Поиск на сайте

На хуторе Нижнеколонском Андроповского района от беспросветной жизни люди накладывают на себя руки и даже умирают от голода
 
Эх. дороги...
«Прелести» дорожных впечатлений до хутора Нижняя Колонка (почему-то у местных жителей именно так принято называть Нижнеколонский), куда мы держали путь, пришлось испытать на собственной шкуре. До цели путешествия пришлось добираться не один час, потому что общественный транспорт сюда не ходит. Автобус из Курсавки добирается лишь до соседнего села Янкуль, а оттуда по разбитой дороге извольте топать до хутора никак не меньше 12-ти километров, меж тем как одолеть проселочную дорогу в распутицу – с ума сойти можно. Так что до райцентра сможет прорваться только молодой да здоровый, а таких на хуторе раз, два и обчелся. Остальные - старики да ребятишки.
Однажды нашелся смельчак, который по договору с Янкульским сельсоветом рискнул было своей «Газелью» и месяца четыре добросовестно совершал по одному рейсу в день туда и обратно от райцентра до Нижней Колонки. И хотя пассажиров у него было в достатке, в конце концов от своей затеи категорически отказался: расходы на запчасти для авто, которое доконали местные дороги, и близко не окупали его заработки. Так остались хуторяне опять при своих «двоих».
Особой бедой отсутствие транспорта стало для ребятишек средних и старших классов, которым весь учебный год в школу приходится топать все те же километры и в дождь, и в снег в соседский Янкуль. Бог знает, что может произойти на такой дороге. Дошкольникам же и вовсе приходится сидеть по домам, мечтая о веселых играх и увлекательных занятиях в детском саду: никто не берет на себя ответственность возить их в тот же Янкуль. А своего детсада на хуторе нет.
 
Бежали от войны
Когда-то здесь располагался военный совхоз - нечто вроде продовольственной воинской части. Силами бесплатной рабочей силы, то бишь солдат, быстренько возвели сборные домики, наладили коровники-свинарники, и закипела работа по обеспечению питанием призванных на военную службу солдат и офицеров.
В перестроечные годы какой-то «дядя» посчитал, что предприятие перестало приносить доход, а следовательно, хутор не оправдывает своего существования. В общем, ликвидировали часть, а недвижимое имущество перешло в государственное унитарное сельхозпредприятие (ГУСП) «Радужный». Новые рабочие руки нашли быстро, обратившись к русскому населению Грозного, готового бежать куда глаза глядят из мятежной Чечни.
Предложение переехать на мирное Ставрополье, да еще в готовые дома, обрадовало грозненцев. Правда, часть сантехники и столярки в хуторе успели растащить, но беженцы не роптали, начали отстраиваться на новом месте каждый в силу своих возможностей. Директор «Радужного» Михаил Марченко рисовал им волшебные перспективы – будет-де проложена асфальтовая дорога, организуются зарыбленные пруды и прочее в том же духе. Но все оказалось пустейшими обещаниями.
 
Дела и люди
На хуторе только одна улица, названная бесхитростно - Центральная. Наверное, когда давали это название, полагали, что в Нижней Колонке появятся и другие, не центральные. Первым встретившимся мне обитателем хутора была культорганизатор местного клуба Нина Ельшина. Женщина искренне обрадовалась появлению нового человека и пригласила в клуб.
- Клуб у нас вообще единственное место, где мы можем собраться, - начала она посвящать меня в безрадостный быт Нижней Колонки. - Здесь мы сами себе устраиваем праздники с песнями и гармошкой. На хуторе остались в основном пенсионеры да дети, вот и развлекаемся как можем: кто Дед Мороз, кто Снегурочка, которой за 60 лет. Какое-никакое общение, иначе совсем озверели бы. А молодежь наша почти вся убежала в города на заработки. Нет здесь работы, а значит, существовать не на что.
В клуб вошла Валентина Михайловна Котенко – боевая еще бабуля лет семидесяти, тоже беженка из Грозного. Поделилась историей про то, как ей с невесткой Светланой и сыном удалось вырваться из воюющей республики.
- В Грозном мы жили возле Совета министров, на той самой площади, где шли упорные боевые действия, - рассказывает она. - Чудом остались целы. Я на новом месте сильно скучала по Грозному и нашей уютной квартире, пока знакомый грозненец, приехавший сюда позже, не сказал мне как бы в «утешение»: «Не горюй по былому, Михайловна, от твоего дома только ступеньки и остались, не будет для нас там жизни…».
Но и здесь разве жизнь? У моей невестки Светланы двое малышей, а сын вынужден был уехать на заработки в Ярославскую область. Уже почти семь месяцев не был дома. И такое почти во всех семьях.
Невестка Михайловны на полставки работает почтальоном. Каждый божий день отправляется она за 12 километров в Янкуль (своей почты на хуторе нет), забирает корреспонденцию и идет назад. Телеграммы и письма хуторян отправляет тоже она. И за все получает крошечную зарплату в 500 рублей, которые и зарплатой стыдно назвать – смех сквозь слезы.
- Хорошо хоть корова есть, да сено удалось завезти, - крепится, словно утешает себя Михайловна. - А благодаря тому, что пенсию себе выбила, получается, пока нет сына, - я главный добытчик в семье. Как живем? Да как все. В пять встаем, управляемся по хозяйству, в 9 вечера смотрим «Вести» и на боковую. В прошлом году посадили огород, а ничего не уродилось. Полив нынче стоит дорого. (Смеется.) Хоть ружье заряжай да выходи на большую дорогу!
Шутит Михайловна, наверное, чтоб не заплакать от беспросветной жизни. Держится молодцом, хотя тут любой волком взвоет.
Пока мы вели неспешный разговор про здешнее житье-бытье, в клуб входили все новые и новые люди. Приезд в хутор незнакомого человека здесь всегда связывают с редко доходящими сюда новостями. А вдруг какую добрую весть привезли? Собралось уже человек тридцать. Они напряженно прислушивались к нашей беседе несколько минут, а потом всех как прорвало:
- Во дворах раньше было по 2-3 коровы. Теперь мало кто держит скотину. Мы в магазине покупаем молоко по 15 рублей, а сдаем закупщикам по 5! Разве это правильно?
- Не могу позволить себе даже стиральную машину купить. Вот есть две старые, надо бы из них одну слепить, чтоб работала. Так ведь мастер не приезжает к нам.
- Хорошо хоть в магазине продукты до пенсии в долг дают.
- У меня телевизор сломался, а в мастерской сказали: мол, бабуля, немодный это телек, на него запчасти уже не выпускают.
- Раньше хоть радио работало, а теперь ни транспорта, ни радио, ни телефона. Мы ж все-таки из цивилизации приехали. А попали в каменный век. И никому до нас дела нет. Нам тоже жить хоть с минимальным комфортом хочется.
Но хуже всего то, что просвета никакого нет и не ожидается, поскольку никакой работы нет, совхоз-то развалился.
 
Радужный мыльный пузырь
Как только заговорили о самом совхозе, страсти накалились до предела. Казалось, что все предыдущее было только прелюдией к главному разговору: о нерадивом бывшем руководителе совхоза Михаиле Марченко и беспечности нынешнего директора МУСХП Людмилы Хоменко. Хуторянка Александра Григорьевна Козуб охарактеризовала местную жизнь: «Все растащено-распродано, а им все нипочем. А хорошие люди здесь попросту не выживают».
До сих пор вспоминают хуторяне добрым словом местного жителя Анатолия Ельчининова. Мастером был на все руки, а еще очень добрым, отзывчивым человеком. И никогда не отказывал, кому надобно помочь. Как-то пришли к нему хуторяне с просьбой поставить памятник погибшим в Великой Отечественной войне. Не отказал, взялся за дело - и теперь красуется в хуторе мемориальная стела. Пусть далеко и не величественный монумент, но к нему часто приходят нижнеколонцы поминать своих близких.
А вот судьба самого мастера оказалась трагической: года два назад в одночасье умерли они вместе с женой. Хуторяне утверждают, что от голода. Сильно они с женой бедствовали, продуктишек купить было не на что - перебивались случайными заработками. Часто ели одну лишь запаренную пшеницу. Только скотина к такой еде привычна, а вот человеческий организм не выдержал…
А дальше одна за другой последовали новые смерти: два хуторянина, совсем еще не старых мужика, от безденежья, от безысходности наложили на себя руки - повесились. Причем, убеждали меня хуторяне, оба мужика были семейными, порядочными людьми. А вскоре еще один механизатор ушел из жизни безвременно - разбился: у старой машины отказали тормоза…
До 2003 года «Радужный» еще выживал, давал молоко и мясо. Но тут грянула реструктуризация, прошедшая по обычной полукриминальной схеме: хозяйство обанкротили - образовали два новых хозяйства - агрофирму «Радужную» и ООО «Дружба». Имущество, скот, различную сельхозтехнику загнали по заниженным ценам, растащили прочий инвентарь.
Виновником всех бед считают, прежде всего, Михаила Марченко, того самого, что молочные реки с кисельными берегами обещал. Это он, по мнению нижнеколонцев, сделал все, чтобы развалить совхоз, а значит, лишил местных жителей последних средств к существованию. Обрек на беспросветное прозябание.
Хуторяне рассказывают с возмущением, что Михаил Марченко на всё недовольство хуторян открыто заявлял, мол, я на руины пришел, руины вам и оставлю. И ведь, представьте, мелкий и черствый человечишка этот держит слово!
Хуторяне показали копию письма, направленного в адрес первого заместителя председателя правительства Ставропольского края. Оно довольнообъемное – крик души! Потому приведу лишь выдержку: «Бывший руководитель совхоза М.Марченко очень жестокий человек, создавал невыносимые условия работы для людей, работающих в совхозе, доводил людей до отчаяния. В 2005 году Андроповский РОВД проверял ГУСП «Радужный» и выяснил, что убытки в хозяйстве на миллионы рублей, но руководство осталось без наказания и проводило дальше свои черные делишки. Позже была проведена повторная, на этот раз аудиторская проверка, и факты хищения вновь подтвердились. Возникает вопрос: кому все это на руку и кто их покрывает? И по сей день село угасает. Мы просим создать компетентную комиссию и приехать в наше село». 
Под письмом 47 подписей. Про трагические смерти хуторян в том письме тоже сказано. Только от адресата пока ни ответа ни привета: не ужаснули, видно, чиновников факты.
А еще мне рассказали, что один из проверяющих из Андроповского райотдела милиции ужаснулся положению дел на хуторе и сказал: «Как же вы живете? Да здесь просто колония строгого режима». Еще мягко сказал, потому что даже в колонии худо-бедно, да кормят, хоть как-то пытаются разнообразить быт. А здесь в сто раз хуже колонии.
 
Мечта партизана
Безрадостную хуторскую действительность захотел изменить один из жителей Нижней Колонки - Григорий Оберемок. Два года назад было образовано новое хозяйство – муниципальное унитарное сельхозпредприятие «Радужный». Народ воспрянул духом, поверив Григорию Ивановичу. Соскучившись по делу, хуторяне трудились, не жалея себя. Стало получаться: начали пахать и сеять, сохранили молочное стадо. По решению арбитражного суда новому хозяйству было возвращено незаконно изъятое совхозное имущество на пять миллионов рублей.
Но не пришелся ко двору Григорий Оберемок главе районной администрации Виктору Рогачеву, снявшему его   с должности вопреки   воле хуторян. На чужое место поставил нового директора Людмилу Хоменко. Ту самую, что еще недавно вместе с Михаилом Марченко, уверяют нижнеколонцы, и распродавала народное добро, которое в конце концов вернул «Радужному» арбитражный суд.
Григорий Оберемок обратился в суд, который восстановил его в должности, но к хозяйству районное начальство его так и не пускает. Экс-председателю только и остается вместе с хуторянами с болью наблюдать за творящимся беспределом.
- Посмотрите, какой зерносклад нынешние руководители разрезают сваркой и увозят железобетонные конструкции по кускам. А ведь на его строительство в прежние годы угрохали миллионы рублей! – кипятится Оберемок. - И никому, кроме нас, и дела до этого нет. Нам ни за что не удастся восстановить его вновь!
Замечу кстати, похоже, в Андроповском районе пинать Закон, не подчиняться решению суда для районных чиновников дело привычное.В середине февраля «Открытая» писала о такой же ситуации: все в том же Андроповском районе, где законным главой районного муниципального образования суд признал Владимира Романенко. Но его опонненту Эмилю Цареву, тоже пожелавшему быть главой, решение суда не указ. Так и «правят» районом двое. И районная прокуратура в обоих случаях судебное решение, получается, проигнорировала.
 
Только журналист их и выслушает
Хуторяне еще долго рассказывают заезжему журналисту (а кому еще пожаловаться при глухом молчании всех ветвей власти?!) про зарплату в две бутылки водки натурой - и такое практиковалось при Марченко, и про то, как бывший директор сталкивал лбами, ссорил хуторян между собой по известному принципу - разделяй и властвуй, и про то, что нынче не засеяли ни одного гектара пашни, про бруцеллез у домашнего скота…. Всех бед и не перечислишь.
А просили люди журналиста об одном – помочь достучаться до верхов, пособить восстановить хозяйство, тогда и люди вернутся на хутор - отличные ведь специалисты разъехались! Мечтали вслух, что заживет хутор человеческой жизнью. Даже болезная Михайловна вставила с воодушевлением:
- Возродили бы совхоз, так и я себе дело бы нашла, несмотря на свои больные ноги.
Только один хуторянин не пришел на стихийное собрание, просто физически не мог сюда добраться. Но я не могла уехать, не навестив его - 87-летнего Николая Афанасьевича Геращенко - последнего оставшегося в живых участника Великой Отечественной войны во всем хуторе, последнего оставшегося в живых партизана во всем Андроповском районе. Его здесь очень почитают и к мнению прислушиваются.
Невозможно передать на бумаге всю силу его возмущения происходящим в Нижнеколонском. Мешая русскую речь с украинской, все печалился старик:
- Да як вам сказать про нашу жизнь? Нет у нас гражданской жизни. Ничего не сеется, не пашется. Куда молодежи податься? К бандитам, что ли?
Много еще говорил он с тоской о здешней жизни, о том, как хотелось бы ему при жизни увидеть, как оживает хутор, а люди живут по-человечески.
А ведь для этой, по существу, такой простенькой мечты надо совсем немного – дать хуторянам возможность работать. Только и всего.
Жанна ЩЕЛКУНОВА

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях