавода им. Анджиевского. Здесь проходила оборонительная линия - огромный противотанковый ров. В течение трех дней, с 6 по 9 сентября, эшелоны свозили сюда евреев.

Эшелон из Кисловодска, состоящий из двух вагонов и 18 открытых платформ, прибыл на 484-й километр 9 сентября, и, возможно, был последним. Людям приказали сдать все ценности и раздеться. Обезумевшую от ужаса толпу погнали к противотанковому рву. Тех, кто пытался бежать, расстреливали на месте.

Казнь началась в час дня и продолжалась до шести вечера. Людей расстреливали в упор из пулеметов и автоматов.

В 1943 году чрезвычайная комиссия установила: «...в противотанковом рву, расположенном в двух с половиной километрах к западу от города Минеральные Воды, против стекольного завода, было уничтожено 6300 человек».

По другим, более поздним данным, число жертв составило 7,5 тысячи человек - верующих и атеистов, рабочих и интеллигентов, коммунистов и комсомольцев, мужчин, мам, бабушек, их детей и внуков…

Без помощи сотрудников краеведческого отдела Минераловодской городской библиотеки это место мы бы ни за что не нашли. Петляли между домами и гаражами, шли по полю, перебирались через овраги и завалы деревьев. До наших дней сохранилась железнодорожная насыпь и шпалы на ней - по этой дороге везли людей на казнь.

 
 

Вокруг памятника - скромного обелиска советской архитектуры - сплошь выжженное пространство. «Санитарная зона, обязывает близость аэропорта, - поясняет наш провожатый Дмитрий из библиотеки. -Здесь всегда так. Правда, в сторону аэропорта, там, где раньше шел противотанковый ров, летом очень красиво - все поле желтое от подсолнухов».

Охота на евреев в крае не прекращалась вплоть до его освобождения. Поиск и уничтожение пытавшихся скрыться одиночек были отлажены до мелочей. Для окончательного решения «еврейского вопроса» у немцев существовал специальный отдел, который и выявлял евреев среди населения.

Помогала тайная агентура из местного населения. Так, Федор Шифер, житель села Богдановка Курского района, донес, что его обитатели - горские евреи.

Осенью 1942 года в Богдановку прибыл отряд СД. Жителям объявили, что их эвакуируют на Украину в целях безопасности. Когда 25 сентября люди послушно явились к месту сбора, их повели на казнь. Сначала на глазах женщин и детей расстреляли мужчин, потом стали расстреливать женщин.

«Всех расстрелянных бросали в яму, хотя среди них многие были только ранены. После расстрела женщин двуногие звери стали мазать отравляющим веществом губы детей, которые мучительно погибали от удушья. Малыши жадно хватали ртом воздух и так гибли. Грудных бандиты бросали в ямы живыми. Очевидцы рассказывают, что на месте этой казни еще на второй день земля словно дышала, как живая, то поднимаясь, то опускаясь…» - говорится в архивном документе.

В 2002 году здесь был установлен памятный знак.

Алиса Призова, одна из немногих выживших в Богдановке, стала единственным свидетелем того, как в 1964 году судили Федора Шифера, виновного в смерти, по разным данным, от 450 до 472 односельчан. Спасла 15-летнюю Алису русская старушка, имени которой история не сохранила.

 
 
Поиск, которому не будет конца
 

Согласно данным Чрезвычайной государственной комиссии, работавшей на Ставрополье летом 1943 года, на территории края во время оккупации немцы уничтожили 31645 человек гражданского населения и 277 военнопленных.

В 85 городах и селах края в его современных границах число жертв еврейского населения составило около 27 тысяч человек. Цифры эти приблизительные, точное число погибших мы не узнаем уже никогда.

Между тем в крае, по данным на 2009 год, известно не более десяти памятников жертвам холокоста, или шоа, как на иврите звучит «катастрофа».

В середине 1970-х такой памятник в числе других появился и возле села Донского Труновского района, где в глиняном карьере были расстреляны более трехсот человек. Это место здесь по привычке так и называют - Глинище. Видно, что за памятником не просто приглядывают - за ним следят, ухаживают, ремонтируют.

Но в Донском поразило нас не только это - поисковые работы продолжаются здесь и сегодня, о чем рассказала директор районного историко-краеведческого музея Анжелика Стрелова.

Поиск мест расстрелов евреев начали лет семь-восемь назад. Пошли по дворам, и нашли людей, которые знали о массовых казнях в соседних хуторах Стрельников и Самбуров, давно уже вошедших в состав села.

О том, как евреев вели на расстрел, рассказала Галина Митрофановна Сухинина. За их хаткой пустырь был, за ним сад и огород, а потом тянулся глубокий противотанковый ров. Перед расстрелом вещи люди бросали в саду.

«Уже папа с фронта пришел, сколько гребешков валялось у нас! Начнешь что-то делать - гребешки, браслеты… Папа стал сажать, а там же - прямо на костях. Мы к папе, стали рассказывать: «Вот здесь, вот здесь…»

 
 

В ноябре 2009-го на бывших хуторах по инициативе местной администрации, музея и районной газеты «Нива» были открыты два памятника жертвам фашизма. Оба выложены из местного песчано-известнякового камня и напоминают пламя костра. Сколько в этой братской могиле покоится наших сограждан, неизвестно.

На памятнике в селе Безопасном, что от Донского километрах в тридцати, где в 1942 году были расстреляны 180 евреев, на табличке надпись: «Мир, ты самая верная верность всем - погибшим друзьям и земле». Звучит необычно и архаично, так сейчас не говорят, и уж тем более так не думают. Но именно этот ушедший слог заставляет перечитывать слова на памятнике снова и снова.

 
Алексей КРУГОВ,
доцент кафедры
истории России СКФУ;
Олег ПАРФЁНОВ,
обозреватель «Открытой»
 
«В конце июня (1943 года. - Авт.) я вылетел из Москвы на Северный Кавказ, чтобы оформить вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями следы немецких преступлений…
Еще немало людей, живущих вдали от войны, с трудом и даже недоверием представляют себе противотанковые рвы  (под  Минеральными Водами. - Авт.), где под насыпанной землей - на полметра в глубину, на сто метров протяжением - лежат почтенные граждане, старухи, профессора, красноармейцы, вместе с костылями, школьники, молодые девушки, женщины, прижимающие истлевшими руками младенцев, у которых медицинская экспертиза обнаружила во рту землю, так как они были закопаны живыми...
На Северном Кавказе немцы убили все еврейское население, в большинстве эвакуированное за время войны из Ленинграда, Одессы, Украины, Крыма...»
 
(Алексей Толстой, председатель Чрезвычайной государственной комиссии 
по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков 
на временно оккупированных территориях. 
Из статьи «Коричневый дурман», опубликованной 
в газете «Красная звезда» в №183 от 5 августа 1943 года)
 
 
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях