Устал от ненависти

Мужчины, играющие женщин, по-прежнему интересны публике

 

На прошлой неделе ставропольский театральный бомонд собрался в академическом театре драмы, чтобы лицезреть одну из самых скандальных постановок Романа Виктюка - спектакль «Служанки» по Жану Жене.

«В «Служанках» женщин должны играть мужчины, именно мужчины», — эти слова Жана Жене прозвучали перед началом постановки. И этими же словами спектакль закончился, только вместо писателя Жене их произнес Роман Виктюк.

Ставропольская публика была просто покорена артистизмом, пластикой, изысканной хореографией «виктюковских» актеров. Мужчины огромного роста с накачанными торсами изящно и легко двигались по сцене.

Сюжет действа под названием «Служанки» вот о чем: две сестры - служанки Клер и Соланж, на протяжении долгих лет служащие своей Мадам и не видящие от нее ничего, кроме добра, до безумия завидуют богатству госпожи. Завидуют так сильно, что решаются на убийство своей Мадам.

Эта же зависть становится причиной того, что любовник Мадам по доносу служанок попадает в тюрьму. И вдруг выясняется, что его освободили, и теперь «девушкам» конец - Месье непременно перероет весь дом и найдет черновики писем, написанных рукой служанок. Клер и Соланж понимают - отступать им некуда, Мадам должна быть убита. Девицы начинают готовиться к своему замыслу: они разыгрывают меж собой сцены убийства Мадам, наряжаясь в ее платья, пользуясь ее косметикой.

В следующей сцене появляется Мадам, она убеждена в своей доброте по отношению к служанкам, она видит их такими, какими ей хочется их видеть — услужливыми и предупредительными. Она дарит служанкам свое лучшее платье и шикарную шубу. Девицы довольны, но липовый отвар с ядом все-таки настойчиво предлагают госпоже. Мадам отвара не хочет и… в финале его выпивает одна из служанок, раскаявшись в своих подлых действиях. А после начинаются…танцы. Зрители в недоумении: к чему это кабаре? Но, тем не менее, устроили актерам 10-минутную овацию в финале постановки.

После спектакля корреспондент «Открытой» встретилась с ведущим актером театра Романа Виктюка, Дмитрием БОЗИНЫМ, исполнителем роли Соланж.

 

- Дима, скажите, к чему все эти танцы в конце спектакля?

- Мы просто хотим развеселить зрителя, чтобы он ушел из зала с легким сердцем. Ведь спектакль «Служанки» сам по себе трагичный – о предательстве, смерти. Зачем публике все эти заморочки? Вот Роман Григорьевич и решил устроить небольшое сумасшествие. Нет служанок, есть просто танцоры, потрясающе исполняющие и восточные танцы, и канкан. Это уже не главные герои «Служанок» — это артисты, лицедеи, они вырвались из сюжетного плена.

- Женские образы в спектакле придуманы или вы наблюдали за кем-то, подмечали жесты, манеру поведения?

- Что-то я сам придумал, что-то подсмотрел. Моя Соланж – это собирательный образ. На мой взгляд, такой женщины, как она, в природе не существует и не может существовать. Конечно, когда гример продумывал нам грим к спектаклю, он, например, мне старался придать черты Греты Гарбо.

- Как вы считаете, эта постановка может наскучить зрителю?

- Полагаю, что нет. За десять лет существования в театре она претерпевала сильные изменения в плане хореографии и декораций. Мне, кстати, было очень интересно попробовать себя в этой постановке, после того как в ней были заняты такие актеры, как Райкин и Маковецкий. Хотелось внести в уже привычную роль что-то новое. Надеюсь, что это у меня получилось. Да и вообще, если зритель идет на «Служанок» столько лет, то, значит, их надо играть.

Представляете, мы играли на Бродвее, задержали начало почти на два часа, что для тамошних зрителей просто немыслимо. А потом вышли на сцену. Сначала зал как-то враждебно наблюдал за происходящим, а потом люди встали чуть ли не на середине спектакля и смотрели стоя. Это был больше чем успех…

- Много проводите времени в спортзале, чтобы поддерживать такую великолепную физическую форму?

- Я занимаюсь каждый день с личным тренером по несколько часов. А что делать? Это работа, которую я люблю. Поэтому все делаю в удовольствие. Мой личный рекорд - в 32 года я впервые сделал сальто.

- Почему такого талантливого и неординарного актера так редко можно увидеть на телеэкране, может быть, жесткий контракт с Виктюком не позволяет работать в других проектах?

- Всем актерам театра Романа Виктюка дозволяется работать где угодно, только не мне. Дело не в жесткости контракта, в жесткости моего графика, я единственный актер в этом театре, который за 10 лет толком в кино не успел ничего сделать. Но так случилось потому, что было очень много работы конкретно в этом театре. Хотя есть еще причины: у нас ведь «Властелина колец» не снимают, а все больше про ментов, а у меня немного другая актерская специфика. К тому же очень много времени уходит на репетиции, поскольку роли все главные.

- Репетиции по-прежнему такие же тяжелые?

- Виктюк очень жесткий режиссер, он добивается точного результата. Ему нельзя сказать: «То, что вы просите сейчас, я сыграю на премьере». Это немыслимое заявление в нашем театре! Все, что он хочет увидеть, нужно выполнить сегодня, в ту же секунду, и пока ты этого не сделаешь, он будет на тебя кричать. Может полтора часа потратить на объяснение, но всегда добьется своего. Мне в этом плане повезло: за 10 лет на меня практически ни разу не кричали. У нас с ним хорошее взаимопонимание. Не знаю почему, но я его давно понимаю без слов. А с другими актерами он достаточно жесток.

- Вы согласны с мнением, что русский театр - это крепостной театр, где все навязывается режиссером и самовыражение практически невозможно?

- Я не могу с этим согласиться. Виктюк всегда внимательно слушает меня. Да, он придумывает какие-то интересные ходы, но его фантазия никогда не расходится с тем, что мне интересно. Уже после премьеры на спектаклях я могу импровизировать, как мне заблагорассудится, оставаясь в четко очерченном коридоре требований режиссера.

- Какой у вас любимый спектакль?

- «Заводной апельсин». Он рассказывает о банде молодых головорезов. Повествование в спектакле ведется от лица главаря банды Алекса, которого я играю. По вечерам Алекс с приятелями собираются в баре, где употребляют галлюциногенные препараты. А затем «под кайфом» отправляются на улицы - мучить, уродовать и убивать случайно попавшихся на их пути людей….

- Да, «Заводной апельсин» очень тяжелый по восприятию...

- Я люблю такие постановки, люблю, когда после спектакля не только физически, но и душевно устаю. Мне это нравится. Думаю, что сейчас по тяжести с «Заводным апельсином» сравнится новая работа о Рудольфе Нуриеве. Сильное ее отличие от «Заводного апельсина» в том, что в новом спектакле присутствует момент сопереживания главному герою. Мне кажется, что публика за Нуриева будет переживать больше, чем за негодяя Алекса, героя «Апельсина». А с актерской точки зрения тяжесть равная.

- Говорят, вы очень тщательно работали над ролью Нуриева…

- Репетировал ее почти год. Этот спектакль не автобиография Рудольфа Нуриева, это спектакль о его душе. Я искал какие-то символы, образы, чтобы выразить, что кроется в танцах Нуриева. Я читал книги, связанные с танцами, просматривал бесчисленное число балетов, смотрел, как он режиссировал, что он хотел выразить своим танцем.

Вдруг после этих слов Дмитрий погрузился в философствование.

- Это практически бесполезно объяснять, - резко поменял настрой актер. - Я много раз пытался рассказать, как я играю «Саломею», как я играю «Заводной апельсин». Я давал двухчасовые интервью, говорил, говорил, говорил, в результате люди писали какие-то статьи, не соответствующие тому, что я хотел донести до публики словами.

Бесполезно объяснять, что я мечтал о какой-то великой женщине и эту свою мечту я вложил в образ Саломеи, я мечтал об опасности и эту мечту я вложил в «Заводном апельсине» в образ Алекса. Максимум, что всех интересует: «Парень играет девочку. Ну, ха-ха!». А то они Нагиева не видели! Каждый день по нескольким каналам идет «Осторожно: модерн!», «Осторожно: Задов!», еще что-то там осторожно, - раздраженно говорит актер. - И люди нормально к этому относятся. Я же устал от ненависти недалеких людей, от всего негатива, сливающегося на меня лишь потому, что многие не понимают искусства перевоплощения мужского начала в женское.

Чтобы как-то сгладить обстановку, я поинтересовалась, как поживает дочка актера Даша. Дима тут же расцвел.

- Я счастливо женат, не просто женат, а это судьба моя, - вдохновенно произнес Бозин. - Самое священное, что есть в моей жизни, - жена Фатима и дочь Даша. В свои 7 лет она знает все древнегреческие мифы, и я чую в ней великий талант. Она смотрит спектакли с моим участием, недавно сказала: «Папа, ты хорошо играешь Саломею, у тебя взгляд, как у настоящей царевны». А ведь она знает, какой взгляд у царевны! Для меня это высшая похвала.

- Что-нибудь читаете сейчас?

- С Дашкой читаем «Гарри Поттера». Я ведь чокнутый человек, мне кажется, что это реальный персонаж. Я верю до сих пор, что волшебники существуют. В книге есть такие строки: «Люди странно оборачивались на человека в цилиндре». Вспомнилось, что когда-то сам себе купил цилиндр и ходил в нем по Москве. И видел, что прохожие с неприязнью и каким-то отвращением смотрели на меня. После я его снял. И так часто переодеваюсь и эпатирую на сцене.

Люди относятся ко мне с сумасшедшим предубеждением. Я столько съедаю всяческого презрения, когда нахожусь на сцене, читаю всякие мерзости в свой адрес в Интернете, и на улицах приходилось выслушивать всевозможные оскорбления. Поэтому в жизни мне уже не хочется выделяться из общей массы. Моя мечта, чтобы люди стали относиться добрее друг к другу, умели открываться, хотя знаю, что открытость в наше время наказуема.

 

Беседовала

Элла ДАВЫДОВА