Расстрел под звуки туша

Детям войны месяцы оккупации врезались в память в мельчайших подробностях. О них и рассказывает в письме в редакцию наш читатель

Над рабочим поселком стекольного завода на окраине Минеральных Вод немецкие бомбардировщики появились в начале лета 1942 года. Первыми их жертвами стали дети. Захватчики разбомбили на вокзале эшелоны с эвакуированными детьми из разных городов СССР. Очевидцы рассказывали, что детские трупы были всюду: на рельсах, в вагонах, на перронах. Оставшихся в живых малышей разобрали жители Кавминвод.

Завод работал до последних дней. Взорвали его наши саперы. Вскоре в поселок вошли немцы. Они ввели «новый порядок». В одних объявлениях говорилось, чтобы все жители сдали в комендатуру оружие, военное обмундирование, муку, угрожая: «За невыполнение - расстрел на месте». В других - чтобы все еврейское население прошло регистрацию с последующей отправкой «в Палестину».

Побежали прислуживать фашистам наши холуи. К счастью, их было немного. Начальником полиции немцы поставили А. Гусарова.

Все взрослое население немцы погнали на различные работы. Рабочих заставили восстанавливать завод. Те работали плохо, умышленно не давая возможности фашистам пустить его в строй.

В конце нашей улицы, на площади двухэтажного дома немцы соорудили две большие клумбы, но не для цветов. Сделав белый фон из извести, на земле черным битым стеклом они выложили свастику. Потом вышел немецкий военный оркестр, и каждый день здесь с утра до вечера гремела музыка.

Мы не сразу заметили, что в сторону противотанковых рвов движется большая колонна людей. Они шли медленно. Людские потоки выстраивались вдоль рвов. Слышались глухие выстрелы. Колонна редела. Всех живущих в поселке ошеломила эта новость - немцы расстреливают мирное население. А оркестр гремел все громче и громче...

Почернели лица людей в поселке. Земляки стали неразговорчивыми. Позже все узнают, что немцы расстреляют в противотанковых рвах возле стекольного завода более 10 тысяч человек мирного населения (евреев, русских и других). 

Зимой 1943 года будет работать государственная комиссия во главе с писателем Н. Тихоновым по установлению зверств фашистов над мирным населением. Все рабочие и мой отец будут вести раскопки погибших во рвах и хоронить их в братской могиле. 

Начальник полиции Гусаров самолично расстрелял в парке еврея-старичка, заводского сапожника. Его прятал кто-то из местных жителей, но не сберег. Рядом живущих людей убийца заставит сбросить труп в окоп и закопать. Каждый тогда думал, что следующая очередь его.

Мы, дети, хотя и взрослели в те грозные годы быстрее, но еще не сознавали последствий войны, не знали страха. Однажды собрали окурки немецких папирос и решили покурить. Неожиданно рядом появился немец. Выбив цигарки из рук, он приказал явиться на это место в 16 часов. Мы испугались, так как днями раньше видели расстрел мирных жителей за железной дорогой, но делать нечего - пришли.

Немец сказал: «Ком», и мы пошли за ним гуськом на территорию немецкой казармы. Военные пилили и кололи дрова. Другие играли на губных гармошках. Из полевых кухонь шел дым, пахло вареным мясом. Провожатый подвел нас к зданию. Немцы стали открывать окна казармы и подавать нам свою обувь, гуталин, щетки. Мы почистили обувь.

Опять пришел «наш» немец. Поднялись за ним на второй этаж, вошли в комнату, где стояли в ряд кровати. На спинках кроватей висели автоматы, противогазы. Немец достал из тумбочки круглую булку белого хлеба, стал резать ее на пять частей (по числу мальчишек). Достал из тумбочки белое масло и поставил коробку на стол.

Вдруг из коридора раздался какой-то крик. Немец взял за шиворот первого из нас и затолкал под кровать. Мы быстро попрятались. Немец быстро вышел в коридор и запер дверь. Мы опять напугались и долго лежали под кроватями, а немец все не шел.

Пацаны, освоившись, примеряли противогазы, рассматривали автоматы. Щелкнул дверной замок. Мы - пулей под кровати. Немец вручил каждому кусок хлеба и сказал: «Шнель», указав на дверь.

К этой казарме мы больше не подходили близко, а кто курил - бросили.

Полицаи разносили бумажки по домам, что будет открыта начальная школа и все дети школьного возраста должны прибыть на уроки. Пошел я в эту «школу». В большой комнате этого дома поместились ученики всех четырех классов.

Учитель был один на всех. Был он из чужих, злой мужик. Всем ученикам раздал крестики на шнурках и молитвенники. Совсем непонятными для нас были слова: «Отче наш, иже еси на небесах...» После советской школы у старшего класса был настоящий шок.

Никто толком не объяснял про религию, что это и зачем. Всем было ясно только, что надо повесить крестик на шею.

Однажды в четвертом ряду учитель дал задание рисовать на вольную тему. Вскоре все услышали щелчок металлической линейки по чьей-то голове. Учитель орал на ученика в четвертом ряду и говорил: «Когда ты видел такое, чтобы советский самолет сбивал немецкий?» На следующий день ученик в школу не пришел.

Прошел слух, что немцы будут играть в футбол. Мы пошли смотреть на заводской стадион. Игра была в самом разгаре, когда с западной окраины поселка послышались русские песни. Вдоль железной дороги шли солдаты. Сверкали штыки на солнце. Несколько секунд все пацаны были в оцепенении, а потом бросились навстречу с криком «Наши пришли!».

Как же мы были разочарованы, когда увидели «наших» в немецкой форме, - это были предатели из армии Власова. Немцы разместили их на нашей улице в большом двухэтажном доме, где играл духовой оркестр. В ноябре казарму с предателями кто-то поджег. Власовцы выскакивали из окон в одних подштанниках. А казарма сгорела дотла.

Немцы стали приводить из концлагеря, который был создан ими в свинарниках колхоза «Первомайский», наших пленных красноармейцев для восстановительных работ. Когда пленных вели по нашей улице, мальчишки совали в руки солдатам картошку, хлеб, печеную тыкву. Немецкая охрана даже не реагировала.

Все чаще и чаще прилетали наши самолеты бомбить город. В начале января 1943 года был ясный, морозный день, когда в небе над поселком появились наши краснозвездные истребители. Они летели над крышами домов, пугая немцев. Ночью 6 января все жители сидели в подвалах домов. Все грохотало. Земля тряслась, как в лихорадке. Это наступала наша Красная армия...

В честь павших и живых гвардейцев нашу улицу и назвали Красногвардейской.