Поиск на сайте

Легендарный киевский князь Владимир вознёсся в нашей истории «выше Александрийского столпа». Так в нём чтят крестителя Руси

Случай – уникальный: торжественно отмечается не год рождения, а год кончины человека, своими деяниями предопределившего судьбу страны. Так, тысячелетие со дня смерти князя Владимира – 28 июля нынешнего года – станет по-своему эпохальным событием. А спустя время в Москве «имениннику» планируют установить величественный памятник. Никакой другой монарх или политический деятель в постсоветской истории не удостаивался и близко такого внимания.
Чем мотивирован сегодняшний интерес к крестителю Руси – понятно. Народ наш, как принято считать «в верхах», сильно истосковался по «духовным скрепам». А те, что «выковал» князь Владимир, предназначались вроде как на века… И почему не прибегнуть к ним, совершив «вторичное воцерковление» общества российского? Уже нет сомнения, что кто-то в этом видит действительно «спасение».
Хотя в своей истории русский народ успел побывать в ипостаси «народа-богоносца». И Москву - в «третий Рим» - перестраивал. Только когда пришли «минуты роковые», даже предназначенная ему свыше «избранность» не помогла.
Но велика сила традиции, и никуда от нее не деться… Значит, назад, к «старине»? К той России, которая, как писал Василий Ключевский, сочла себя «единственно правоверной в мире, свое понимание божества исключительно правильным и творца вселенной представляла русским богом, никому более не принадлежащим и неведомым»?
Именно так, убеждены иные политические и церковные персоны. «Большинство людей, - утверждают они, - связывает свое будущее с нашим собственным цивилизационным путем развития». 
Если так, без князя Владимира не обойтись никак.
А что мы, собственно, о нем знаем?
 
"Князь Владимир". Елена Доведова.
 
Какие времена – такие нравы
 

Картина маслом с киевского князя до нас не дошла. А сведения, обнаруженные в летописях, рисуют противоречивый, не всегда привлекательный образ. У Томаса Манна есть любопытная статья с интригующим заголовком «Преступный и святой лик Достоевского». Таким можно представить и лик князя Владимира.

В молодости нравом он походил на своих свирепых, жестоковыйных предков – викингов. И с легкостью убил старшего брата Ярополка, чтобы занять великокняжеский престол.

По рождению бастард – так в Европе называли незаконнорожденных наследников престола. Его матерью стала наложница князя Святослава, ключница Малуша. О том, что она была незнатного происхождения, свидетельствует и факт сватовства Владимира к дочери полоцкого князя Рогволода Рогнеде.

Согласно летописи, она говорит, что «не хочет идти замуж за Владимира как сына рабыни». Как поступил Владимир в ответ? «Напал на Полоцк, убил Рогволода с двумя сыновьями, и женился на Рогнеде», - читаем у Сергея Соловьева.

А сладострастие Владимира стало притчей во языцех. Летописцы словно наперегонки приводят подробности его любовных утех. «Он был несыт блуда, - пишут они, - приводил к себе замужних женщин и девиц на растление, одним словом, был женолюбив, как Соломон». Приводят даже такие, казалось бы, фантастические сведения: «Кроме пяти законных жен, было у него 300 наложниц в Вышгороде, 300 в Белгороде, 200 в селе Берестове».

О крутом и буйном нраве киевского князя пишут и западные хронографы. Один из них – польский, Титмар Межиборский, называет Владимира «блудником безмерным и жестоким».

Как резюмирует Николай Костомаров: «Летописец наш изображает вообще Владимира жестоким, кровожадным и женолюбивым».

Правда, нужно оговориться, что речь идет о молодых годах князя, о языческой поре его жизни.

 
Из Савла в Павла
 

Тот же летописец не жалеет ярких красок, описывая образ князя Владимира после крещения. На глазах он превращается из «поганого язычника», ведшего распутную, сладострастную жизнь, обагрившего руки кровью убиенного брата, в страстного неофита (нового приверженца) обретенной веры, возжелавшего строить свою жизнь по евангельским заветам. Летописец Нестор даже пытается показать, какую душевную драму пережил князь, вложив в его уста слова покаяния: «аки зверь бях, много зла творях в поганьстве и живях, яко скоти, наго».

И вот, прикоснувшись к Божией благодати, он спешит творить добро. В результате княжий престол становится больше похожим на министерство социальной защиты. Ведь, как гласит летопись, Владимир велел всякому нищему и убогому приходить на свой двор, брать кушанье и питье, деньги из казны.

Но этого мало, и он говорит: «Дряхлые и больные не могут доходить до моего двора», а потому велел «сделать телеги, куда клали хлеб, мясо, рыбу, овощ разный, мед в бочках, квас, и возили по городу, спрашивая: «Где больные и нищие, которые не могут ходить?» Таким и раздавали».

Летописец утверждает, что сразу после крещения он даже боялся казнить преступников. Отвечал: «Боюсь греха».

Как бы там ни было, а большой знаток истории церкви в еще дореволюционную пору Антон Карташев уверенно писал о князе Владимире: «Благодатно восхотел исполнить заветы евангельские не по имени только, но на самом деле. Все близкие свидетели в один голос говорят о чем-то в этом отношении необычайном, из ряда вон выходящем».

Конечно, все выглядело бы гораздо проще, будь авторы летописей очевидцами описываемых ими событий. А то ведь тот же Нестор, наш главный «документалист», родился почти сто лет спустя после тех времен, о которых он рассказывает. И в основе его «Повести временных лет» лежат предания и легенды…

 
"Князь Владимир и князь Ярополк".Сергей Ефошкин.
 
Корсунь – святое место?
 

Поэтому и место крещения Владимира по сей день остается загадкой. Хотя Нестор утверждает, что произошло это в Корсуни, или тогдашнем греческом Херсонесе. И приводит такое послание Владимира византийским императорам: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу».

А те ему в ответ: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». После чего Владимир здесь же, в Корсуни, принял христианство и обвенчался с Анной.

Правда, пройдя сквозь толщу веков, сей факт в душах далеких потомков как-то не запечатлелся. И в Крым, как в Мекку, никто не ездил. Да и нет там памятной дощечки над местом некогда святой купели.

Может, ее там просто и не могло никогда быть?

 
"Встреча византийской принцессы Анны". Сергей Ефошкин.
 
«За» и «против» 
 

Среди историков консенсуса по этому поводу нет с самого начала. Если Сергей Соловьев согласен признать версию Нестора, то его современник Евгений Голубинский, крупнейший историк русской церкви, пишет: «Кто любит занимательные и замысловатые повести, не заботясь ни о чем другом, для кого сказка предпочтительнее всякой действительной истории, того повесть о крещении Владимира должна удовлетворять вполне, ибо достоинство замысловатости ей принадлежит бесспорно».

Или возьмем известного филолога академика Алексея Шахматова. Он, проделав тщательный сравнительный анализ не только русских летописей, но и арабских, византийских и скандинавских источников, опубликовал работу «Корсунская легенда о крещении Владимира». Сделанный в ней вывод гласит: «Повесть о крещении Владимира в Корсуне является искусственным произведением, построенным не на историческом, а на чисто литературном материале».

Что еще позволяет не соглашаться с «Повестью временных лет»? Другие, более ранние, чем она, письменные памятники. Например, киевские древние летописи или «Похвала князю Русскому Володимеру», которую написал монах Мних Иаков. Согласно им Владимир крестился в Киеве или Василиве, своей резиденции, и за два года до похода на Корсунь.

Любопытно, что и сам Нестор в своей летописи признается: «Се же, не сведуще право, глаголют, яко крестился есть в Киеве. Инии же реша: в Василеве. Друзии же инако скажуть». Так что наш знаменитый историограф из известных ему преданий о крещении Владимира выбрал более ему близкое. Вероятно, по идеологическим соображениям.

 
Платон мне друг…
 

А в итоге получаем: то, что Владимир крестился в Корсуне, всего лишь летописная версия. Но коль она приобрела по известным причинам стратегическое значение, то и превратилась на глазах в аксиому. Политолог Алексей Макаркин, например, дает этому такое объяснение: «Всероссийские торжества (связанные с князем Владимиром. – Авт.) решают сразу несколько задач. В частности, это дополнительная легитимация присоединения Крыма, сакрализация этого места, без которого, по мнению властей, невозможно было бы пришествие христианства на Руси».

Только опять же: годится ли летописец Нестор на роль главного свидетеля в «открывшемся деле»?

 
Виктор СПАССКИЙ, историк
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях