Поиск на сайте

Руководство краевого «экономического» суда оставило без удовлетворения уже три ходатайства юристов «Открытой» об отводе судей, рассматривающих иски коммерсантов, обирающих жильцов многоэтажек краевого центра. Не исключено, что подобные ходатайства станут сериальными, пока служители ставропольской Фемиды не осознают: защищая «достоинство» состоятельных господ за счет унижения простых людей, они дискредитируют судебную систему, еще больше усиливают недоверие к ней населения.

 

«Побеждает дружба»... чиновников с нуворишами
Итак. Как мы уже поведали в опубликованной в этом же номере статье «Крестные отцы» строительных хулиганов», потерпевший поражение в суде общей юрисдикции Тимошенко решил отыграться в ставропольском арбитраже. И там, похоже, расчет у него начал сбываться. И вот почему. Изощренный решала (хотя формально истцом была дочь Тимошенко Наталья Ивановна, во владение которой он передал встроенно-пристроенные помещения многоэтажки) предъявил иск к администрации города и градостроительному комитету – с требованием узаконить все незаконные переделки.
Представителям жильцов, которые являются коллективными собственниками захваченных Иваном Тимошенко помещений, отведена роль третьих лиц – с процессуально ограниченными возможностями, без права выдвигать самостоятельные требования.
Попросту говоря, интересы жильцов полностью отдаются как бы под защиту администрации города и градостроительного комитета. Но мы уже рассказывали, какую соглашательскую позицию заняли их юристы, исполняющие установки своего руководства отнюдь не по защите горожан.
На вопрос к ним председательствующего, как правило, отвечают «на усмотрение суда», то есть переходят в статус статистов, отказываются от мнения, судебных прений, от состязательности. Понятно, что исход дела в этом случае предрешен: «побеждает дружба» – чиновников и денежных мешков. Лично мне почти неизвестны случаи гражданского поведения слуг народа, когда им случается делать выбор между общественными интересами и толстосумами.
На процессах в судах общей юрисдикции поведение юристов мэрии иногда заводило даже судей. Например, когда представители пожарных служб администрации и МЧС бессовестно продолжали твердить, что с пожарной безопасностью высотки все в полном ажуре (это при наличии опровергающей их вранье московской экспертизы), девушка-юрист, выполняющая как бы роль защитницы интересов жильцов, указала судье, чтобы та «учла и доводы противоположной стороны», то есть врущих напропалую пожарных. Молодец судья, которая не оставила эту подсказку без ироничного комментария.
Но сеансом настоящего разоблачения роли чиновников горадминистрации в делах такого рода стала заключительная фраза девушки-юриста о том, что мэрию устроит любое решение суда – хоть в пользу истцов, хоть в пользу ответчиков, без разницы.
«Так, значит, вам абсолютно все равно?!» – изумилась судья фальшивой заботе мэрии о гражданах.

 

Игра в одни ворота
Так вот эти же юристы плавно перетекли и в арбитражный процесс, где сейчас ведут себя столь же двусмысленно, в соответствии с наставлениями руководящих фарисеев. Наверное, люди они неплохие и, порой казалось, даже стесняются навязанной им двурушнической роли, однако эта подневольность низменным установкам все же их личный выбор, не каждый способен его принять.
У судей есть тоже выбор, и он также обусловлен личностным контентом – образованием, воспитанием, кругозором, интеллектом…
Не одна я заметила: у многих правосудных госслужащих, не имеющих глубоких культурных и нравственных основ, но получивших огромные возможности влиять на чужие судьбы, формируется диктаторская личность с ее высокомерием, самомнением, жестокостью, деспотизмом по отношению к зависимым людям, коими являются и участники процесса. Их униженностью, беспомощностью они наслаждаются, и им нужны все большие дозы острых ощущений, как алкоголикам и наркоманам.
То же самое у граждан любых иных статусов. Попадая в судебное присутствие, мы тоже ведем себя отнюдь не как ангелы – возбудимые, обидчивые, несдержанные, подозрительные… Никого из нас эти черты не красят, но для судей они – катастрофа. Потому что являют собой недопустимые в этой профессии признаки ангажированности, элементарного бескультурья или просто «расшатанных нервов»? Тогда выход один: снимай мантию – иди в продавцы.
Впрочем, сравнение с «продавцами» – устаревший стереотип: сегодня торговый работник в соответствии с рыночной эпохой как никто вежлив и обходителен до приторности. А вот многим служителям Фемиды смутные времена сорвали тормоза – этические и моральные, оставив за ними, однако, право на них ссылаться.
Вы знаете, что страшно в судьях? Их пресловутое «собственное убеждение», которым закон разрешает руководствоваться при вынесении вердикта. Так что поговорка «закон что дышло: куда повернул, туда и вышло» – это не о Праве как таковом, она – о судейской морали, о людях – жестоких и милосердных.
Первые убеждены в своем безусловном «карательном праве»? Другие, примеряя чужие несчастья на себе, убеждены, что и оступившемуся надо давать шанс «остаться в живых», ибо тюрьма, несвобода человека бесповоротно убивают.

 

От философии перейдем к реалиям
С первого же заседания рассматривающая иск Тимошенко арбитражный судья повела себя, как грозный фельдфебель, с каждым днем повышая градус нервозности, раздражительности, громкоголосья, угроз вывести из зала силой… Причем остро выраженная словесно и интонационно неприязненность изливалась исключительно на представителей защиты жильцов дома, которых дама в мантии с крайней резкостью обрывала, едва те раскрывали рот…
Совершенно очевидно, что немотивированно агрессивная стилистика ведения судебного процесса, его деспотическая зашкаленность, унижающая достоинство тех, на кого она направлена, – это отработанный метод морально-психологического подавления ненужной («вражеской») стороны. Чтобы, парализовав волю и способность к защите, вести безответных баранов-ответчиков к заданному результату, причем на большой скорости, пока не опомнились.
Вот пример. Адвокат жильцов дома ходатайствует о приостановлении производства по делу, поскольку к данному моменту не вступило в законную силу решение суда общей юрисдикции о восстановлении капитальных конструкций дома, разрушенных владельцем несостоявшегося ресторана.
Между тем истец (за дочку суетится Тимошенко) как раз и требует узаконить все незаконные переделки во всех арендных помещениях, в число которых входит и ресторан. Однако судья кричит, что адвокат намеренно затягивает процесс: мол, суду закон отводит жесткие сроки на рассмотрение дела. Молодая женщина-адвокат, деликатная и сдержанная, спокойно констатирует: по закону эти сроки приостанавливаются ровно на то время, которое требуется для исполнения ходатайства.
Как тут понимать судью с ее «аргументом», вводящим в заблуждение? Ладно, тень на плетень, заметил юрист. А если участник процесса без юридического образования, которого судья постоянно шпыняет, демонстрируя свое превосходство, то какое решение «бестолковая» сторона получит на выходе процесса?
Не оставляло ощущение, что судья вот-вот заговорит, как сатирик Задорнов, из концерта в концерт потешающий публику знаменитым рефреном: «Ну, американцы тупые… Ох, и тупые…»
А вот пример еще более показательный. Переобозначив в новом техническом паспорте арендные помещения, сторона Тимошенко «укрыла» под иным номером помещения ресторана, в отношении которого Промышленный суд вынес однозначное решение: восстановить порушенное.
Сторона жильцов дома просила судью сразу же, на месте, уточнить у истца тот факт, что помещение, указанное в решении Промышленного суда, и указанное помещение под другим номером в арбитражном иске являются одним и тем же.
Уточнение предмета спора (важнейшее изначальное действо суда и сторон) заняло бы буквально секунды – лишь один вопрос судьи к истцу. Но председательствующая резко, с истерическими нотами возразила столь стремительно, будто опасалась, что сторона истца успеет «ляпнуть» подтверждение.
Адвокат Тимошенко, опустив очи долу, очевидное подтверждать не стала. Юрист администрации, естественно, промолчала, оставив «на усмотрение суда». Мизансцена солидарности удалась.

 

Наивные вопросы, оставшиеся без ответа
Но вот какие вопросы возникают у не юристов – жителей дома, чьи безусловные и приоритетные права на коллективную собственность оспаривает в арбитраже дочь Тимошенко?
Если переделки в огромном помещении ресторана уже признаны незаконными судом общей юрисдикции, то на каком основании точно такие же разрушительные реконструкции в соседних помещениях могут быть узаконены судом арбитражным, в котором исследуется именно эта возможность?
Между тем арбитражный судья с ходу заторопилась с проведением судебно-строительной экспертизы, которая-де решит: эти переделки-перестройки опасны для жизнестойкости дома или нет.
Стоп-стоп… Это какая же экспертиза может самоуправно отменить основополагающий порог сейсмостойкости, который в Ставрополе ныне законодательно определен в 8 баллов?! А высотки на улице Ленина экспериментально были возведены на зыбких, неустойчивых почвах с запасом прочности лишь в 6 баллов – как оказалось, с недостаточной устойчивостью.
«Сегодня это старое жилое здание может сложиться, как карточный домик, в определенных обстоятельствах: крайне опасно изменять его капитальные конструкции, и то, что сотворил с неустойчивым домом Тимошенко с арендаторами, – настоящее преступление против безопасности людей», – заявил в Промышленном суде главный строитель жилого фонда города Александр Шехов (бывший начальник ОКСа, а затем директор НИИ «Ставрополь-гражданпроект»).
Более того, есть давно опубликованные выводы гидрогеологических исследований наиболее опасных зон на территории краевого центра, среди которых участок, на котором возведен экспериментальный жилой комплекс, значится как наиболее опасный.
Исходя из вышесказанного, представители жильцов в своем ходатайстве просили суд отказаться от проведения судебно-строительной экспертизы, ведь априори ничтожна любая ее оценка жизнестойкости высотного дома, в отношении которого уже установлены законодательные и нормативные параметры.
В ходатайстве было отказано. А представители жильцов в протоколе судебного заседания зафиксировали свой отказ от составления вопросов для экспертов, которые в силу вышеприведенных являются абсолютно бессмысленными. Такой отказ – право стороны.
Но почему снова и снова следовали гневливые комментарии, обвинения в умышленном затягивании процесса, с оскорбительными одергиваниями его участников, представляющих интересы простых жителей?
Скажите, в этом случае вы бы поверили в устремленность суда к объективному, всестороннему и беспристрастному исследованию дела по существу? О чем можно думать в ситуации, когда судья выходит из себя, как кипяток из чайника? В первую очередь о том, что решение предрешено.

 

Мы – не рабы, рабы – не мы
Уже дважды представители ТСЖ отказывали в доверии судье, устав от взвинченной, скандальной атмосферы на процессе, напрочь отменяющей равенство всех участников перед Законом, провозглашенное Арбитражным процессуальным кодексом.
Оба раза ходатайства об отводе коллеги руководители «экономического» суда отклоняли как необоснованные.
Настаивая на отводе судьи, мы не подвергали сомнению ее квалификацию, не останавливались на деталях дела, а вели речь о пренебрежении этическими нормами. Ведь это стало серьезным препятствием для реализации защиты конституционных прав большого числа людей, конфликт которых с беззаконником Тимошенко носит резонансный, широкий общественный характер. «Открытая» анализировала ситуацию в десятке статей.
Процесс будет вскоре продолжен той же председательствующей, но если атмосфера и этика ведения заседаний не изменится, мы в очередной раз обратимся с отводом, сделав его предметом публичного обсуждения.
Не исключено, что ходатайства об отводах станут сериальными, пока служители ставропольской Фемиды не осознают: защищая «достоинство» состоятельных господ за счет унижения простых людей, они дискредитируют судебную систему, еще больше усиливают недоверие к ней населения.
А пока, выходит, в арбитраже считают нормой(?!) поведенческую несдержанность – дерзкую, крикливую, агрессивную, что в ином месте поименовали бы невоспитанностью и даже распущенностью.
В редакционной почте нередко попадаются письма, в которых читатели жалуются именно на такие коллизии в судах. Так вот, не надо жаловаться – надо протестовать и противостоять любому хамству, вынося это на широкую публику. Не позволяйте унижать себя, заявляйте ходатайства с просьбой внести в протокол лексическую «специфику» председательствующего, оскорбительные выпады в ваш адрес. Более того, сами ведите аудиозапись (закон это разрешает), присылайте в редакцию «избранные места» – опубликуем самые-самые...
Обращаться с участниками процесса, как с туземцами, как с быдлом, показывать свой неуемно капризный норов никакой даме или джентльмену в мантии позволять не-ль-зя!
В крайних случаях заявляйте недоверие судьям в связи с грубым нарушением ими Кодекса судейсой этики. Уверяем вас: служители Фемиды – народ тоже впечатлительный и не безразличный к общественному мнению. А потому будем их поправлять и учить уважать сограждан, многие из которых еще помнят, как в советские времена с первых страниц букваря заучивали урок самоуважения: «Мы – не рабы, рабы – не мы».

 

Такое поведение – уже норма?
А на прошлой неделе история с отводом судьи по тем же основаниям случилась в процессе рассмотрения другого дела. Ходатайство подал адвокат, защищающий (по просьбе «Открытой», то есть бесплатно) интересы собственников дома №16/3 по улице 50 лет ВЛКСМ в Ставрополе. Жильцов там по хитрой схеме обворовали. Коммерческая структура, принявшая все на свой счет, предъявила редакции иск о защите деловой репутации.
Бесспорные доказательства обмана людей юрист и журналист готовились представить суду, на который шли, что называется, со спокойной душой и совестью. Но были выбиты из колеи с первого же заседания: адвокат, добираясь из Ессентуков, опоздал на 10 минут, и его, заглянувшего в дверь со словами извинения, грубым окриком судья прервала и выгнала.
В самом конце заседания, смилостивившись, все же впустила в зал человека, добиравшегося сюда несколько часов и униженно простоявшего весь процесс за дверью. Заседание с недопущенным – по сущему судейскому капризу – адвокатом фактически было сорвано: сторона ответчика без юридической поддержки оказалась в неравных условиях в сравнении со стороной истца.
Чего добилась судья демонстрацией крутого норова? Уважения к суду не подоспевшего чуть-чуть участника? А к нему хоть малейший такт проявила?! Ведь не школьника-проказника за дверь выставляла, а взрослого, образованного человека, чья профессия в особой степени чувствительна ко всякому проявлению психологического насилия, унижения личности.
Показательно, что следующее заседание сама судья начала с опозданием на 40 минут – без всяких объяснений и извинений, как здесь и принято. Потом истец принялся зачитывать свой новый многостраничный иск почти с полностью измененными требованиями.
Очевидно, судья должна была приостановить процесс для изучения нового иска сторонами, что пару раз пытался просить адвокат газеты, у которого скоро начиналось заседание по другому делу. Но судья резко обрывала его и грозила… вызвать пристава!
Пустопорожняя декламация продолжалась полчаса без всякой возможности для ответчиков что-либо уловить в монотонном монологе. Эту заведомую бессмысленность с большой тратой времени адвокат счел издевательством – продолжением предыдущего эпизода с его недопуском в зал и долгим унизительным стоянием под дверью.
Свое мнение он выразил в ходатайстве об отводе судьи. На оглашение юристом этого документа судья вызвала… пристава.
«Поведение судьи было нарочито издевательским, намеренным унижением моего достоинства с демонстрацией психологического давления, коим можно считать вызов в зал пристава… – негодовал адвокат. – Почему судья ведет себя так, словно, входя в здание суда, мы становимся его бессловесными заложниками, лишенными всех прав, даже права на человеческое к себе отношение?!»
…Я решила прийти на процедуру рассмотрения его ходатайства об отводе судьи. Как главный редактор газеты и как участница другого процесса, на котором столкнулась с такой же коллизией. Меня интересовало, какой будет реакция на этот раз.
Как и следовало ожидать, ходатайство не удовлетворили.

 

Проверено на себе: горячо...
Но дальше случилось для меня неожиданное, заставившее полагать, что адвокат и впрямь имел основания считать, что судья без повода нетерпима, если не сказать агрессивна. Вот что меня к этой мысли привело.
После отклонения ходатайства об отводе судья объявила, что начинается очередное заседание, на которое я пошла, чтобы объяснить: его участником быть не могу, поскольку дела не читала, не знаю.
Но в свой кабинет участников процесса судья запустила только после того, как вызвала для меня… судебного пристава, который и завис за моей спиной, словно над опасным субъектом. Я была несказанно удивлена, обратилась к председательствующей: «Ваша честь, чем же я, не произнесшая ни слова, успела вызвать к себе подобное отношение? К чему эта демонстрация силы, психологическое давление?»
«Все заседания по этому делу будут проходить теперь только в присутствии пристава, – грозно рыкнула на меня «ваша честь». – Поняли?!»
«Не поняла – объясните!» – искренне расстроилась я.
Ответа не получила. Судья уже была на таком взводе, что не вполне владела собой.
Из суда я ушла в глубоком раздумье: что же происходит в совершенно бесконтрольной со стороны общества и очень закрытой касте избранных, чьи клановые связи, «оборонительные инстинкты» и большие возможности делают безрезультатными любые попытки государства реформировать, улучшать правосудную систему, отсеивать людей, ее дискредитирующих?
Но это уже другая тема, которую мы обсудим с читателями уже в следующих публикациях.

 

Людмила ЛЕОНТЬЕВА

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях