15 лет существуют в России суды присяжных, и все это время не утихают споры об их высшем предназначении, достоинствах и недостатках. Так что же такое суд присяжных сегодня?
Об этом в интервью «Открытой» рассказывает заместитель председателя краевого суда по уголовным делам, кандидат юридических наук Нина Владимировна СТУС, которая провела более ста процессов с коллегией присяжных.
Последнее время самое пристальное внимание общества приковано к сравнительно новой для России форме судопроизводства – суду присяжных. Поводов для такого повышенного интереса – масса.
Только недавно завершился громкий процесс над убийцами зампреда Центробанка Андрея Козлова, вызвавший огромный общественный резонанс не только личностью убитого, но и скандалом вокруг коллегии присяжных.
За девять месяцев, которые длился процесс, из коллегии по разным причинам ушли все десять запасных заседателей. Причем последнего удалили в день оглашения вердикта: якобы он вел несанкционированные переговоры с судьей. В отношении одного из экс-присяжных возбудили уголовное дело по факту подкупа других заседателей. Остальных отстранили по ходатайству прокуратуры, которая посчитала, что их пытались подкупить.
Защита обвиняемых поспешила назвать это «чисткой»: дескать, из коллегии присяжных удаляют тех, кто сомневается в виновности обвиняемых.
На днях в Москве начался суд над убийцами известной журналистки Анны Политковской. И снова в центре скандала оказалась коллегия присяжных. Вскоре после начала процесса судья заявил, что закрывает слушания: дескать, присяжные отказываются входить в зал, где полно теле- и фотокамер.
Судья решил сделать процесс полностью закрытым. Но при этом, как единодушно утверждают и защита, и обвинение, в нарушение требований УПК не вынес это решение на обсуждение сторон.
Как позже выяснилось, никто из присяжных на самом деле не жаловался на угрозы и не требовал удалить из зала прессу и родственников подозреваемых.
Журналистское и правозащитное сообщества в один голос заявили, что это – удар по гражданскому обществу. И теперь, сколь бы убедительными не были доказательства вины подсудимых, вердикт присяжных однозначно вызовет массу сомнений.
«Судебная республика» в сердце империи
– Нина Владимировна, невозможно понять, что же представляет собой суд присяжных в современной России, не обратившись к истории этого вида судопроизводства. А ведь существует оно уже две с половиной тысячи лет...
– Вы правы, впервые «народный суд» (гелиэя) появился в Древней Греции, выделившись из народного собрания. Рассматривались здесь все категории дел, кроме самых тяжких, связанных с убийствами и религиозными преступлениями. В эпоху средневековья он распространился в европейских странах, а вместе с колонистами – и в Америке. Ну а сейчас суд присяжных существует практически во всех государствах Запада, постепенно проникает и на Восток.
– Когда суд присяжных появился в России?
– В зачаточном состоянии он был уже в Древней Руси, а именно в Псковской и Новгородской вольных республиках. Правда, сама идея «народного суда» противоречила деспотичной сути княжеской власти – и про суд присяжных вскоре надолго забыли.
Возродился он благодаря императору Александру II в ходе его знаменитой судебной реформы. Современники отмечали, что в результате этой реформы в самодержавном государстве появилась «судебная республика».
– Надо полагать, российский суд присяжных того времени создавался по западным лекалам?
– Реформаторы постарались взять все самое лучшее от судебных систем разных стран. Впрочем, были и собственные новации. В отличие от большинства западных государств, компетенция русского суда присяжных распространялась только на тяжелые уголовные преступления. Гражданские дела, как, скажем, в Великобритании или Америке, у нас не рассматривались. Суд присяжных очень скоро получил в России широчайшее распространение: ему было подсудно втрое больше дел, чем во Франции, и вчетверо больше, чем в Австрии.
– Платили ли присяжным за участие в процессе?
– Нет. Правда, некоторые земства (муниципалитеты) по собственной инициативе выдавали присяжным небольшие пособия, но Сенат такую практику запретил. Вообще, нищенство присяжных было очень распространенным явлением, газеты того времени пестрели сообщениями о голодающих «судьях совести». Закон даже разрешал неимущим отказаться от участия в коллегии присяжных.
– А справедливо ли было называть суд присяжных того времени «судом совести»?
– Думаю, да. По крайней мере, состав коллегий присяжных очень четко соответствовал социальной структуре общества. В крупных городах в нем преобладали дворяне, чиновники и купцы, а в мелких городках и на селе – мещане и крестьяне. Такой суд наиболее полно отражал представление народа о преступлении и наказании. И хотя половина присяжных была неграмотной, в большинстве случаев приговоры они выносили простые и справедливые, порой даже заставляя власти менять устаревшие и жестокие законы.
