Разрушительный матерок

Народная любовь к крепкому словцу предвещает серьёзные социальные потрясения, считает ставропольский учёный

Русский мат имеет древние корни, идущие от славянских заговоров, - их использовали в трудную минуту, обращаясь за помощью к магической силе, якобы содержащейся в половых органах. Прошли века, языческие верования канули в Лету, но матерные слова не исчезли с породившими их заклинаниями, а перекочевали из сферы запретного в сферу обыденного, заиграв в русской речи новыми красками. Непристойную забористую брань сегодня можно услышать где угодно - на улице, в маршрутке, кафе, университете. Матом уже не ругаются - им разговаривают, не испытывая ни малейшего стеснения.
Между тем Кодекс об административных правонарушениях (ст. 20.1) расценивает публичное сквернословие как мелкое хулиганство, которое «влечет наложение административного штрафа в размере от пяти до десяти минимальных размеров оплаты труда или административный арест на срок до пятнадцати суток».
«Окультурят» ли матерщинника штрафные санкции и не превратится ли площадная ругань в речевую норму? На эти и другие вопросы отвечает Юрий ЛЕДЕНЕВ, доктор филологических наук, профессор, член ставропольского отделения Российской ассоциации лингвистов-когнитологов, член Американского лингвистического общества (LSA).

- Юрий Юрьевич, еще пару десятков лет назад непристойную брань открыто использовали лишь уголовники да маргиналы, а сейчас эти границы бесследно растворились: не имеют значения социальное положение, возраст, пол - матерятся все от мала до велика. С чем связана народная любовь к крепкому словцу?
- Основная причина - в дисбалансе между материальным и духовным развитием общества, ведь, несмотря на массовый характер образования, уровень общей культуры населения сегодня неуклонно понижается. Язык лишь отражает то, что происходит в массовом сознании.
Если нормы и ценности в обществе размываются, это моментально становится видно (и слышно) в речи обывателей - в нее все увереннее просачиваются запретные слова. Наличие табу говорит о существовании системы устоев и ценностей, а легкость нарушения запрета указывает, что с этими устоями что-то не в порядке.
В этом смысле смачные словечки, которыми пересыпана речь наших современников, - тревожный звоночек всему обществу. Мы ушли далеко вперед в технологическом развитии, но очень слабо продвинулись в отношении культурном.
В результате в руках человека оказывается все больше энергии и возможностей, а незрелая система ценностей, в которой допускается нарушение принципов, позволит человеку легко переходить нравственные границы пользования достижениями прогресса. А это предвещает серьезные социальные потрясения.
- Если язык лишь отражает общее состояние культуры, бороться за его чистоту бессмысленно?
- Вообще, слово «борьба» по отношению к культуре мало применимо. Нужно стремиться к чистоте помыслов и такому образованию, которое учит размышлять, тогда чистота речи придет сама собой.
Административное же наказание за прилюдно высказанную нецензурщину - мера, на мой взгляд, неэффективная. Штрафовать можно за оскорбление, но матерные слова далеко не всегда употребляются с этой целью. Гораздо чаще они служат для выражения эмоций людьми, которые просто не умеют по-другому восторгаться и возмущаться - не хватает им культуры и образования, не обучены они использовать богатейшие ресурсы языка.
- Однако деятели, призванные нести культуру в массы, сами нередко прибегают к «россыпям» нецензурной лексики. Как вы относитесь к употреблению неприличных слов в литературе, кино, на телевидении?
- Ни один язык в мире не свободен от запретной лексики, и она, в отличие от, например, жаргонизмов, известна всем. «Крепкое словцо» представляет собой неотъемлемую часть языка и, следовательно, имеет право на существование, в том числе в художественном тексте. Однако автор должен проявлять крайнюю осторожность, чтобы не оскорбить читателя и не прослыть невежей.
Как говорится, из песни слов не выкинешь, поэтому в некоторых, я подчеркиваю, некоторых текстах, где невозможно сказать иначе, не разрушив художественную картину, без бранных выражений не обойтись. Однако талант автора может ярче проявляться в умении добиться художественного эффекта, используя не похабщину, а эвфемизмы - более мягкие и допустимые выражения. Как метко выразился писатель-сатирик Аркадий Давидович, культура - это умение материться без мата.
Кстати, термин «эвфемизм» с греческого переводится как «воздержание от неподобающих слов». На выручку человеку, стремящемуся к такого рода «воздержанию», порой приходят заимствованные слова.
Например, в английском языке из-за его мультикультурности степень подавления запретной лексики гораздо слабее, чем у нас, и ненормативные выражения чаще употребляются в речи героев кино и литературы. Так вот в русском языке такие английские слова частенько превращаются в эвфемизмы - становятся одновременно заменой «родных» непечатных слов и неким показателем «высокой образованности и культуры» говорящего.
- А может, нецензурная лексика со временем превратится в литературную норму и проблема «неподобающих слов» в речи решится сама собой?
- Давайте для начала определим, что такое норма. Это результат взаимодействия двух противоположных начал: с одной стороны, носители языка всегда стремятся к поиску новых путей выразить свои мысли и чувства, с другой - традиции, наука, образование и культура  ограничивают их в этом стремлении.
В результате вырабатываются некие универсальные средства общения, причем отбираются они стихийно, и ученые лишь фиксируют их в словарях, справочниках, учебниках. Так рождается норма.
Маловероятно, что нецензурные выражения попадут в учебники. Но даже если предположить, что какие-то забористые словечки «выбьются» в разряд нормы, проблема непристойного в речи решена не будет. Едва в языке исчезнет одно нецензурное слово, как его место тут же займет новое, потому что явление табу в обществе обязательно.
Кстати, подобные языковые ситуации можно наблюдать в некоторых художественных произведениях. Например, Аркадий и Борис Стругацкие в повести «Хищные вещи века» для обозначения наркотика будущего придумали слово «слег», которое они выбрали как «самое противное на вкус и ощупь» из тридцати придуманных наугад. Так вот, хотя употребление  слега в выдуманном писателями обществе было общеизвестно и даже общепринято, само это слово являлось табуированным, то есть крайне непристойным, скверным и грязным.
Кто знает, какие непотребные неологизмы появятся в реальном будущем? Возможно, обретет жизнь и «противное на вкус» словечко Стругацких, тем более что в последние годы стали популярными цифровые наркотики, схожие со слегом, - в их основе тоже лежит волновое психотехническое воздействие на мозг.
- Существует теория информационного поля, сторонники которой убеждены: брань наносит непоправимый вред невидимой энергетической сфере, что, в свою очередь, отражается на здоровье людей. Причем болезнь поражает не только любителей «грязных» слов, но и их вынужденных слушателей. В зоне риска сквернослова - мочеполовая, сердечно-сосудистая, эндокринная системы и желудочно-кишечный тракт. Что вы думаете по этому поводу?
- Мне эта теория кажется хотя и несколько упрощенной, но по сути верной. Существует такое понятие - «инферно» (в буквальном переводе «ад»), которое означает накопление в общественном сознании негативного опыта, негативной информации. И поскольку все в природе и обществе взаимосвязано, этот духовный мрак приводит к нарушениям жизнедеятельности общественного организма.
То же самое происходит и с человеком: духовное «инферно» вызывает депрессию, которая со временем приводит к дисфункции жизненных систем организма. Мы сами не замечаем, как дурные мысли, чувства и слова подавляют и разрушают душу и тело.

Беседовала
Анна ЧИРКОВА,
студентка Ставропольского государственного
педагогического института

Допустимо ли сквернословие в быту, кино, на ТВ?

