В круге первом, или назад в накопитель

Спектакль «Страсти по Торчалову», премьера которого прошла в Ставропольском академическом театре драмы, затронул самые тонкие струны в душах зрителей

Сюжет пьесы Никиты Воронова, по которой заслуженная артистка РФ Наталья Зубкова поставила спектакль, из разряда фантасмагорий. На глазах зрителя главный герой, один из крупных реформаторов страны, просыпается то ли в больнице, то ли в сумасшедшем доме. В ужасе оглядевшись, понимает, что это совсем не то кардиологическое отделение привилегированной больницы, куда он попал накануне. Потрясенный и испуганный, Павел Максимович Торчалов начинает судорожно набирать телефон жены.

С первых минут появления на сцене заслуженного артиста РФ Михаила Новакова его герой так потрясен, так отчаянно сотрясает воздух громогласным «Ма-а-ша!», что о вымышленности ситуации забываешь напрочь и начинаешь переживать происходящее как живую реальность.

Сосед по «палате», Семен Кушкин, в процессе поиска затерявшегося под кроватью тапка сообщает Торчалову, что звонить бесполезно, потому что связи между живыми и теми, кто отошел в мир иной, - нет. А палата, где они находятся, – временное убежище для новопреставленных. Каждый должен находиться в накопителе, пока не вспомнит свой ГЛАВНЫЙ ГРЕХ.

Поскольку действие в этом спектакле закольцовано именно вокруг греха – редкой для светского общества категории, вынуждена остановиться для короткого отступления. В православии «грех» - та первопричина, которая нарушила Божественную суть первочеловека. Силы зла заставили его преступить запрет Создателя, человек отведал вкус запретного плода добра и зла. В наказание был лишен Божественного бессмертия в раю и отправлен на землю добывать в поте лица хлеб насущный.

Своему неблагодарному созданию Творец оставил разум и свободную волю бесконечно выбирать: либо добро и свет (а с этим голод и испытания), либо грех и темноту (но с большими деньгами и комфортом). Догадайтесь, в какую сторону чаще склоняется человек.

Чтобы род человеческий окончательно не оскотинился, Создатель подарил людям десять заповедей. Каждый раз, когда, поддавшись искушению, человек совершает грех (пренебрегает заповедями), нарушается связь с Творцом. Разрушая себя нарушением Закона Божьего, человек разрушает не только собственную жизнь, но и жизнь вообще. Ибо, по словам апостола Павла, где грех, там смерть.

Так что новый спектакль Ставропольского театра не о том, как между небом и землей маялся некий Торчалов, а о нас с вами и о необходимости восстановления связей с Богом еще при жизни.

Поиск своего ГЛАВНОГО ГРЕХА становится основной работой, которую должен проделать над собой каждый обитатель накопителя. Этот труд здесь либо выполняется, либо безалаберно игнорируется. Пройдя через горнило испытаний, кто-то меняется и поднимается на очередной уровень вверх. А кто-то опускается вниз, во всё более страшные, «адские» круги жизни.

Таким образом, «накопитель» - это что-то типа бани. Но если в бане при массе приятных ощущений с бренного тела смывается внешняя грязь, то здесь идет болезненная и изматывающая «чистка» изнутри.

Все это в условиях чрезвычайно жестких. На сахар и кашу в чистилище – талоны. В туалет - три раза в день по часам при неусыпном контроле со стороны надсмотрщика Степана. Самоубийца, навечно приговоренный к накопителю, в исполнении артиста Георгия Серебрянского, не добрый и не злой. Задачу - наблюдать и карать - осуществляет проверенными средствами кнута и пряника. Для непокорных всегда наготове дубинка.

Для решения поставленных задач режиссер выбирает лаконичные, но точные изобразительные средства. Мир, в котором существуют герои, - серовато-бело-черный. Цвета за время спектакля не меняются.

Тем не менее мир чистилища становится «разноцветным», во-первых, когда ближе знакомишься с героями спектакля, а во-вторых, благодаря бережно сохраненному постановщиком стилю автора пьесы, рассказавшего остроумную, горько ироничную, но, в конечном итоге, вполне оптимистичную историю.

По воле режиссера это не комедия с эпилогом, как в Московском драматическом  театре на Малой Бронной, и не трагикомедия, как в Николаевском театре, а «некомедия» - серьезная, глубокая, но очень живая и трогательная.

Бывшему функционеру Торчалову в спектакле отводится основная роль в поиске и собственного ГЛАВНОГО ГРЕХА, и грехов других, переселенцев в мир иной. Что труд этот куда более неблагодарный, чем проведение реформ, он понимает уже после первой беседы с комендантом-психологом Риммой.

В великом смятении Торчалов вынужден признать, что нет ни одной Божьей Заповеди, которую бы он не нарушил при жизни. Единственное оправдание перед высшими силами, пережитое Торчаловым, - неземное светлое и чистое чувство к женщине – тоже терпит крах. Его любовью оказывается неузнаваемо изменившаяся комендантша Римма, к самоубийству которой, как выяснилось, он тоже причастен.

В исполнении артистки Ирины Баранниковой это человек-функция, без «лица» и без чувств. Лишь однажды, в момент воспоминания о своей любви к Павлу Максимовичу, сквозь маску отрешенности зритель увидел все еще любящую и глубоко страдающую женщину.

Выяснилось, что он, Торчалов, не только не выше других, но – последний из злодеев, породивший отморозков-бандитов типа Женьки – личности без принципов, признающей только силу. С большой убедительностью эту роль играет артист Тамерлан Коченов.

Именно с момента нестерпимого унижения начинается перерождение героя, процесс его «очеловечения». Павел Максимович не просто мучается открывшейся правдой о себе, но и искренне раскаивается. Раскаяние – то волшебное лекарство, которое лечит душу.

Высокомерный Торчалов наконец-то понимает, что способность смирить гордыню – не унижение, а мудрость. С этим сознанием приходит и новое отношение к товарищам по несчастью, которым он вольно или невольно помогает вспомнить свои грехи.

В фантасмагории возможно всё. Автор пьесы взял, да и смешал временные пласты - в наднебесном чистилище объединил представителей разных эпох. Сорок лет не мог вспомнить главный грех милейший человек шофер Кушкин. По тому, как понял характер своего героя заслуженный артист РФ Борис Щербаков, - это истинно русский человек, эдакий тип толстовского Каратаева, добродушный, по-сельски разговорчивый, открытый.

В разговоре с Торчаловым Семен признается, что однажды едва не лишил жизни человека. Был тот человек – дрянцо, если не сказать больше - сатанинское отродье. Под машиной он оказался по собственной оплошности. И был у Семена выбор: либо раздавить человека, либо «расшибиться» самому. Он выбрал второе. А когда в последний раз открыл глаза, увидел, как спасенный им хватает лопату и заносит над его головой. «Я его не размозжил, а он меня - лопатой»…

 – Почему? – кричит возмущенный Торчалов. – Почему ты не размозжил подлеца?

– Так ведь сказано же: «не убий», – растерянно оправдывается Кушкин и тут же хватается за голову: – Убить его надо было, гада! Убить! – В этот момент раздаются долгожданные колокольчики – знак угаданного греха.

О том, как трудно героям самостоятельно определить свой грех, говорит история Лизы, бывшей служанки, девушки из пушкинской эпохи. По прихоти автора пьесы (насмешника и фантазера), она не только виделась, но и была увлечена великим поэтом земли русской. Уезжая, тот стихи ей подбросил с красивым началом («Я вас любил…»).

Историю своей героини Мадина Шарипова играет с веселой легкостью. Она словно светлый лучик в сером царстве. Даже главный грех, о котором девушка вспомнила в беседе с Павлом Максимовичем, оказался каким-то случайным. Из-за оставленного ею раскаленного утюга начался пожар, и сгорело пол-Москвы. И впрямь – нам не дано предугадать, чем наше слово (или дело) отзовется.

Даже к революционеру-цареубийце Сашке у Торчалова просыпается сочувствие. Заслуженный артист РФ Александр Жуков, который играет эту роль, – ладный, крепкий, всегда с умышленной улыбочкой, не обещающей ничего хорошего тому, кто слабее его.

Он бытовой террорист и начетчик, но, как выясняется, человек не безнадежный. Перед угрозой отправления на третий жизненный (адовый) круг он пасует, «просто плавится от страха», и даже пытается сжечь себя. И тогда в порыве жалости Торчалов взывает к Богу. Так искренне и жарко звучит эта речь, что решение на время отменяется.

 Если по Достоевскому «сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия человечества», то соучастие к ближнему – верный знак проснувшейся души. Без намека на назидания или нравоучения театр подводит зрителя к мысли, что спасение наше – в раскаянии и возвращении к канонам любви и добра.

Казалось бы, все, что хотели сказать автор и постановщик, сказано. Но фантасмагория не получила бы достойного завершения, если бы не финал. После того как Торчалов «отмолил» Сашку, ангел сообщает, что в «системе» произошел сбой. Павла Максимовича отправляют назад, в его недожитую жизнь.

И снова, как в самом начале, проснувшись - теперь уже в палате привилегированной больницы, Павел Максимович хватает телефонную трубку, чтобы рассказать жене свой диковинный сон. В этот момент в ярком круге света появляется Семен Кушкин. Он протягивает Торчалову картонную коробку, в ней лежит полузамерзший щенок, которого «ещё можно отдышать».

– А сколько осталось мне? – кричит вслед исчезающему добряку Торчалов.

– Ты дыши, дыши. На сколько «отдышишь», столько и проживешь…

Вот так. Поистине – жизнь можно рассматривать как сон, а смерть как жизнь…