Выдающийся юрист (который председательствовал на десятках судов с участием присяжных) Анатолий Кони писал: «Я не могу не вспомнить без глубокого уважения к суду присяжных ряд процессов, где они с честью разобрались в самых сложных обстоятельствах и свято исполнили свой долг перед обществом».
– Насколько гуманным был такой суд? Часто ли оправдывал подсудимых?
– Особой разницы в гуманности между судом присяжных и профессиональными судьями не было: присяжные оправдывали каждого третьего подсудимого, а судьи – каждого четвертого. Дело в другом: присяжные, как правило, выносили оправдательные вердикты по самым «громким», неудобным для властей делам.
Так, в Петербурге в 1867 году судили чиновника Протопопова, ударившего своего начальника – и присяжные его оправдали ввиду невменяемости в момент совершения преступления. Это вызвало бурю негодования в высших сферах, посчитавших такой вердикт опасным прецедентом.
В 1886 году во Владимирском окружном суде присяжные заседатели 101 раз сказали: «Не виновны», - в адрес бастовавших рабочих Никольской текстильной мануфактуры. Демократическая пресса тогда писала, что это был салют в 101 залп в честь нарождающегося в России рабочего класса.
Несмотря на оправдательный вердикт, несколько инициаторов стачки были сосланы в северные поселения. Тем не менее под давлением общественного мнения правительство все же было вынуждено пойти на уступки: был принят закон о штрафах, учрежден госконтроль за трудовыми отношениями фабрикантов и рабочих.
Однако самый мощний резонанс в обществе вызвало оправдание в 1878 году народницы Веры Засулич, которая двумя выстрелами из пистолета тяжело ранила питерского начальника полиции Трепова.
– Но как можно было оправдать террористку, стрелявшую в человека?!
– Это было не рядовое покушение на чиновника, которых в те неспокойные годы Россия пережила немало. Обер-полицмейстер Трепов был известен своим свирепым нравом. Однажды, посещая тюрьму, он распорядился выпороть 19-летнего студента-арестанта, который забыл перед ним снять шапку. Студента выпороли и он пытался повеситься.
Оправдав Засулич, присяжные от имени народа заявили: если власть не намерена сама разбираться с произволом своих служителей, этим займется общество. Этот вердикт произвел в стране эффект разорвавшейся бомбы. По воспоминанию современника, «никто не мог понять, как могло состояться в зале суда самодержавной империи такое страшное глумление над государевыми высшими слугами, столь наглое торжество крамолы».
– Неужели власти ни разу не пытались упразднить чересчур свободолюбивый «народный суд»?
– То, что суд присяжных просуществовал в дореволюционной России больше полувека, можно назвать настоящим чудом. Это был самый демократичный из всех институтов, установленных в результате буржуазных реформ Александра II. Но, заметьте, упразднила «народный суд» вовсе не деспотичная императорская власть, а большевики, которые провозгласили свое единство с народом.
Но даже за полвека своего существования суд присяжных наложил неизгладимый отпечаток на национальный менталитет. Это была прекрасная школа, где сотни тысяч простых людей получили элементарные юридические знания и понятия о законности и своих правах.
Дореволюционная история суда присяжных ясно показала: российский народ и по уровню своего развития, и по своим нравственным качествам достоин иметь этот институт – один из лучших, выработанных человечеством в своем стремлении к справедливости.
Судья – тринадцатый апостол
– Как возрождался суд присяжных в современной России?
– О его возрождении впервые заговорили на волне демократической перестроечной эйфории. В принятых в 1989 году «Основах законодательства СССР о судоустройстве» было записано, что самые тяжкие дела (по которым предусмотрена смертная казнь или лишение свободы на срок более 10 лет) может рассматривать суд присяжных. Такую же норму записали и в Конституции РСФСР.
Реально суды присяжных начали работать только в 1994 году – да и то лишь в девяти «пилотных» регионах, в том числе и на Ставрополье (в краевом центре и городах Кавминвод).
Сегодня суд присяжных существует во всех 82 регионах страны за исключением Чечни. Планировалось, что они появятся там с января прошлого года, но Госдума отложила это нововведение до 2010 года. Чечня пока не готова к началу работы суда присяжных – там еще не сформированы органы местного самоуправления, которые и готовят списки кандидатов в присяжные.
– Как и в XIX веке, в новой России тоже взяли за основу одну из западных моделей такого суда?
– Нет, основой стала модель суда присяжных, которая существовала в дореволюционной России. Я не зря так подробно останавливалась на судебной истории нашей страны, поскольку многие проблемы, которые стояли перед судом присяжных на рубеже XIX-XX веков, крайне актуальны и поныне.
– Для неискушенного читателя расскажите, что представляет собой суд присяжных в современной России?
– Начнем с того, что суду присяжных подсудны только дела, которые рассматриваются в краевом (областном, республиканском) суде в основном по особо тяжким преступлениям. Кроме того, сам подсудимый должен изъявить желание, чтобы его судил не профессиональный судья, а присяжные.
Основа такого суда – коллегия (или скамья) присяжных заседателей, которая состоит из 12 человек. Присяжным может стать любой гражданин России не младше 25 лет (считается, что более молодые люди не имеют жизненного опыта, чтобы судить по совести). Правда, есть и некоторые ограничения. Присяжными, например, не могут быть обвиняемые или подозреваемые по уголовным делам, имеющие непогашенную судимость, состоящие на учете у психиатра или нарколога.
Кроме того, закон запрещает включать в коллегию военнослужащих, судей, прокуроров, следователей, адвокатов, юристов, сотрудников правоохранительных органов. Это ограничение необходимо, чтобы исключить саму возможность проявления обвинительного уклона при вынесении вердикта.
– Как именно формируется коллегия?
– Коллегия подбирается под каждое конкретное дело. На основе избирательных списков компьютер методом случайных чисел отбирает триста человек. Им рассылаются приглашения с просьбой стать членом коллегии присяжных. Из трехсот приходит обычно не более тридцати. Кстати, очень показательная цифра, чтобы оценить уровень гражданского правосознания нашего общества.
– Ну а каков типичный портрет присяжного?
– Большинство среди присяжных – пенсионеры или домохозяйки, но, как правило, с высшим или средним специальным образованием. Очень редко приходят работающие люди – сами понимаете, крайне сложно вытянуть врача, учителя или менеджера в суд, который может длиться несколько месяцев.
– Президент много говорит о царящем в нашем обществе «правовом нигилизме», с которым надо бороться всем миром. Выходит, бороться будем силами пенсионеров и домохозяек?!
– Проблема как раз в том, что наше общество еще не готово воспринимать обязанность присяжного судьи как почетную. Вот, скажем, на Западе в судах присяжных охотно участвуют и занятые менеджеры, и даже бизнесмены. Правда, в этом есть свои нюансы: если ты хоть раз безмотивно отказался от участия в коллегии присяжных, то у тебя могут возникнуть проблемы при получении налоговых льгот или оформлении социальной страховки.
В России люди оценивают участие в коллегии присяжных как дополнительную, ненужную нагрузку. А старики зачастую соглашаются поучаствовать в процессе лишь затем, чтобы на этом немного подзаработать: присяжным, как и обычным судьям, положена очень неплохая зарплата, размер которой зависит от числа заседаний.
Поэтому я глубоко убеждена, что государство должно всеми силами популяризировать суд присяжных, объяснять людям, что именно от них зависит состояние общественного климата и будущее нашей страны.
– С популяризацией, признаться, пока не особо получается. У нас ведь даже фильмов и книжек нет о суде присяжных – в то время как в Америке или Британии существует целый жанр «судебного триллера». Первое и пока единственное художественное произведение в России, посвященное присяжным, – это недавний фильм Никиты Михалкова «12». Как вы оцениваете эту картину?
– Игра актеров – замечательная, сюжет – захватывающий, поднято множество вопросов общественной морали. Но это то, что видит простой зритель. Я же как профессиональный судья не могу воспринимать только художественные качества фильма. Для меня очень важно и то, насколько содержание картины соответствует процессуальным реалиям. А вот в этом смысле режиссер, конечно, допустил слишком много вольностей.
Например, присяжные в России могут вынести вердикт при любом разделении голосов внутри коллегии, даже если будет «шесть на шесть» (в этом случае вердикт трактуется в пользу обвиняемого). В фильме же присяжные спорят до хрипоты – пока все не приходят к единодушному мнению, что характерно только для некоторых западных стран.
Вместо отведенных законом на вынесение вердикта трех часов присяжные в фильме спорят всю ночь до победного конца. В отличие от реальной практики у них нет вопросного листа.
Один из присяжных, как выясняется по ходу фильма, и вовсе провел собственное расследование преступления и пришел к выводам, совершенно отличным от государственного следствия. В России такие «детективные» вольности для присяжных недопустимы – если они и могут побывать на месте преступления, то только в режиме выездного заседания суда: гособвинитель, обвиняемый с адвокатом, судья и вся коллегия присяжных.
Но в целом фильм мне понравился. Да и задумка у режиссера была правильная – популяризировать суд присяжных как институт гражданского общества. Ну а нестыковки… Кроме самих судей, их никто не заметит. Да на то фильм и художественный, а не документальный, чтобы в нем были прикрасы, – иначе зрителю было бы скучно его смотреть.
– Вы упомянули про вопросный лист для присяжных. А какие вопросы там содержатся?
– Основных вопросов три: доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. (Есть и так называемые «альтернативные» вопросы: например, если присяжные признают подсудимого виновным, то должны решить, заслуживает ли он снисхождения.) Причем вопрос о виновности основной – опираясь на этот ответ присяжных, судья и выносит приговор.
– Но не получается ли здесь «масло масляное» – ведь если присяжные признают, что подсудимый совершил преступление, значит, он и виновен.
– Вовсе нет. Понимаете, у профессионального судьи и присяжного (как правило, далекого от юриспруденции) несколько разное понимание, что такое виновность. Для юриста – это очень сложный феномен, вся субъективная составляющая преступления, включающая наличие или отсутствие умысла, мотивов, цели и проч. А для простого человека вина – это лишь готовность преступника понести наказание за содеянное.
И в общероссийской, и в моей практике было немало случаев, когда присяжные выносили парадоксальные вердикты: признали, что человек совершил преступление, но при этом считали, что он невиновен. Самый известный пример – «Дело Ульмана».
Отряд спецназовцев во главе с капитаном ГРУ Ульманом в Чечне на проселочной дороге остановил для досмотра машину и расстрелял ее шестерых пассажиров – местных жителей. Абсолютно доказано и судом присяжных подтверждено, что убийство – это дело рук спецназовцев. Но присяжные их оправдали! Причем дважды!
Я нахожу этому такое объяснение. Вердикт наглядно продемонстрировал отношение простых россиян к тому, что творилось (и творится) в Чечне: люди оценивают происходящее там не как «наведение конституционного порядка», а как войну. Поэтому они смотрели на подсудимых как на солдат, которые получили приказ, а карать их за выполнение приказа, по мнению присяжных, нельзя.
«Ужас на крыльях казачьих бурок»
– Нина Владимировна, вы провели более ста процессов с судом присяжных. А какое из них было самым сложным?
– Сложных было много. А самое громкое, пожалуй, связано с кубанской казачьей бандой. Оно слушалось в Краснодарском краевом суде в 2001-2002 годы, где я тогда работала.
«Ужас на крыльях казачьих бурок», как эту историю называла пресса, начался в 1991 году, когда съезд казаков в Армавире провозгласил Средне-Кубанскую республику. Под одобрительное молчание властей пьяневшие от вседозволенности казаки принялись очищать кубанские земли от кавказцев.
А потом от этнических чисток перешли к банальному разбою. На их счету – похищения людей, рэкет, покушение на жизнь милиционеров... Во главе банды стоял командир Тимашевской сотни Кубанского войска Сергей Доманин. Когда его «брали» оперативники, он ожесточенно отстреливался и случайно подорвал себя «лимонкой». Подсудимых было два десятка, еще трое ударились в бега.
Для преступников не хватило даже скамьи, пришлось спешно приваривать дополнительную клетку, усиливать милицейский контроль спецназовцами. За месяцы работы с уголовным делом я выучила почти наизусть все 30 томов. Присяжные признали бандитов полностью виновными и им было назначено наказание от 11 до 13 лет тюрьмы.
– Вы одна из самых глубоких знатоков суда присяжных в России. Не секрет, что идеологами судебной реформы в начале 90-х были в основном правоведы и теоретики, оторванные от реальной практики. И сегодня приходится пожинать плоды этой чрезмерной теоретизированности. Каким образом вы бы реформировали нынешний суд присяжных?
– Например, надо упростить вопросный лист – он должен быть кратким и понятным для присяжных. Сейчас он представляет собой длинный, пространный пересказ всего обвинительного заключения. Например, в деле бывшего начальника буденновской милиции Руслана Геворкяна в листе было около тысячи вопросов, чтобы зачитать его, присяжным нужны сутки.
Кроме того, в вопросном листе нельзя употреблять юридические термины. Так вот, к таким терминам относятся и общеупотребительные «убийство» или «изнасилование» – их заменили на фразы «лишение жизни» и «насильственные деяния сексуального характера». Абсурдно, но факт!
А как, например, перевести на простой язык фабулу должностного преступления, в котором, порой, специалисты с трудом разбираются? Сегодня, например, в краевом суде рассматривается дело о сотрудниках милиции, которые обирали граждан на автовокзале Ставрополя.
Так вот, словосочетание «протокол об административном правонарушении» употреблять в вопросном листе нельзя. Приходится выкручиваться, включать фантазию – зато в итоге вместо одной фразы получается целый абзац. Но ведь такая чрезмерная детализация только затрудняет понимание вопроса, что лишь запутывает присяжных.
Кроме того, стоило бы увеличить время, отведенное для принятия единодушного решения, с трех до шести часов. Ну и масса других нюансов, которые будут понятны только специалистам.
– Некоторые правоведы предлагают ввести в России так называемый «суд шеффенов» – когда присяжные и профессиональные судьи заседают бок о бок и сообща выносят решение. Такие суды существуют во многих странах мира и прекрасно зарекомендовали себя – от двух типов судопроизводства они взяли самое лучшее.
– Думаю, в России суд шеффенов не приживется. Вспомните наше недавнее прошлое, а именно народные суды в составе профессионального судьи и двух народных заседателей. Решение всегда принимал профессионал, а присяжные были при нем словно «свадебные генералы». Когда простой человек лицом к лицу сталкивается с представителем власти, он частенько пасует, боится высказать свое мнение вслух – такой уж у нас характер.
Я уверена, что суд присяжных в том виде, в каком он существует в России с 1994 года, состоялся. Да, есть определенные минусы и недочеты, о которых мы с вами говорили, но в целом мы движемся в правильном направлении. Нет никакой надобности менять модель судопроизводства, пытаясь надергать новшеств в других странах. Наоборот, даже государствам Запада уже есть чему поучиться у российского – и в том числе ставропольского – суда.
Продолжение – в следующем номере. Наш собеседник ответит на вопросы: почему суд присяжных называют «судом личности» и чем он отличается от «суда факта»? Отчего судью, председательствующего на суде присяжных, называют «великим молчуном»? Справедливо ли российских присяжных критикуют за слишком частые оправдательные приговоры?
Беседовали
Олег ПАРФЕНОВ,
Антон ЧАБЛИН
Права южной губернии
Ставропольская губерния стала одной из первых в Российской империи, где в 1860-е годы был открыт окружной суд. Но с судом «сословных представителей» (так именовался суд присяжных) вышла почти полувековая задержка.
Правительство побаивалось, что подсудные дела будут рассматриваться чересчур либерально в губернии с необычайной национальной пестротой и преимущественно крестьянским населением.
Введение суда присяжных на Ставрополье напрямую связано с именем Анатолия Кони, который после инспектирования Тифлисского окружного суда писал в Москву: «Представляется возможным... распространить на Ставропольскую губернию установление суда с участием присяжных заседателей ввиду того, что в этой губернии в населении 1/14 часть нерусского происхождения, что поэтому Ставропольская губерния находится в лучшем положении, чем, например, Казанская, с ее огромным инородческим населением – татарами, черемисами, чувашами и вотяками».
В сентябре 1904 года в Ставрополе прошло совещание под председательством министра юстиции Муравьева. С пламенной речью выступил ставропольский губернатор Вельяминов, который сказал, что «вверенная ему губерния как в экономическом отношении, так и по широкому распространению в ней грамотности стоит не ниже, но значительно выше многих местностей империи, где суд присяжных уже существует».
Первое заседание суда присяжных на Ставрополье состоялось в декабре 1906 года в селе Благодарном, тогда уездном центре. Выбор на этот населенный пункт пал не случайно. Поскольку там имелась тюрьма, разбирательство вопроса могло затянуться, а подозреваемых надо было содержать под стражей.
На первом заседании рассматривалось дело о краже – два крестьянина похитили из поповской конюшни лошадь и... линейку. Воры получили по заслугам.
Ставропольские присяжные рассматривали и тяжкие преступления – убийства при отягчающих обстоятельствах, изнасилования малолетних, похищения людей, тяжкие телесные повреждения.
Суд присяжных продолжал существовать в Ставропольской губернии до марта 1918 года, пока не был упразднен большевистским правительством.
Версия для печати
Добавить комментарий