Товарищ Суслов — человек в футляре

Какую роль в истории Ставрополья сыграл в годы Великой Отечественной первый секретарь крайкома КПСС Михаил Суслов и за какие заслуги дорос в партийной иерархии до «человека №2»?

М.А.Суслов

Карьеристов, шкурников, перерожденцев - к ответу!

Переломным в судьбе Суслова стал 1933 год. В апреле было принято Постановление ЦК и ЦКК ВКП(б) о чистке партии. Согласно документу из рядов партии «вычищались»:

- классово чуждые и враждебные элементы, обманным путем пробравшиеся в партию и остающиеся там для разложения;

- двурушники, живущие обманом партии, скрывающие от нее свои действительные стремления;

- открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии;

- перерожденцы, сросшиеся с буржуазными элементами;

- карьеристы, шкурники и обюрократившиеся элементы;

- морально разложившиеся...

Определены были сроки мероприятий, на места спущен план, в каждой области сформированы комиссии. В качестве инспектора Центральной контрольной комиссии (ЦКК) М.А. Суслов участвовал в чистке Уральской области. В  августе 1933-го был опубликован первый отчет о проделанной работе на Урале, согласно которому проверке подверглись 3124 члена и кандидата партии, исключено 749 человек, или 24%.

После расформирования ЦКК Суслов становится членом Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР. Так крепла политическая бдительность Михаила Андреевича, рос его авторитет.

Как жил и действовал он в это жуткое для страны время, документально неизвестно. Но в 1937-м Суслов уже завотделом Ростовского обкома партии.

В 1938 году в сталинской политике последовала временная «волна» реабилитаций и амнистий - некоторых из пострадавших выпустили на свободу и даже восстановили в должности. Ответственность за «ошибки» и «перегибы», как водится, возложили на местное руководство.

Хрущёв, Суслов (в центре), Брежнев

Отделял «идейных» от «врагов народа»

Из Москвы для наведения «большевистского порядка» в Ростов прибыл секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Андреев. Помощь ЦК содействовала тому, что «шайка врагов была выкорчевана и призналась в своих преступлениях».

Особая вина лежала на первом секретаре обкома тов. Евдокимове, которого ЦК, конечно, «поправил» - его сняли с должности и вскоре репрессировали. А в подкрепление руководству ростовской парторганизации дали группу работников, среди которых оказался и новый секретарь обкома М.А. Суслов. На этот раз путь к дальнейшему его продвижению открыла «работа по восстановлению партийной организации», уничтоженной в результате репрессий 1937 года.

Суслов возглавил местную партийную комиссию контроля, разбиравшую жалобы невинно пострадавших. Областная газета «Молот» регулярно сообщала о заседаниях руководимой им комиссии обкома и принятых ею решениях. Но, как свидетельствуют газетные публикации, «восстановление» в правах членов организации проходило выборочно. Предстояло отделить идейных коммунистов от тщательно «замаскировавшихся врагов народа».

«Бюро Ростовского обкома ВКП(б), - информировал «Молот», - рассмотрело в присутствии апеллирующих апелляции на исключение из партии Полуботко Г.С., Позднякова В.А., Эггер С.С... Полуботко Георгий Спиридонович скрыл от партии то, что отец его был владельцем меблированных комнат в Ростове... Поздняков Василий Александрович скрыл при вступлении в партию, что его отец (ныне репрессированный) имел наемных рабочих. Женился на дочери жандарма...»

Вот еще один типичный пример «принципиальности» комиссии партконтроля:

«Утвердить исключение из партии... Блажевской Елизаветы Францевны за связь с родственниками, оказавшимися врагами народа... Авошниковой Мелании Андреевны за притупление большевистской бдительности и сокрытие от партийной организации ареста своего мужа, оказавшегося врагом народа...»

Или: «Муж Фельдман Матильды Ильиничны, с которым она жила в течение 9 лет, разоблачен как враг народа. Фельдман не только знала о связях своего мужа с заграницей, но и сама поддерживала связь с родственниками мужа, проживающими в трех иностранных державах».

Нетрудно догадаться, каким был дальнейший путь этих прошедших партийное сито людей. Лишение работы, предательство друзей и близких, ссылка, лагерь...

Вскоре решением Ростовского обкома ВКП(б) Суслов был утвержден вторым секретарем обкома. Правда, потрудиться в новой должности ему особо не довелось - в феврале 1939 года «Молот» известил, что М.А. Суслов «освобожден ввиду избрания его на другую должность».

На посту «первого» на Ставрополье

За день до газетной публикации в Ворошиловске (Ставрополь) состоялся пленум краевого комитета ВКП(б), который освободил первого секретаря Д. Г. Гончарова как «не справившегося с возложенными на него обязанностями» и избрал на эту должность рекомендованного для укрепления кадрового состава М.А. Суслова. Так была взята еще одна крутая ступенька в партийной иерархии.

 Оценивая деятельность Суслова в довоенные годы, историк Рой Медведев пишет, что в ней не было каких-либо ярких событий и решительных поступков. С именем нового первого секретаря не связаны «выдающиеся успехи» в промышленности и сельском хозяйстве, ничем не обогатилась и культурная жизнь.

Хроника пребывания Суслова на посту первого секретаря крайкома - это постоянная череда заседаний, постановлений и директив, похожих одна на другую речей.

По воспоминаниям людей, знавших Михаила Андреевича по Ставрополью, он осознавал себя в первую очередь лицом, облеченным властью, «солдатом партии», частью партийно-государственной машины. Свое руководство понимал в тщательном и пунктуальном исполнении постановлений. При этом не забывал об укреплении партийных рядов и очищении их от «врагов народа».

На краевой конференции ВКП(б) в феврале 1939 года, посвященной предстоящему XVIII съезду партии, Суслов напомнил о роли партии в победе социализма:

«Все наши победы завоеваны в жестокой борьбе с остатками классовых врагов - троцкистами, бухаринцами… буржуазными националистами, шпионами и диверсантами, агентами иностранных разведок, пытавшимися сорвать социалистическое строительство... восстановить капиталистическое рабство в нашей стране».

В мае 1940 года в крае подвели предварительные итоги строительства первой очереди Невинномысского канала.

«Трудности действительно были большие... Но никакие трудности не смогли устоять перед могучим походом армии колхозников, участников народной стройки... С именем Сталина эта армия штурмом брала всякие препятствия...» - ораторствовал на торжественном митинге Суслов.

На строительство канала согнали около 35-40 тысяч «колхозников-добровольцев», ручной труд которых был дешев и бесправен. Забирали по разнарядке, привлекали, бывало, конвой. Работали на стройке по 14-16 часов в день, практически без выходных, впроголодь. Некоторые тайком убегали к семьям, иные дезертировали, но их ловили и наказывали. Народная стройка была подневольной, а энтузиазм - по разнарядке.

На апрель 1941 года наметили очередной этап строительства канала. Для этого на «любимую стройку нашего края», по словам Суслова, было «мобилизовано» около 25 тысяч колхозников. Но работы прервала война и завершили их только в 1948 году уже без Суслова.

Хрущёв и Суслов (справа)

Кто фальсифицировал историю?

Оккупация края летом 1942 года была неожиданной и стремительной, а эвакуация проходила в большой спешке и неорганизованно по причинам от власти на местах, в общем и целом, независящим.

Вместе с частью аппарата крайкома Суслов переправился под Кизляр, объявленный вскоре центром партизанского района. Отсюда, как член Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта и начальник партизанского движения края, он руководил подпольем и партизанскими отрядами. Успехи этого руководства, опубликованные в середине 70-х годов, впечатляли.

Так, согласно документам, за время своего пребывания на Ставрополье гитлеровцы потеряли 8 тысяч убитыми и ранеными. Было захвачено и уничтожено: один самолет, восемь бронемашин, 21 танк, более 100 автомашин, взорвано 17 мостов, у оккупантов отбито более 82 тысяч крупного рогатого скота, около 6 тысяч лошадей.

Несмотря на закрытость архивов, сегодня можно определенно сказать: страницы столь героической борьбы ставропольских партизан были, мягко говоря, искажены, причем сознательно. И едва ли это могло произойти без санкции к тому времени уже второго в партии человека М.А. Суслова.

По сути, провалено было уже само создание партизанских формирований, проводившееся в нервной спешке. К концу августа 1942 года прекратили существование большинство отрядов Западной группы в горах Карачая. Причиной послужило отсутствие боевого опыта у большинства партизан, дезертирство, предательство и, как следствие, ликвидация немцами баз с продовольствием и оружием.

Штаб партизанского движения мог осуществлять руководство лишь над Восточной группой отрядов, насколько это вообще было возможно. Раций катастрофически не хватало, а связь через посыльных была ненадежной и неоперативной. Часть отрядов Восточной группы за все время оккупации так и не проявила себя.

В целом подчинение народного сопротивления краевому комитету ВКП(б) во главе с нерешительным и безынициативным Сусловым партизанскому движению на пользу не пошло. В аппарате крайкома не было даже людей, хорошо знавших военное дело. Как правило, действия руководства сводились к попыткам документально закрепить свое «активное участие» в партизанской борьбе.

Суслов и Брежнев

Передайте братский привет и благодарность

По традиции, утвердившейся в те годы, руководители областей и районов публично обращались к Иосифу Виссарионовичу со своими думами, чаяниями и «высокими обязательствами». Такое послание подготовил и Суслов. Оно было опубликовано 9 апреля 1943-го:

«Любимый вождь, дорогой учитель, родной отец наш Иосиф Виссарионович! Почти полгода в неволе томились трудящиеся Ставропольского края, потоками лилась кровь наших детей, женщин и стариков. Гитлеровские мерзавцы истребили в крае свыше тридцати тысяч советских граждан...

И теперь, когда черные дни тяжелой неволи остались позади, трудящиеся Ставрополья, Черкесии и Карачая в знак горячей любви к своей отчизне, доблестной освободительнице Красной армии и безграничной преданности Вам, наш мудрый вождь и гениальный полководец, всю свою жизнь, все свои силы отдают на великое святое дело освобождения любимой Родины от чужеземных поработителей...

Примите, дорогой Иосиф Виссарионович, нашу сердечную благодарность за избавление трудящихся Ставрополья от фашистской нечисти, за возвращенную свободу и жизнь. Будьте здоровы, родной наш отец, живите долгие и долгие годы. Секретарь Ставропольского крайкома ВКП(б) М. Суслов».

Ответ пришел 27 апреля:

«Секретарю Ставропольского крайкома ВКП(б) товарищу Суслову. Передайте колхозникам и колхозницам, рабочим и работницам, инженерно-техническим работникам, служащим, учителям, врачам, женам военнослужащих, комсомольцам, пионерам и школьникам Ставропольского края… мой братский привет и благодарность Красной армии. И. Сталин».

А спустя полгода, в ноябре 1943-го, было поголовно депортировано 70-тысячное карачаевское население. Людей выгоняли из домов и заталкивали в грузовики. Транспорта не хватало, женщин с детьми на руках, стариков под конвоем гнали на ближайшую железнодорожную станцию в 70 километрах от Микоян-Шахара, где распихивали по «телячьим» вагонам. Составы уходили в безлюдные районы Казахстана и Киргизии.

Никакой информации о насильственном выселении не публиковалось, все происходило тайно. Одновременно с тем была развернута пропагандистская кампания в поддержку совершенного насилия.

Многие умерли еще в дороге. Кто выжил, в холод и метель, на заснеженной промерзлой азиатской земле разбивали палатки и сколачивали бараки. Уже в первые месяцы голод, холод и болезни унесли тысячи жизней. Всего в депортации погибло больше половины выселенных, из них около 22 тысяч детей.

Конечно, решение о выселении  принимал Сталин, а Суслов был всего лишь исполнителем чужой политической воли. И конечно, в тех обстоятельствах он не смог бы ничего изменить. Но разве это освобождает его, «солдата партии», от персональной ответственности за содеянное преступление?

Уже в ноябре 1946 года Суслов, работник аппарата ЦК, направил Сталину записку, в которой содержались обвинения в адрес «Еврейского антифашистского комитета». Именно эта записка послужила основанием для репрессий. По вновь сфабрикованному делу осудили 140 человек, из них 23 приговорили к расстрелу, 20 дали по 25 лет тюремного заключения.

Ходил в старомодном пальто и калошах

Политический портрет Суслова был бы не полным без тех деталей, о которых знали и говорили тогда разве что в ЦК. Эти детали и до сих пор придают его фигуре загадочность и таинственность, не случайно ряд авторов пытаются выдвинуть их на первый план: мол, такой «простой», тактичный и начитанный руководитель не мог творить преступления против своего народа.

Еще в середине 1930-х, во время учебы в аспирантуре Экономического института красной профессуры, Суслов завел дома картотеку экономических высказываний Ленина. Крошечная комнатка в коммунальной квартире была уставлена коробками с карточками и  цитатами, каждое ленинское слово по экономическим вопросам было учтено и зафиксировано.

В квартире на Бронной Суслов спал в небольшой комнатке, около 12 квадратных метров, да и то наполовину заставленной шкафами с книгами. В соседней комнате, кабинете, - книги, книги, книги. Та же библиотечная обстановка на казенной даче «Сосновка». Все книги были строго упорядочены: русская и зарубежная классика, современная литература, альбомы…

Особенно тщательно систематизировались издания общественно-политического характера - по древней римской и греческой истории, по истории Востока, посвященные западным экономистам, российским демократам XIX века, публикации лидеров коммунистического и рабочего движения, отчеты партийных съездов и конференций. И разумеется, - трудам классиков марксизма-ленинизма. Сотни книг были с дарственными надписями политиков, общественных деятелей, военачальников, видных представителей науки и культуры.

Читал Суслов ежедневно по несколько часов. Цветным карандашом делал пометки в публикациях общественно-политических и художественных журналов, постоянно обращался к русской и мировой классике.

Свои выступления готовил исключительно сам. Начинал подготовку заранее, по многу раз вычитывал и правил тексты. Несмотря на вполне приличное владение языком, пользовался орфографическим словарем, который всегда лежал на его рабочем столе. Перечитывая текст, проставлял в нужных случаях ударения в словах.

К заседаниям готовился тщательно и жестко контролировал их ход. Если кто-то «отвлекался», Суслов тут же просил быть «ближе к делу». Заседания проходили четко, собранно и длились не более полутора часов.

Говоря о коллегах даже за глаза, апеллировал к ним подчеркнуто официально, непременно используя слово «товарищ». Панибратства не допускал даже в отношении Брежнева. Провел через ЦК решение, которым запрещалось работникам аппарата добиваться академических званий.

Всегда был корректен, вежлив, сдержан и суховат. Выделялся аскетизмом. Носил калоши и старого покроя костюмы. По рассказу Юрия Чурбанова, зятя Брежнева, однажды в аэропорту Леонид Ильич пошутил: «Михаил Андреевич, давай мы в Политбюро сбросимся по червонцу и купим тебе новое пальто». Суслов намек понял, пальто обновил, но в калошах ходил до самой смерти.

Известно об одной необычной по нынешним временам черте Суслова: после зарубежных поездок он сдавал оставшуюся валюту в партийную кассу. Регулярно приглашал бухгалтера аппарата ЦК КПСС и сдавал ему под расписку часть зарплаты и все перечисления от гонораров. Деньги направлялись в Фонд досрочного завершения пятилетки и в Фонд мира. Международную премию им. Димитрова передал в фонд строительства Пискаревского кладбища в Ленинграде.

Суслов и Брежнев

Партии нужны люди преданные

Вместе с тем, пишет Рой Медведев, личный аскетизм Суслова не сочетался с непримиримостью к излишествам его партийных соратников. Немало бумаг, которые должны были послужить поводом для немедленного разбирательства, так и осели в сейфах кабинета Суслова.

Как член Политбюро ЦК, контролировал деятельность всех идеологических, научных и культурных учреждений в стране. Но если начало 60-х было временем надежд во всех областях культуры, искусства, общественных наук, то к концу десятилетия «живой пульс» эпохи прочно заглушал шум парадных речей и пустых славословий. Для всех причастных к творчеству людей это было временем испытаний и гражданских поступков.

Под контролем Суслова проходил разгон редакции журнала «Новый мир», выражающего настроения наиболее прогрессивной части интеллигенции. Рукописи, и не только в «Новом мире», подвергались жесточайшей цензуре, некоторые запрещались к печати. Рабочие и колхозники «организованно» выступали против ростков свободомыслия, угрожавших режиму.

Суслов был ярым противником публикации мемуаров Г.К. Жукова. В рукопись неизвестно кем вносились подготовленные произвольные изменения, одновременно с тем изымались целые страницы.

Суслова раздражали песни Высоцкого и спектакли Любимого, он долго не разрешал к прокату фильм Шукшина «Калина красная». Участь «малого экрана» с демонстрацией на окраинах страны в сельских клубах разделили фильмы Тарковского. Решения по «диссидентам» - высылка Солженицына, ссылка Сахарова, арест активистов «хельсинкских групп» - принимались при участии Суслова. При этом он всячески способствовал созданию мифа «о ярком мыслителе, писателе и полководце» Брежневе.

Собственное же творческое наследие Михаила Андреевича оказалось более чем скромным. И хотя его называли «крупным теоретиком», за свою 35-летнюю деятельность на ответственных постах в ЦК партии Суслов не написал ни одной книги, а все его «сочинения» уместились в трех небольших томах, переполненных идеологическими штампами.

Очевидцы вспоминают, что в течение многих лет у Михаила Андреевича была одна излюбленная присказка: «Партии не нужны таланты, партии нужны преданные люди».

Похоронили М.А. Суслова с огромными почестями у Кремлевской стены рядом со Сталиным. Интересно, что в свое время Суслов не поддержал кампанию по реабилитации вождя народов, приуроченную к его 90-летию.

Этой статьей «Открытая» завершает начатый в 2016 году исторический проект - цикл публикаций, посвященных Ставрополью военного времени.