Марина ГАРКУША, почтальон, Изобильный:
- Мое отношение к матам в быту в меру терпимое. Сама могу крепко выразиться в узком кругу при сильном негодовании.
Вообще «ядреные» словечки, на мой взгляд, можно простить человеку, который кипит от злости: уж лучше пусть он взорвется потоком бранных слов, чем ударит кого-то или загонит ярость внутрь – это, говорят, вредно для здоровья. А так скажешь парочку «ласковых», глядишь – полегчает немного.
Но отношение к нецензурным словам в СМИ, кино и литературе – резко  отрицательное. Журналы, книги, передачи, фильмы должны показывать нам образец литературной речи и не «опускаться», чтобы быть ближе к простому люду, поднимать культурный уровень своих зрителей и читателей.
Армине СИВАКОВА, выпускница Ставрополь-ского государственного педагогического института, село Московское:
- К нецензурной лексике отношусь крайне отрицательно, особенно если речь идет о телевидении и литературе, которые должны воспитывать идеалы, формировать нравственные ценности, учить русской литературной речи, а не матерным «изыскам». Меня, как зрителя, телеэкранные ругательства, даже заглушенные стыдливым «пи», неимоверно раздражают и «бьют» по мозгам.
Горько, что даже дети у нас порой ругаются, как сапожники.
Вячеслав ЛЕСНЯК, специалист по информационному обслуживанию, ООО «Консультант-Скиф», Ставрополь:
- Я, конечно, слукавлю, если скажу, что матерные слова для меня табу. Но в последнее время стараюсь себя контролировать: уж если чувствую потребность «выговориться», устраиваю «разрядки» без свидетелей. Думаю, окружающие уже около года не слышали от меня соленых словечек.
Что касается экранной и литературной брани, она, на мой взгляд, приемлема в том случае, если в описании канала или книги есть соответствующее предупреждение. Хочешь – «кушай», не хочешь – выбери другой продукт для духовного питания.
Егор ЛЮБУШКИН, мастер по изготовлению лестниц и художественных витражей ООО «Строй-Арт», Ставрополь:
- Моя девушка, филолог по образованию, однажды принесла домой книгу - русские заветные сказки. Я удивился, с чего это она, – может, намекает, что пора подумать о продолжении рода? Раскрыл сборник и обмер – да такое детям в руки давать нельзя, похабщина невообразимая! Оказывается, еще в конце XIX века известный собиратель фольклора (кажется, Афанасьев) опубликовал за рубежом русские народные сказки в их первозданном виде – со всеми непристойностями и трехэтажным матом.
Российскому читателю заветные сказки стали доступны только сто лет спустя. Вот почитал я их и задумался: может, тяга к сквернословию у нас в крови и бороться с этим бессмысленно?
Об этом даже есть песня у группы «Сектор газа»: «С матерщиной мы родились, с матерщиной мы живем, с матерщиной мы учились, с матерщиной и помрем. Матерщину мы вкушали с материнским молоком, с матерщиной мою маму бил папаша кулаком».
Мария ШЕПЕЛЕВА, выпускница Северо-Кавказского государственного технического университета, молодая мама, Ставрополь:
- Однажды я где-то прочитала, что матерная речь – это острая форма выражения тупых мыслей. Полностью согласна. Только ужас берет, сколько же в нашем обществе накопилось тупых мыслей! Кажется, давно пора привыкнуть к «острой форме» их выражения, а я не могу – каждое словесное непотребство режет мне слух.
Но самое ужасное – чувствовать, что ты бессильна уберечь от этой грязи и агрессии своего ребенка, которого площадная ругань может настичь где угодно – во дворе, магазине, троллейбусе…
Особенно меня поражает, когда взрослые матерятся в присутствии детей, а порой кроют последними словами и самих малышей. Никакими обстоятельствами, никаким настроением таких родителей нельзя оправдать! Они уродуют своих детей
Григорий САРКИСЯН, выпускник Ставропольской гимназии №19,  курсант Военной  академии Министерства обороны РФ (филиал в Череповце):
- Народ настолько привык к площадной лексике, что уже не реагирует на нее: даже если матом разговаривают мальчишки в маршрутке, никто из пассажиров не сделает замечания.
Мне кажется, люди перестали воспринимать нецензурщину как неслыханное хамство. Не знаю, может быть, это закономерный процесс - наш язык меняется, как и все общество, и то, что вчера было запретным, превращается в норму.
Сам я пускаю в ход грубые словечки только в мужской компании. В военном сообществе такие выражения употребляют все - никуда не денешься.

Опрос провели
Анна ЧИРКОВА и Дарья ТИШИНА