Участники ставропольского клуба исторической реконструкции воссоздают историю славных сражений минувших эпох и фантастических миров
Что заставляет людей надевать на себя амуницию несуществующих армий и становиться под знамена выдуманных государств, рассказывают Дмитрий Петухов и Александра Ворожбитова – Арчер и Саня, как называют их друзья. Он дизайнер, она аспирант СГУ, оба – храбрые воины «Валькунта».
«Заклепочка» и воинский дух
– Что такое реконструкция – «живой» урок истории или просто игра в «войнушку» для взрослых?
Саня: Скорее, это попытка воссоздать исторический дух эпохи, погрузиться в прошлое, чтобы почувствовать, как там все происходило на самом деле.
Существует два способа «погружения» и соответственно – два направления исторической реконструкции. Первое предполагает доскональное воссоздание предметов быта реконструируемой эпохи, поэтому все детали игры, начиная от кроя костюма и заканчивая рецептами кухни, проходят строжайший отбор по критерию «историко-археологической достоверности». То есть все участники должны быть правильно одеты, жить в правильных шатрах, правильно готовить правильную пищу и поглощать ее из правильной посуды.
Клуб «Валькунт» относится ко второму направлению исторической реконструкции – его сутью является изучение и применение на практике военного искусства. Мы реконструирует командный дух, братское плечо и боевое искусство.
Арчер: Нас мало волнует, можно ли готовить блюда из фасоли на играх, реконструирующих эпоху домонгольской Руси. Мы воины. Наша стихия – штурмы, атаки, сражения. Пускай наши доспехи не выдерживают строгой реконструкторской критики, и какой-нибудь правильный рыцарь воскликнет: «Ой, что это у вас заклепочка на доспехах такая неисторическая?!»
Кто из нас настоящий воин, мы увидим, сражаясь в битве, а не рассматривая заклепочки на амуниции.
– А как проходит само действо по реконструкции минувших эпох?
Арчер: Начиная с мая, в разных регионах страны проводятся фестивали, на которые съезжаются реконструкторы из разных городов. Приезжаем мы дня за три до игры, чтобы разбить лагерь и построить крепость (штурмовую стену) – окруженное рвом укрепление из бревен, скрепленных гвоздями и веревками, с боевым коридором внутри.
Сама игра длится два-три дня. Основными событиями в ней становятся маневры, политика и собственно боевые действия, когда большая группа участников в доспехах с мечами и топорами собирается на полигоне и начинается битва, в которой сходятся два войска. Сражение длится, пока одно из них «не поляжет костьми» на поле брани или под стенами крепости.
– Девушки тоже бьются в тяжелой броне наравне с мужчинами?
Арчер: Да, бывает во время сражения смотришь: в разрезе шлема такие глазищи на тебя хлопают. «Ну, – думаешь, – точно девчонка». Стараешься полегче ее стукнуть… Но обычно в битве не разберешь, воин перед тобой или воительница.
А вообще девушки чаще бывают небоевыми персонажами, это только самые отчаянные лезут в пекло боя. Вот Саня, например, любит помахать мечом.
Саня: Но исключительно к драке игра не сводится. Задача игроков не ограничивается необходимостью разбить армию противника. Нет! Мастер разрабатывает сценарий игры, которая включает не только боевые действия, но и экономическую жизнь полевого стана, и магические ритуалы «колдунов», если такие персонажи есть в игре. Действо происходит в некоем средневековом государстве, прототипом которого часто является мир, выдуманный одним из писателей-фантастов.
Каждый участник проживает целую жизнь – царя, героя, воина, предателя. По королевству бродит масса небоевых персонажей – уличные музыканты-менестрели, маги, интриганы, плетущие заговоры. Все эти роли не для нас. Мы – воины, защитники средневекового государства.
Герои и предатели
– Исход игры тоже определяется Мастером?
Саня: Конечно, нет! Мы же не театральный кружок. Сюжет, придуманный Мастером, – это лишь вводная информация к игре, ее исход зависит от нас – воинов, нашей силы, ловкости, мужества, а еще больше – от крепости духа и отваги.
Однажды мы вшестером держали крепость, которую штурмовали 40 бойцов. Казалось бы, исход предрешен, нет смысла биться, пора бросать мечи на землю и сдаваться на милость победителям. Но мы рук не опустили и подняли мечи. И в тот момент, когда Мастер уже был готов засчитать нам поражение, в крепость ворвались союзники. Что тут началось! Как будто кадры из кинофильма перед глазами: все обнимаются, кричат «Ура!». Эмоции просто перехлестывали через край! Конечно, с таким воодушевлением проиграть мы уже не могли, хотя по численности неприятель по-прежнему нас превосходил.
– Там, где есть место геройству, найдется лазейка и для предательства…
Арчер: И предательству есть место – причем не по сценарию, не по сюжету, а по жизни – когда удар в спину наносит твой союзник, а друг оказывается трусом и предателем. Ты приходишь к нему на помощь, а он под натиском врага бросает тебя «умирать».
Однажды на игре мы договорились с союзниками, что при нападении неприятеля обязательно придем друг другу на выручку. Враг атаковал их крепость, и мы двинулись на подмогу.
Нас было всего семеро, но если б мы ударили с тыла, вместе с защитниками крепости могли бы победить. А тут, представь, подходим, и вся эта вражеская толпа – человек тридцать – разворачивается на нас. Ну, думаем, сейчас мы вас с двух сторон зажмем и посмотрим, кто кого. А «союзнички» наши взяли и не вышли из крепости! Скорее всего, их командир решил не рисковать и отсидеться, но этим он нарушил договор, да и еще и обрек нас на верную «смерть».
Что делать? Отступать некуда. Я подхожу к неприятельскому строю, говорю их командиру: «Дайте коридор для отхода». Он: «С какой стати? Сдавайтесь! Считаю до трех!» Я разворачиваюсь к своим, ору: «Готовься!» Наши видят: сейчас будет рубка, молча поднимают щиты. Враг кричит: «Раз! Два! Три!». И тут мы, не сговариваясь, срываемся с места и бросаемся вперед. Красиво так получилось… Бой мы, конечно, проиграли, но схватка была яростная, потому что в душе у нас все кипело от предательства союзников.
В такие моменты волнение, радость и ярость всегда на пределе. Одна-две игры заряжают эмоциями на весь год.
– А чем вы занимаетесь в свободное от фестивалей время?
Саня: Кинжалы точим (смеется). Тренируемся. Чиним амуницию, переделываем, подгоняем доспехи. Еще – учимся в институтах, работаем, пишем диссертации. Основной контингент нашего войска получает высшее образование в вузах Ставрополя.
– Чтобы вступить в клуб, нужно пройти обряд посвящения?
Арчер: Обряд посвящения у нас очень неформальный. Начинается он обычно с просьбы будущего рыцаря посмотреть на наши боевые ученья. Приходит человек на тренировку, мы на него сразу надеваем всю амуницию, даем в руки меч и говорим: «Давай учись!» Он начинает сопротивляться: «Нет-нет! Дайте сначала посмотреть! Как же так сразу?» Я говорю: «А у нас вот так и «смотрят»: поднимешь щит, махнешь мечом – вот тебе и первый урок».
Со стороны это все смотрится страшновато: все орут громкими голосами и колотят друг друга что есть мочи. Чтобы понять, в чем здесь вся соль-перец, надо принять в этой «молотилке» непосредственное участие.
Саня: Однажды с нами на игру поехал один парень – «просто так посмотреть». Но мы, хитрецы, взяли с собой для него доспехи, весь комплект. Когда он увидел, сколько человек нас пришло штурмовать, он молча на себя все это надел и взял в руки топор. Поставили мы его над входом в крепость: враги врываются, а он сверху их по головам бьет. Мы ему говорим: «Ваня, бей изо всех сил! Не жалей, потому что они идут нас «убивать!»
Ваня сперва стеснялся, осторожно так с недругами обращался, а потом посмотрел, как они нас лупят, и разошелся не на шутку.
Так он влился в нашу «семью», а хотел «просто посмотреть». Сближает это все: когда ты в одном строю стоишь с человеком, спиной к спине защищаешься с ним от «врага».
Школа жизни
– И все же, что заставляет человека надевать доспехи, крушить мечом недругов, врезаться в гущу разъяренной толпы?
Саня: А что заставляет людей лететь с крутой горы на сноуборде, спускаться с аквалангом на дно океана, карабкаться по скалам на вершины гор? То же и здесь: человеком движет стремление преодолеть себя, победить страх и получить ударную дозу адреналина.
Для кого-то экстрим – прыжки на «тарзанке» с отвесной скалы в пропасть, а для нас – жизнь в полевом лагере, когда ходишь за водой за несколько километров от жилища, умираешь от жажды, особенно летом под «железом», еще дерешься в доспехах. У нас одна амуниция весит килограммов двадцать – это броня среднего класса, бывает и тяжелее.
– Если игра – это экстрим, значит, вам бывает по-настоящему страшно?
Арчер: Конечно!!! Еще бы не было страшно, когда на тебя несется ошалелая толпа с обнаженными мечами! И ты знаешь: сейчас тебя будут бить. Не просто для вида махать игрушечным мечом, нет! Они будут бить так, чтобы ты упал!
Саня: Мандраж возникает уже перед боем. Враги храбрятся, пытаются тебя психологиче-ски задавить, смотрят злобно: мы, мол, такие бугаи, сейчас вас растопчем. А ты думаешь: ну уж нет, победа будет за нами!
А во время самой битвы ты боишься не травм – их количество минимально, потому что, во-первых, все в защите, а во-вторых, правила запрещают наносить удары в глаза, пах и ступни. Боишься другого – подвести команду, не прикрыть товарища, проявить слабость, струсить, иначе говоря, боишься потерять лицо.
– А бывает, что воины теряют лицо и бегут с поля боя?
Арчер: Ну, в доспехах далеко не убежишь (смеется). Да и смысла нет: когда сшибаются две толпы, бежать некуда.
Страх испытывает каждый. Но когда сражаешься бок о бок с товарищем, знаешь, он полностью тебе доверяет, и ты не имеешь права его подвести, даже если тебе очень страшно.
Реконструкция боя – это ведь не просто бег по пересеченной местности с мечом в руке и шлемом на голове. Это не игра «в войнушку», а школа жизни, в которой человек преодолевает себя, совершенствуется, из застенчивого закомплексованного мальчика превращается в уверенного сильного мужчину.
И дело не только в тренировке мышц (хотя и это немаловажно) – ты получаешь огромный эмоциональный опыт и формируешься как личность.
Выиграл ты бой или проиграл, главная победа, которую ты одержал – победа над самим собой, потому что знаешь: ты сделал больше, чем мог…
Фатима МАГУЛАЕВА
Версия для печати
Добавить комментарий