Поиск на сайте

Таков разумный принцип федерализма, от которого российские власти уходят всё дальше

 

С момента создания СКФО в январе прошлого года множество событий, произошедших на Северном Кавказе, заставило власти региона вернуться к обсуждению «русского вопроса». Роль «ударной силы» в этих событиях играло нереестровое казачество, а именно президент самопровозглашенной Донской казачьей республики Александр Юдин и его верный сподвижник из Пятигорска Юрий Чуреков.
Вскоре после появления нового федерального округа казаки начали сбор подписей в пользу создания Ставропольской русской республики: дескать, это позволит уравнять в правах ставропольцев и жителей национальных республик СКФО.
Затем в июне казаки подписали петицию к президенту, требуя создать Северо-Кавказскую казачью республику – «оборонительную линию» от Ростова до Волгограда по Волго-Донскому каналу, которая разделила бы исконно русские и горские земли. А в октябре в Интернете начался сбор подписей за выход Ставрополья из СКФО, который также горячо поддержало руководство Донской казачьей республики.
Наконец в декабре в Пятигорске казачество учредило общественно-политическое движение «Русское единство Кавказа» («РЕКА»), которое обещало противостоять исламской экспансии на Кавказе (новое движение готово было даже принять православных осетин и армян).
Все эти акции можно считать спонтанной общественной реакцией на кавказские реалии, однако рациональное зерно в них скрыто наслоениями безудержного популизма и радикализма. При этом власть заняла молчаливый нейтралитет, как всегда полагая: если о проблеме не говорить, она рассосется сама собой.
Так каков русский национализм на Кавказе сегодня? Об этом корреспондент «Открытой» беседует с научным руководителем Пятигорского НИИ разработки глобальных проблем межконфессиональных отношений, этнополитики и этнокультуры Юга России, доктором политических наук, профессором ПГЛУ Сергеем ПЕРЕДЕРИЕМ.

 

– Сергей Васильевич, вы частый гость на страницах «Открытой», и раз от разу высказываете все более пессимистичный взгляд на социально-экономическую ситуацию в России.
– А какие поводы для оптимизма?! Нынешняя политическая система не выполняет свою основную функцию – обеспечивать жизнеспособность большого многонационального государства и его конкурентоспособность в условиях глобализации.
Возьмем хотя бы один аспект – демографический. За последние двадцать лет (то есть за годы постсоветских реформ) население России уменьшилось на 4 миллиона человек (только за границу уехали почти 5 миллионов). Сегодня в стране почти 20 тысяч сел вообще стоят обезлюдевшими, еще около 40 тысяч – с населением меньше десятка человек.
– Но такая же депопуляция сегодня во всех европейских странах, которые прирастают только мигрантами.
– На Западе ситуация иная. Там власти заинтересованы, чтобы закрепить людей на месте исконного проживания. Допустим, вдалеке от городов, в лесу небольшая деревушка в три двора. Если человек хочет здесь жить, власти ему будут помогать – вне зависимости от затрат. Ведь эти люди – носители традиционного уклада жизни, который складывался веками. А это та нематериальная субстанция, которая для выживания нации намного важнее, чем бюджетные расходы.
А в России все наоборот. Люди в отдаленных городах (и даже не самых мелких) не живут, а выживают. Хлеб привозной, закрываются фельдшерско-акушерские пункты, сельские школы, которые всегда были центрами жизни. Недавно по «Первому каналу» показали сюжет про деревню Гусевка в Свердловской области, где нет света уже 20 лет и нет даже магазина, чтобы купить свечи или лампочки.
Подобный подход к вопросам провинции – губителен для России с ее огромными просторами, где каждый населенный пункт (особенно за Уралом) – это как реперная точка на карте, фиксирующая присутствие государства, нации. Выжив всех людей из сел в города, власти просто потеряют страну. Причем особенно остро демографическая проблема выглядит в свете «русского вопроса».
– Но ведь вымирают и русские деревни, и чукотские поселки, и ингушские аулы…
– Конечно, проблема депопуляции остро стоит везде. Однако подавляющее большинство «мертвых сел» – в Центральной России, которая является колыбелью русской цивилизации. Вымирает русское село, а вместе с ним в прошлое уходят и вековые устои, традиции.
Причину этого, на мой взгляд, стоит искать в том, что власти вообще не рассматривают русский народ как субъект политических отношений. Про государствообразующий народ, составляющий 80% населения, не говорится ни в одном государственном документе. В отличие, скажем, от моноэтничных европейских стран – Великобритании, Франции, Польши, Голландии, где государство защищает интересы титульного этноса.
– Но не попахивает ли это ксенофобией: мол, есть титульный этнос, а есть все прочие, периферийные? Да и вообще, этническая идентичность в современном мире глобализации утрачивает былую значимость, грани между народами стираются...
– А вот здесь с вами радикально не соглашусь. Во время глобализации этническая идентичность не только не стирается, но и приобретает особое значение. В условиях мощных глобализационных процессов многие страны и даже регионы оказываются на мировой периферии. И у людей усиливается запрос на поиск идентичности: кто мы такие и как нам выживать.
– Тогда уж правильнее говорить не об идентичности «русские», а о «россиянах». Все-таки мы гражданская нация…
– Никакая мы не гражданская нация! Нет сегодня в обществе той объединяющей идеи, которая позволяла бы всем жителям страны идентифицировать себя как «россияне». Спросите коренного жителя Чечни: вы россиянин или чеченец? Спросите татарина или бурята. Что они вам ответят?
Гражданская, политическая нация невозможна без равноправия, когда люди ощущают себя равными перед законом и способными эффективно влиять на принятие политических решений. Поэтому, чтобы говорить о формировании общероссийской гражданской идентичности, нужно для начала убрать национально-автономные образования. Ведь сегодня в виде их мы имеем, по сути, государства в государстве – с моноэтничным составом, своими президентами и конституциями, с «эксклюзивными» финансово-бюджетными отношениями с Центром.
Сравните в этом отношении Россию и Америку. США – также федеративное государство, где степень законодательной свободы в отдельных штатах очень высока.
Но эта мера свободы одинакова для всех территорий – власти страны не отдают предпочтение Калифорнии или Техасу. При этом Конституцией США и федеральными законами жесточайшим образом закреплено единое правовое поле, единые гарантии прав и свобод американского гражданина, жителя любого штата.
– Равноправие регионов – идея правильная, только многие воспринимают ее искаженно. Вспомните эпопею с созданием Ставропольской русской республики – это ведь пиаровский ход теневых политиков, которые провокационным способом попытались заявить о себе…
– Скорее это была спонтанная реакция людей на неспособность властей решить назревшую проблему с федеративным единообразием России. Из того же ряда, кстати, акции протеста, которые проходят с начала года в Москве с требованием снизить уровень дотационности республик СКФО.
Конечно, экстремистов нужно наказывать, но здравых, конструктивно мыслящих патриотов, националистов – поддерживать. Только, к сожалению, их в обществе все меньше, поскольку, не видя возможности для самореализации, они вынуждены уходить в подполье.
Уродливые формы политического протеста и проявлений национального самосознания (вроде воинственных граффити) – тоже показатель того, что у нас отсутствует гражданская нация.
А ведь иного и быть не может. Стремительно идет дегуманитаризация общества: в масс-медиа – накат «чернухи», примитива и политических славословий, в вузах сокращаются часы гуманитарных предметов.
Власть этому активно способствует, ведь для нее низкий уровень политической культуры в стране, когда людей легко мобилизовать самыми утопическими призывами, – залог несменяемости.
– В Стратегии развития Северного Кавказа до 2025 года предусмотрен «локальный» рецепт решения «русского вопроса» – вернуть в республики русское (из других регионов России) и русскоязычное (из стран СНГ) население. Поможет?
– Посыл верный, ведь действительно существует корреляция между масштабами отъезда русских и ростом нестабильности на отдельных территориях. Но реально добиться их возвращения крайне сложно. В силу нищенских условий существования русские очень тяжелы на подъем, они не спешат менять место работы и уж тем более проживания. А какие русские специалисты поедут в такие моноэтничные регионы, как, скажем, Чечня, где на всю республику сегодня 1,5% русского населения?!
– А что делать?
– Мне кажется, что мы уже приближаемся к «точке невозврата». Стратегия Хлопонина строится на том, чтобы помочь кавказским республикам совершить цивилизационный скачок из традиционного общества в индустриальное. Этой идее подчинены все меры, прописанные в стратегии: возвращение русских специалистов, привлечение инвестиций, создание кластеров...
Но это утопия! Признанные мировые корифеи, занимавшиеся исследованием традиционных обществ, утверждают: их эволюция крайне проблематична, если вообще возможна. Равно как невозможно «изжить» отдельные черты, присущие традиционным обществам Кавказа. Например, клановость, о чем много говорит Хлопонин. Ведь тейп, клан – это основа основ Кавказа, разрушив которую, мы разрушим общество как систему.
Так что, к сожалению, в нынешних условиях власть может только продолжать играть по тем правилам, которые диктует традиционное общество: давайте деньги и не вмешивайтесь в наши дела.

 

Беседовал
Антон ЧАБЛИН

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях