Провокация на дороге

Водитель затрапезной «Оки», которого хотели «развести на бабки», оказался отнюдь не лохом...

Историю, о которой сегодня рассказывает ставрополец Владимир Полубояренко, наверняка с огромным интересом прочтут тысячи и тысячи  автолюбителей. Особенно те, кто попадал в точно такие же  передряги, из которых выход один -  мзда «романтикам с большой дороги», для которых их  полосатый  жезл почти как безлимитная кредитная карточка.
Водилы, люди простые,  неискушенные,  редко пытаются  доказать свою правоту менту, остановившему их совершенно по надуманной причине.  Всегда оказывается, что себе дороже – время, нервы, суды, штрафующие с ходу. Только и скажут в сердцах; «Да лучше – на, подавись ты этой сотней, проклятый». Сборщики дани в милицейской форме – бесподобные психологи: знают, кого остановить и как «наехать»,  с отработанной ленцой начав недлинный диалог: «Ну и че будем делать?!»
Но остановив в тот злосчастный день на своем участке «золотого прииска» непрезентабельную  «Оку» со ставропольскими номерами и процедив  «че будем делать?!», мент впервые сам лоханулся по полной. Подвел его «нюх», возбуждающий его главную извилину: на таком корыте ездят только лохи.
А «лох»-то оказался зубастым правозащитником Владимиром Полубояренко,  который бесстрашно бросался в атаку в ситуациях покруче, чем  ментовская подстава  на дороге.  И при этом выходил победителем.
Одна из самых известных его побед связана с требованием к городской Думе Ставрополя провести  дополнительные выборы  депутата, чье место длительное время пустовало после трагической гибели  народного избранника.  Власти краевого центра упорно игнорировали закон, видно, приберегая депутатское кресло для кого-то из «своих».
При активной поддержке краевого омбудсмена  А. Селюкова Владимир  Полубояренко, готовый дойти хоть до Страсбургского суда,  добился решения местной Фемиды,  понудившей-таки   городскую власть провести дополнительные выборы в округе, где истец и проживал.  На пустующее депутатское место население округа избрало  также достойного человека - В. Елькина.
Менты с жезлом не могли и предположить, что хозяин  непрезентабельной «Оки»,  которого они  тупо пытались припугнуть, окажется отнюдь не замордованным бесправием, отчаявшимся  водилой.  А человеком, по характеру атакующим, смелым,  оставившим и  свой след в истории страны.  За  правозащитную деятельность, за гражданскую  позицию в переломный для России год  Владимир Полубояренко  награжден медалью «Защитник свободной России» -  в 1993 году он получил медаль лично из рук президента.
Так что, естественно, ментовскую подставу на дороге этот человек стерпеть не мог. Даже столкнувшись с круговой порукой тех, кто  пытался, как водится, взять под защитный зонтик оборотней в погонах, сумел их разоблачить и в очередной раз выйти победителем в войне с произволом.
Его рассказ об этом, изложенный им с уморительной иронией, возможно, подвигнет и других автомобилистов объявить войну поборам на дорогах. Его опыт гражданского сопротивления этому застарелому злу может пригодиться нашим гражданам.
В конце концов, если мы сами не будем уважать себя, на что тогда можем рассчитывать, сталкиваясь  в жизни с многочисленными оборотнями, желающими нас доить, как лохов?!  Если мы  не в состоянии бороться за себя, за  свои права, какое наследство мы оставим своим детям?! 

Вечером 16 апреля я следовал на автомашине «Ока» из Невинномысска в Ставрополь по федеральной трассе. Есть на этом шоссе (неподалеку от места строительства объездной дороги в обход оползневого участка) памятное всем автомобилистам место, где под знаком «Обгон запрещен» вечно обретаются в «засаде» гаишники. В 17.30 я был здесь остановлен сотрудником ГИБДД, как и другие пять машин, ехавшие впереди меня.
Милиционер, собрав документы у впереди стоящих, подошел ко мне и потребовал права и техпаспорт. Я напомнил ему выдержку из приказа МВД «О реформировании деятельности ГАИ»: прежде чем требовать документы, инспектор обязан представиться, приложив руку к головному убору, назвать свою должность, специальное звание и имя, сообщить о причине остановки автомобиля и то, какая статья КоАП и какой пункт ПДД нарушен. Гаишник скривился: «Чё, самый умный?!», развернулся и пошел отдавать кипу собранных водительских удостоверений (в том числе и мое) сидящему в машине сотруднику, позже представившемуся как лейтенант Д. Непомнящий.
Все водители выстроились перед автомобилем ДПС в живую очередь. Я продолжал сидеть в своей «Оке», дожидаясь, пока тормознувший меня сотрудник ГИБДД (как я позже выяснил, лейтенант Г. Сериков) подойдет и объяснит, на каком же основании меня остановили. Но Сериков с напарником стояли в сторонке и, глядя в мою сторону, они громко смеялись, а один из них пальцем покрутил у виска: мол, вон в «Оке» псих сидит. В общем, гаишники выразительно, в открытую демонстрировали полное ко мне презрение.
Очередь двигалась быстро: каждый водитель садился в машину ДПС – и через минуту выходил со своими документами и немедленно уезжал. Не дожидаясь гаишника, я решил пойти узнать, в чем дело. Услышал, как идущий мне навстречу водитель, только что благополучно покинувший лейтенанта Непомнящего, сказал в сердцах: «Сволочи, обобрали на пять сотен!»
Я подошел к машине, из которой только что вышел последний «провинившийся» водила. Лейтенант Непомнящий сделал мне небрежный знак рукой, приглашая сесть рядом. Меня удивило, что табельный автомат Калашникова бесхозно валялся на заднем сидении. Привожу дословный диалог между мной и сотрудником ДПС:
– Ну, что будем делать?
– В каком смысле?
– Протокол будем писать или как?
– «Или как» не будет. Я мзду не даю. Объясните, за что меня остановили?
– Ты что в бутылку лезешь? Я же права заберу!
– Требую объяснить, за что же меня остановили.
– Ты нарушил правила обгона, за это полагается изъятие прав.
– Так вы что, у предыдущих пяти водителей права тоже забрали?
– Не твое дело!
Поняв, что «тыкавший» мне гаишник «разводит» меня на дачу взятки, я заявил, что настаиваю на составлении протокола и все действия сотрудников ГИБДД обжалую в законном порядке. Лейтенант Непомнящий ехидно поинтересовался, не состою ли я на учете в психиатрическом диспансере, а потом стал шептаться со своими коллегами, стоявшими рядом. Видимо, ему посоветовали со мной «не связываться», а потому, обернувшись ко мне, лейтенант процедил: «Ладно уж, езжай, но больше на глаза не попадайся». Я ответил: «Нет, извольте составить протокол. Я не нуждаюсь в снисхождении, тем более, мне до сих пор не разъяснили, за что меня остановили». Непомнящий побагровел: «Чё из себя умника строишь?! Да я могу забрать у тебя права по девяти пунктам, даже за неуплату налогов! Вот щас заберу за обгон».
- Позвольте, – возразил я, – какой обгон? Я ехал в колонне автомашин со скоростью 75-80 км/ч, после знака «Обгон запрещен» на обочине дороги стоял «КамАЗ» с включенным аварийным сигналом. Все машины включили левый «поворотник» и объехали грузовик, не создавая никаких помех для встречных машин. Следовательно, никакого нарушения правил дорожного движения не было – раз ни у одного из водителей, остановленных одновременно со мной, вы не забрали права и не оштрафовали. То есть нарушение надуманное, и я догадываюсь почему.
Непомнящий взбеленился: «Жалуйся хоть Папе Римскому, будешь до посинения доказывать свою правоту – все равно поверят мне!» А потом лениво, издевательски медленно стал составлять протокол – и писал его минут сорок, не меньше.
Твердо намереваясь обжаловать действия сотрудников ДПС, я сделал несколько фотоснимков стоящих машин ГИБДД, чтобы эти фотографии приложить к жалобе. Лейтенант Ливадний зашелся в истошном крике: «Не имеешь права фотографировать! Мы работаем на ФСБ! Немедленно сотри снимки!» Он крикнул лейтенанту Серикову, чтобы тот привел понятых для изъятия у меня фотоаппарата, составления протокола о задержании для доставки в ФСБ.
Вот уж удивили так удивили меня невинномысские гаишники, поскольку ранее я никогда не слышал, что они по совместительству работают в ФСБ. Попросил лейтенанта Ливаднего представить документ, подтверждающий, что они являются работниками спецслужб, на что, естественно, получил отказ. Но мне и так ясно было, что эти ушлые ребята «надували щеки», «гнали понты» – таких обалдуев в серьезной «конторе» не держат.
Позже, прочитав в милицейском протоколе, что я совершил обгон в 17.34, а сам протокол составлен в 17.38, еще раз убедился, что пять водителей-«нарушителей» Непомнящий обслужил за четыре минуты, а на меня потратил в десять раз больше. Возникает вопрос: «Почему?!» Ответ очевиден: сговорчивые водители решают вопрос положительно за 40-50 секунд.

После того как протокол оформили, я подошел к милицейской машине без опознавательных спецзнаков (где, как предполагаю, была установлена видеоаппаратура) и попросил лейтенанта Ливаднего продемонстрировать запись моего обгона. Он ответил: «Эта рухлядь не работает». А я уверен, что аппаратуру не включают специально, дабы водитель не смог потом опровергнуть надуманный факт нарушения.
Около часа я стоял рядом с сотрудниками ГИБДД, наблюдая, как они выполняют свою работу. Если б прокуратура или другой контролирующий орган запросили в ГИБДД информацию, сколько было составлено протоколов вечером 16 апреля 2007 года, то убедились бы, что присутствие стороннего наблюдателя очень эффективно с точки зрения добросовестного исполнения милиционерами своих обязанностей. Повезло тем водителям, кто в этот период не нарушал правила дорожного движения, но мог бы стать, как и я, «уловом» для этих хитрецов. Зато на всех нарушителей действительно составлялись протоколы (сотрудники ГИБДД видели, как я записываю номера каждой остановленной машины).
Впрочем, постовые немедленно отпускали тех водителей, которые показывали им какие-то «корочки». Одному водителю иномарки, совершившей обгон прямо на наших глазах, удалось «договориться» с Непомнящим за пару минут. Я захотел поинтересоваться у водителя, какое «чудо-творное» слово тот знает, что его отпустили с миром, и поспешил к нему. Увидев меня, тот буквально бегом бросился к своей машине, запрыгнул в нее и рванул с места. Я догадался: гаишники его предупредили. На следующий день я обратился с жалобой на действия сотрудников милиции в прокуратуру, ФСБ, отдел собственной безопасности краевого ГУВД и в контрольно-профилактический отдел краевого ГИБДД. Но дождался лишь… повестки в мировой суд Невинномысска по факту якобы нарушения мной правил дорожного движения. У меня уже были планы на отпуск вместе с семьей, куплены билеты на курорт – и я попросил мирового судью Свириденко рассмотрение дела перенести. Но судья по телефону  сказал, что рассмотрит дело быстро, поскольку-де есть свидетель моего правонарушения. Я удивился, ведь в административном протоколе, составленном на меня гаишниками, вопреки моим настойчивым требованиям не был указан ни один свидетель. Откуда же он появился сейчас?!
Сорвав отпуск, я немедленно выехал в Невинномысск и у кабинета мирового судьи стал ждать начала заседания. Откуда ни возьмись, возле меня нарисовался моложавый мужчина в милицейской форме с иголочки, словно он прибыл в Кремль для получения ордена, и вкрадчивым голосом поинтересовался: не тот ли я самый Полубояренко, что вздумал судиться с милицией? Представился: командир взвода отдельного батальона ДПС в Невинномысске капитан Александр Мосалов. Признался, что это именно его «ребята» остановили меня на трассе. Мосалов попытался с ходу «разрулить ситуацию», давил на жалость: мол, у него давление за 200, а на работе проверка за проверкой, что он уже «всыпал» своим инспекторам – и те готовы передо мной извиниться.
Я сказал, мне нужны не извинения, а отзыв фальшивого протокола. Мосалов взмолился: не надо-де «разжигать пожар», мол, «работает Система»», а потому отозвать протокол он уже не вправе, иначе его понизят в должности. И капитан с воодушевлением изложил мне свой план «урегулирования»: он договаривается-де с судьей, тот назначает мне минимальный штраф 300 рублей, Мосалов лично штраф оплачивает – и мы расходимся без претензий друг к другу. Я наотрез отказался участвовать в его «гениальном» плане. Но капитан ловко прошмыгнул в кабинет судьи – и, выйдя минут через 15 с довольным выражением лица, пригласил меня выпить с ним чашечку кофе в хорошем ресторане.
Предложение его, разумеется, я отверг и пошел к судье Свириденко. Судья первым делом удивленно поинтересовался: что же я собой представляю, раз мое заурядное дело вызвало такой ажиотаж, какого он за пять лет работы мировым судьей не видел. Я рассказал ему все, как было, без утайки. Выслушав меня, Свириденко доверительно сказал, что для него судейская честь дороже интриг – и от греха подальше он передаст мое дело на рассмотрение в Ставрополь.
Выхожу я из здания мирового суда, а на ступеньках встречают капитан Мосалов и те самые два лейтенанта ДПС, что на трассе на меня «наехали». Только поравнялся с ними, они театрально приложили правую руку к сердцу и выпалили, как проказники-мышки из мультфильма про кота Леопольда: «Михалыч, прости нас, засранцев, мы больше не будем». Я ответил: «Бог простит, ступайте с миром!» Ответил так потому, что понадеялся: коль гаишники поняли, что прокололись, то фальшивый протокол отзовут, спасая свои задницы. Но, как оказалось, зря я надеялся на их проснувшуюся совесть и здравый смысл, потому что в начале июня был вызван в мировой суд Октябрьского района Ставрополя, где под председательством судьи Ковалевской слушалось мое дело.

Здесь-то я и познакомился с таинственным свидетелем, на показаниях которого строилось все обвинение. Им оказался водитель «КамАЗа» В. Абакумов, работавший на дорожном строительстве неподалеку от гаишной «засады». Мужик легковесный и бесхитростный, по простоте душевной он выдал суду всю схему, по которой меня пытались объегорить доблестные стражи порядка.
Со слов Абакумова, на трассе он, не глядя, подмахнул протокол, загодя составленный гаишниками. А спустя пару дней к нему домой в Благодарный еще раз приехали те самые милиционеры и попросили собственноручно написать объяснения по этому эпизоду. В ходе допроса Абакумов заявил, что первый раз в жизни является понятым. А следом, противореча себе, сказал: «Мы (?!) всё время в одной бумаге расписываемся (?!)». То есть ему не раз приходилось подмахивать подобные фальшивки?!
Из его рассказа на суде однозначно следовало, что гаишники успешно используют шофера грузовика как «штатного» свидетеля. Более того, Абакумов невольно «заложил» гаишников еще раз, дав такое объяснение суду: «Еду я обратно, думаю, наверное, ОНИ [гаишники и Полубояренко] там уже все решили полюбовно». При этом Абакумов «проиллюстрировал» выражение «полюбовно», выразительно шевеля пальцами, как будто пересчитывая купюры. 
В зале суда я вел диктофонную запись опроса свидетеля, и потом, сличая ее со стенограммой судебного заседания, выяснил, что в ней «подкорректировали» некоторые вопросы и ответы Абакумова. По всему, не случайно. Когда судья Ковалевская удалилась в совещательную комнату, к ней прошмыгнул тот самый лейтенант Непомнящий, что стряпал на меня протокол. Наедине с судьей он провел минут двадцать. О чем они говорили, я подозреваю, и мне уже было ясно: объективного решения судьи ждать не придется.
И вправду Ковалевская признала меня виновным в нарушении правил дорожного движения, присудив выплату штрафа в 300 рублей за обгон, который я не совершал. Шел я из суда и размышлял: скольким же простым водилам судья таким же образом «ломала» судьбы в сговоре со знакомыми гаишниками?! Как же она презирала обычных людей, надеявшихся на правосудие? Настолько она их в грош не ставила, что не стеснялась принимать в совещательной комнате заинтересованного гаишника на глазах у других участников процесса. 
Почти одновременно с решением Ковалевской я получил ответы из прокуратур Невинномысска и Кочубеевского района, а также из краевого ГИБДД. Все отписали, словно под копирку: «Административные материалы составлены по закону, основания для прекращения административного дела нет». Я подал жалобу по поводу процессуальных нарушений, допущенных Ковалевской во время судопроизводства, но судья ее, конечно, игнорировала. Тогда я подал в Октябрьский райсуд кассацию, которая была принята к рассмотрению.
Не в силах мириться с беззаконием и в ожидании суда, я начал собственное расследование аферы гаишников, сляпавших фальшивый протокол. В первую очередь выяснил, что отмашку на поиски «свидетеля» дал некто капитан Хомяков – сотрудник контрольно-профилактического отдела краевого ГИБДД, куда я направил жалобу против невинномысских гаишников. Именно по его указанию лейтенанты Сериков и Непомнящий (те самые, что тормозили меня на трассе) отправились в Благодарный и разыскали «дежурного свидетеля». Как рассказал мне в приватной беседе сам Абакумов, его забрали из дома и часа два «накачивали» рассказами о том, какие показания он должен дать против меня в суде. Потом Абакумова отвезли во двор какой-то конторы, где на капоте машины неизвестный гражданин настрочил сфальсифицированный протокол, который растерянному «свидетелю» тут же и подсунули на подпись.
Выяснил я и то, что в прокуратуре Невинномысска моя жалоба на действия гаишников попала к молоденькой, неопытной сотруднице, которая, ничего не проверяя, приняла на веру сказку, рассказанную ей гаишниками. Стояли они, мол, не в «засаде» под знаком «Обгон запрещен», а ехали по трассе. Увидев, как я иду на обгон двигающегося впереди «КамАЗа», они сообщили-де об этом по рации своему напарнику – тот и остановил меня и составил протокол «вежливо и культурно» (на эти слова Сериков особо упирал в своих объяснениях). Люди добрые, вы когда-нибудь встречали «оборотня», вежливо и культурно вымогающего взятку?!

Встретился я с заместителем начальника отдельного батальона ГИБДД по Невинномысску Купцовым, который в знак уважения самолично сделал и подал мне чашечку кофе, а потом вызвал к себе на беседу капитана Мосалова (того самого, что предлагал мне «не разжигать пожар») и по поводу показаний Абакумова в сердцах бросил ему: «Где твои придурки этого лоха нашли, он же всех спалит?!» Правда, строгость Купцова к нерадивому подчиненному оказалась показушной – обратного хода административному делу он так и не дал. Но мое собственное расследование привело меня к еще большей сенсации, нежели обнаруженный «штатный свидетель» Абакумов. «Подложным» оказался не только понятой, но и… гаишник. А теперь читайте еще внимательнее.
Почти месяц я пытался встретиться с лейтенантом Ливадним, который, судя по документам, смиренно стоял в охранении с автоматом, пока гаишник Непомнящий стряпал против меня протокол. Начальник Ливаднего, майор Кольцов по телефону сообщил мне, что постовой ни в какую не хочет видеться с правонарушителем. Я был изумлен: откуда такая брезгливость у служителя закона, не желающего встречаться с налогоплательщиком, который обеспечивает его беспечное житьё-бытьё!
По своим каналам я все же выяснил, где найти этого неуловимого лейтенанта – и отправился вечером на трассу, где тот нес дежурство. Дождался патрульной машины, за рулем которой должен был находиться лейтенант Ливадний. Но вместо него в «пятерке» сидел... лейтенант Непомнящий – другой гаишник, который тормозил меня на невинномысской дороге и строчил административный протокол. Вот тут-то все и открылось. Оказалось, что Ливадний написал административный протокол от имени своего коллеги по батальону Непомнящего. Короче, документ, на котором строилось обвинение против меня в суде, оказался наглой фальшивкой.
Ливадний был настолько перепуган, что вскрылась его афера, что обещал  во всем покаяться командиру батальона. Своего обещания, конечно, не сдержал, а в объяснении на имя начальства написал: дескать, к концу рабочего дня умаялся настолько, что случайно поставил под протоколом фамилию своего напарника. Уж его командирам покрутить бы пальцем у виска, но они «проглотили» ахинею лейтенанта. Но это еще что! Усталая «невменяемость» Ливаднего проявилась не только на дороге, но и в рапорте о правонарушении, поданном руководству, где он также назвался чужой фамилией.

Все, о чем рассказал выше, я изложил в полуторачасовой речи в зале Октябрьского районного суда, где слушалась моя кассационная жалоба на решение мирового судьи Ковалевской (заседание состоялось в начале августа, а вся эта история началась, напомню, еще в апреле). Председательствующая федеральный судья Юнона Шевченко слушала меня, не разу ни перебив, внимательно и беспристрастно, ни один мускул не дрогнул на ее лице. И я уже всерьез опасался, что и на нее оказывалось давление. Но как бы там ни было, позицию своей коллеги, мирового судьи Ковалевской, федеральный судья Шевченко не поддержала и не разделила. Слишком уж очевидным был факт подлога, фальсификации протокола. Шевченко отменила «обвинительное» решение Ковалевской «в связи с недоказанностью обстоятельств, на основании которых вынесено данное постановление». Спасибо судье за то, что не засудила невиновного. Но...
Ощущение от судебного решения осталось, однако, такое: и овцы целы, и волки сыты. Ведь в адрес гаишников судья Шевченко не могла вынести частное определение – Кодекс об административных правонарушениях, оказывается, не дает ей такого права. Но я намерен добиться того, чтобы «оборотни» не только вылетели со своих хлебных мест, но и были наказаны по всей строгости закона. Также я добьюсь, чтобы руководство отдельного батальона ДПС Невинномысска и высокопоставленные сотрудники краевого ГИБДД получили должностные взыскания как не справляющиеся со своими обязанностями, а точнее сказать, сознательно их игнорирующие.
Более того, вместе с краевыми автомобилистами я создаю общественное движение «Антимзда-авто», призванное бороться с дорожными провокациями и «подставами» взяточников в милицейской форме. Тем более что немалый опыт сопротивления в этом деле у меня есть – и я готов передать его другим водителям, пострадавшим от ментовского произвола на дорогах! 

Владимир ПОЛУБОЯРЕНКО,
общественный помощник Уполномоченного по правам человека в Ставропольском крае,
награжден медалью «Защитник свободной России»