Поиск на сайте

Леонид Черный - личность в Ставрополе весьма известная – художник, преподаватель, один из лучших художников-постановщиков Ставропольского академического театра драмы имени М.Ю. Лермонтова. Театру Леонид Анатольевич отдал 32 года своей жизни. Работы у Черного всегда очень много, и только в отпуске нам удалось «поймать» его и пообщаться.

 
- Леонид Анатольевич, правда, что в этом году вы уволились из театра?
- Да, так и есть. Из театра я ушел по собственному желанию, без ссор и конфликтов, по причине своей огромной, «беспробудной» занятости. Я ведь еще преподаю в художественном училище и педагогическом институте.
Времени катастрофически не хватает – я ведь еще и художник, который пишет картины. Когда помоложе был, мог кучу дел одновременно делать, много и в корзину уходило.
Сейчас хочется реализовать все мечты и желания, потому что понимаешь, что времени осталось не так много. Но театр - неотъемлемая часть моей жизни, поэтому сотрудничать мы будем по-прежнему. Сейчас вот, к примеру, работаю над новым спектаклем, который зрители увидят в следующем театральном сезоне.
- Вы всегда стремились в эту профессию, наверное, родители имели отношение к искусству?
- Абсолютно никакого. Мама - медицинский работник, а отец строитель. Творческие наклонности у меня были с детства, я постоянно что-то рисовал, ходил в актерский кружок, занимался музыкой. В общем, на месте не сидел. Когда родители узнали, что я выбрал профессию художника, сильно на меня обиделись. Особенно отец, он даже бил меня за то, что я все время что-то рисую. Говорил, мол, иди займись настоящим мужским делом - дрова коли, дом помогай строить. Он мечтал, чтобы я стал инженером-строителем. Но увы!
Я всегда тянулся к театру и изобразительному искусству. В армии даже играл в спектаклях, заодно еще и оформлял сцену - рисовал и придумывал декорации.
Со временем понял, что актерское искусство не для меня, но уходить из театра не хотелось. Вот и остался там в качестве художника-постановщика.
- Это ведь второе лицо после режиссера…
- Режиссер и художник – это два человека, которые придумывают спектакль, прорабатывают его полностью. А лишь потом подключаются актеры, композиторы, балетмейстеры и прочие. Происходит творческий симбиоз этих двух людей. Я представляю спектакль визуально по-своему, а режиссер по-своему. Частенько наши мнения расходятся, не совпадают, а вот когда приходим к консенсусу, тогда и рождается новый спектакль.
- Свои постановки часто пересматриваете?
- Я бываю только на премьерах. В зрительном зале мне не нравится смотреть спектакль, куда интереснее наблюдать из-за кулис. Меня потрясает, как актеры умеют перевоплощаться – только он с тобой за кулисами разговаривал, байки травил, раздается третий театральный звонок, человек выходит на сцену и полностью перевоплощается.
Когда учился в Школе-студии МХАТ, меня как студента приглашали на всевозможные театральные массовки. Довелось играть даже с нашим великим актером Евгением Евстигнеевым. Потрясающий актер, сейчас таких нет.
- Неужели вам никто не нравится из нынешней артистической братии?
- Мне по душе молодой актер Евгений Миронов, на мой взгляд, он очень убедителен в каждой из своих ролей. Понравилось, как он сыграл в «Идиоте» по Достоевскому. В нашем ставропольском театре есть великолепные артисты: Владимир Аллахвердов, Борис Щербаков, Михаил Мальченко.
Замечательный артист – Александр Ростов. Если режиссер ставит ему строгие рамки в игре и не дает импровизировать – все прекрасно. Как только чуть-чуть появляется свобода действий, он может переигрывать или самовольничать – это немного портит спектакль.
- Бывало, что критики громили ваши постановки?
- Конечно. Раньше расстраивался до слез, когда громили спектакль, а сейчас к критике я научился относиться спокойно. Для меня самый страшный критик – я сам. Нужно к себе критически относиться, тогда у вас что-то получится стоящее.
Критики ведь тоже люди – они могут ошибаться. Как сказал один философ: «Совершать ошибки – человечно, а прощать их – божественно!» Замечательные слова, на мой взгляд.
- А вы сами прощаете ошибки людям?
- Не ставить в вину людям надо те ошибки, которые делались не со зла. Просто бывает так: человек вспылил, как говорят, «вожжа под хвост попала», а в душе-то он подлой злобы к тебе не испытывает. А вот если он долго планировал и размышлял над тем, как тебя подставить и обидеть, подобного прощать не стоит.
- Даже близким друзьям?
- Тем более близким друзьям. Меня Бог миловал: таких «товарищей» у меня не было. Своих близких людей я по жизни не растерял. Даже в театре я со многими дружу. Сами знаете, какие восприимчивые и обидчивые творческие люди. Здесь неосторожно сказанное слово может превратиться в «снежный ком», который катится и набирает обороты, а затем «рассыпается» жутким скандалом.
Я никого не подставлял, не кляузничал, поэтому и проработал здесь столько. Театр – это живой организм. Каждый раз на сцене рождается новый спектакль, хотя текст произносится один и тот же, но атмосфера меняется – это зависит от настроения и партнерских отношений актеров, играющих на сцене. Если понимания между ними нет, то и работа не клеится.
- Значит, театральных интриг вы насмотрелись вдоволь…
- Да уж пришлось. Сейчас коллектив в ставропольском театре творчески довольно сильный, но какой-то разъединенный, не дружный. А вот когда я только пришел работать сюда, вообще люди были совсем другие. Я помню, как здесь у нас проходили великолепные душевные творческие вечера, не по «приказу директора» собранные, а исключительно по собственной инициативе артистов. Как выйдет спектакль удачный, всегда поздравляли с этим приятным событием занятых в нем актеров. Устраивали капустники, розыгрыши.
Сейчас такого в нашем театре нет, жизнь стала другая – надо «ковать железо». Вот ребята после репетиций и бегут на всяческие подработки: дни рождения, корпоративные вечеринки, кружки и прочее. А раньше люди думали только о творчестве. Получали 90 рублей в месяц, и этого им хватало.
- Вы тоскуете по тем временам?
- Конечно. Ностальгия частенько накрывает. Сейчас другое время. Очень трудно привыкать и обживаться в нем, но потихоньку адаптируемся. Лично я тоскую по общественной работе, которой было много в советское время на каждом предприятии, в том числе и в театре.
Вот взять наше художественное училище, в котором я преподаю. Сейчас студентов не заставишь что-нибудь сделать на общественных началах, допустим, прийти убраться в мастерской. Молодежь заявляет: «Нам за это не платят, мы этого делать не будем».
А когда я был в их возрасте, то с большим энтузиазмом брался за любые общественные дела. Даже на студенческую выставку их не заставишь собственные работы принести. Такое ощущение, что многие сейчас поступают в училище по принуждению. Была бы моя воля, так я восемьдесят процентов учащихся отчислил бы.
- Неужели нет достойных…
- Когда я поступал в училище, у нас было 25 человек на место, а сейчас и конкурса нет. Талантливые ребята, конечно же, есть, вот с прошлого выпуска два моих студента уехали в Москву и поступили в Школу-студию МХАТ.
Меня расстраивает и то, что сейчас в профессию художника- сценографа идут одни женщины. Мужчины подались в юриспруденцию и менеджмент. Все-таки постановщик, на мой взгляд, это мужская профессия. Нужно уметь и гвоздь забить, и декорацию покрасить, и колечко спаять.
- Вы привыкли творить в одиночестве…
- Да, для того чтобы лучше нарисовать образы будущих героев спектаклей, мне нужно сосредоточиться, побыть одному. Я не могу работать, когда в моей мастерской кто-то присутствует. Должны быть только я, тишина, холст и кисть. Работать художник-постановщик, на мой взгляд, должен в одиночестве.
- Что главное в вашей профессии?
- Книжки читать, заниматься самообразованием и еще не потерять собственное «Я». С режиссерами мы часто спорим, но всегда приходим к единому: он в чем-то соглашается со мной, а я с ним. Если этого не получается, то художник теряет свое «Я» и становится ведомым. Я таким быть не хочу.
- Вы согласны с мнением, что Ставрополь - это город мещан и купцов, а настоящей интеллигенции здесь никогда не было…
- Ставрополь действительно купеческий город. Сюда приезжали солдаты, крестьяне, ссыльные. Они строили Азово-Моздокскую оборонительную линию. Купцы основывали этот город, а интеллигенция вся в столицах «осела», во дворцах. Князья и дворяне здесь останавливались только проездом на Воды.
Мне кажется, что Кисловодск и Пятигорск более «интеллигентные» города. Там пел Шаляпин, творили Пушкин и Лермонтов. Соответственно, и знатная образованная публика туда тянулась. А тут степи, железнодорожный тупик, поэтому здесь народ попроще «оседал». В Ставрополе очень тяжело завоевать зрителя. У нас почему-то отдают предпочтение очень плохим, но гастрольным московским коллективам, а вот на местные спектакли ходят без особой охоты.
- Как вы считаете, нашему городу достаточно одного академического театра драмы?
- Думаю, достаточно. Неплохо было бы, если бы открыли еще Театр юного зрителя. Для наших малышей ставили бы сказки, воспитывали, так сказать, «театралов смолоду». Но о ТЮЗе остается только мечтать, у нас ведь краевой Театр кукол уже почти 50 лет без помещения существует.
Вот выпускают на отделении искусств специалистов, а работы для них нет. В филармонии нет ставок для молодых оперных певцов, а все потому, что плохо финансируется у нас культура. В советские времена шли серьезные дотации учреждениям культуры, а сейчас приходится выживать как-то самим.
- Я знаю, что кроме страсти к рисованию еще одним вашим пристрастием является курение трубки…
- Со своей трубкой я не расстаюсь нигде. Курю я, страшно сказать, уже … 45 лет! Сначала, конечно, это было подростковым пижонством, а потом пристрастился и понял, что трубку курить намного удобнее, чем обычные сигареты.
Когда я пишу картины, краска часто попадает на руки, сигарету возьмешь грязными руками, и на ней тут же краска остается. А трубку протер тряпочкой и кури себе на здоровье. Я даже своим детям сказал, чтобы похоронили меня вместе с моей трубкой. Хотя, надеюсь, это еще не скоро произойдет!
 

Беседовала
Элла ДАВЫДОВА

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях