Поиск на сайте

 

 

О том, что творила война с судьбами родных и близких, в своей книге рассказал наш земляк Андрей Крупенников

 
История хранит множество воспоминаний о Великой Отечественной войне. Одно из них принадлежит человеку, пережившему оккупацию немцами его родного села Карандаково Курской области девятилетним мальчишкой и описавшему те события глазами ребенка. Воспоминания легли в основу недавно изданной в Ставрополе книги «Из рощи виден Тим», ценность которой для нас не только в непосредственности детского восприятия войны, но еще в осмыслении ее автором с высоты своих 83-х лет.
Автор не является профессиональным писателем. Но именно этот факт и делает живыми и непосредственными картины из жизни простой крестьянской семьи, как и миллионов других семей, вдоволь нахлебавшейся горя, но преодолевшей все тяготы века. Именно это качество воспоминаний, в первую очередь, и отмечают в них самые маститые писатели и поэты. Это правда, в которой очень нуждаются наши дети и внуки, родившиеся в эпоху иных жизненных ориентаций и ценностей.
Итак, в гостях у редакции «Открытой» автор отмеченной Дипломом признания книги «Из рощи виден Тим», кандидат педагогических наук, доцент, лауреат премии в области педагогики Андрей КРУПЕННИКОВ.
 
 
- Андрей Михайлович, позвольте сначала пояснить нашим читателям: Тим, упомянутый в заглавии книги, - это река. Но откуда это заглавие - такое простое, теплое и притягивающее, подходящее скорее к рассказам о природе, о детстве - радостном и безоблачном?
- Перед тем как издать книгу, свои воспоминания я публиковал в журнале «Сияние» под общим названием «Так было». Но скоро понял, что для названия это звучит банально и мало что вообще объясняет. И тогда родилось другое - «Из рощи виден Тим», которое, как верно вы заметили, с первого взгляда больше подходит для книги о счастливом, беззаботном детстве.
Да, я пишу о войне, но пережить те страшные годы нам помогала сама природа, ощущение с ней близкого родства и духовного единства. Кто вырос в селе среди лесов, полей, трав и птиц, тот сразу поймет меня.
Когда брат вернулся с фронта, я взял его бинокль и побежал в рощу рассматривать округу. И первыми моими словами, едва я отчетливо, во всех подробностях увидел сразу всю красоту наших мест, дважды переживших фашистскую оккупацию, были такие: «Из рощи виден Тим!» 
- В чем особенность воспоминаний глазами ребенка от тех, что оставляют взрослые?
- Ребенок видит отчетливее, он не преломляет картины бытия через призму житейского опыта, не сортирует их, не раскладывает по полочкам в том порядке, в котором ему удобнее. Это почти точный слепок эпохи. Именно глазами ребенка я хотел посмотреть на события военных лет, когда взялся за книгу, и, как мне кажется, это у меня получилось. Хочу подчеркнуть, и для меня это очень важно: книга была издана к 70-летию Великой Победы в Великой Отечественной войне.
- Меня поразило вот что: в книге много имен и деталей, которые, казалось бы, время должно было стереть из памяти безвозвратно. Как вы сохранили их за столько времени?!
- Сохранить в памяти имена и детали помогли трудности и лишения. Чтобы выжить, надо было теснее держаться друг друга, и чем шире был круг близких людей, тем больше шансов было в борьбе с врагом, голодом и холодом. Мы, дети войны, жили совершенно в особом мире, со своей системой координат, которая, думаю, уже не будет понятна нынешнему поколению. Только «острые углы» память хранит точно, не позволяя искажать прошлое.
Пройди мое детство в сытости и достатке, память многое бы бесследно стерла. Это мое наблюдение подтверждается многими примерами из собственной жизни. Кто из детей войны прочитает нашу с вами беседу, пусть поразмышляет над моими словами, согласится, а может, и возразит.
- Возвращаться в трудное прошлое тяжело?
- Бывает, очень тяжело, но при этом ты переживаешь, плачешь, и происходит что-то вроде очищения. Главное - не потерять при этом нить повествования, увязать события в правильной их последовательности. Я не бегу от прошлого, хотя есть, конечно, вещи, о которых сожалеешь, есть воспоминания, которые оставляют только грусть и боль.
В моем архиве хранится около десятка фотоальбомов, особенно много снимков осталось от отца Михаила Афанасьевича. Я могу рассматривать их подолгу, изучать лица, позы, интерьер, одежду.
Если вы перед прошлым чисты, если жили порядочно и во всех отношениях старались быть человеком разумным и справедливым, поверьте - не надо бояться даже самых сложных и противоречивых чувств.
Они вас только возвысят, сделают благороднее и многое еще откроют. Каким бы тяжелым ни было прошлое, я горжусь, что являюсь частью трагического, но в то же время великого периода в истории нашей родины.
- Мне запомнился в книге эпизод о комсомольском значке, который, думаю, не случаен. Это было в 1945 году. Вы с сестрами копали картошку, и Лида потеряла свой комсомольский значок. Бросив работу, вы сквозь пальцы просеяли весь картофельный участок, но значок нашли… Какой искренней радостью светились ваши лица!
- Если смотреть шире, речь, конечно, идет не только о значке. Ну мало ли кто и что может потерять, да хоть паспорт! Этим эпизодом со значком я хотел сказать об ответственности - перед комсомолом, родителями, учителями, коллективом, родным селом, страной.
Увы, сегодня о такой гражданской и чисто человеческой ответственности можно лишь прочитать в мемуарах. Но не могу понять, почему. Что же произошло с нами? Чувства сплоченности, солидарности, общности, сострадания ушли прочь? Может, и впрямь, пока не придет беда, чувство локтя в нас угасает? Главное, чтобы не пропало вообще.
- В 1957 году вы приехали в Ставрополь и остались здесь навсегда. Какими были первые впечатления? О них в заключительной автобиографической главе вы почти ничего не говорите. Почему?
- А ведь знаете, я только сейчас понял, что упустил в повествовании о своем первом знакомстве со Ставрополем. Ах, как жаль! Ну ничего, непременно исправлюсь и напишу об этом рассказ. И обязательно скажу, как изменился город за эти полвека.
А первые мои впечатления о Ставрополе были самые замечательные! Поначалу, правда, я немного растерялся, когда поезд только подходил к вокзалу. Смотрю - всюду небольшие хатки, огороды, овраги, а я-то ожидал увидеть высокие дома, широкие улицы. Еду и думаю: боже, и куда занесло меня!
Но на следующий день прошелся по проспекту Карла Маркса, поднялся на Крепостную горку, посетил музей и понял: этот город мой навсегда. Так оно и вышло - Ставрополь стал второй моей родиной, к нему я прирос корнями.
Работал в 6-й, 2-й и 25-й школах, потом, после окончания художественно-графического факультета Пединститута им. Ленина в Москве, в технологическом техникуме и, наконец, в Ставропольском аграрном университете.
- В университете вы проработали 35 лет, это целая эпоха. Если вкратце, как бы описали вы тот период вашей жизни?
- Лекции, семинары, водоворот общественных дел, научные публикации, которых у меня 160, защита диссертации в Москве, долгое и захватывающее сотрудничество с вузовскими газетами!..
Это было незабываемое время, когда профессиональный рост зависел исключительно от тебя самого. И что еще важно: все мы находились в постоянном поиске новых методов преподавания, вносили рацпредложения, что-то совершенствовали, делали открытия. Я любил студентов, и они отвечали мне взаимностью. Вот оно настоящее везение в жизни, вот оно счастье!
- Последняя часть вашей книги называется «Верю в свою судьбу». Какой смысл вы вкладываете в это?
- Я далек от предрассудков, не верю гороскопам и в то, что натура - дура, а судьба - злодейка.
Но верю в эволюцию жизни на Земле, в природу-матушку, в то, что у каждого из нас есть высшее предназначение. Верю в хороших людей, в то, что жить надо с пользой для других, иметь в себе способность сопротивляться обстоятельствам и в любых ситуациях не изменять себе. Это, наверное, и есть вера в свою судьбу.
- Вы обсуждали вашу книгу с сыном? Что взволновало его просто по-человечески, не беря в расчет вопросы чисто семейного свойства, скажем, кто кому и кем приходится? Кстати, сколько ему лет?
- Алексею 32 года. Окончил электрофак нашего аграрного университета, работает по 12-13 часов в сутки - жизнь заставляет. Он у меня вообще молодец!
Но к книге отнесся, можно сказать, по-современному. Видел, как я сидел над ней не разгибая спины, кое-что спрашивает, но до конца всего не понимает. Например, каким страшным может быть чувство голода или каково ходить в рваной обуви, не имея возможности зимой выйти на улицу. Когда я приехал в Ставрополь, все мое имущество состояло из матраса и подушки.
Алексей из другого поколения, чем я, и этим все объясняется. Чтобы понять некоторые вещи, для этого надо многое прожить и пережить.
- Вы думали когда-нибудь вернуться в свои края? Вы же привязаны к ним всей душой, и видно, что скучаете по родной стороне, где из рощи виден Тим…
- Любого нормального человека тянет на малую родину, но жизнь вносит свои коррективы. Последний раз в Карандаково я был шесть лет назад. Хат почти не осталось, дома, в котором родился, тоже нет. Ни работы, ни перспектив. Я всем сердцем привязан к этому месту, но как там можно жить?! Вот он ответ на ваш вопрос.
- Андрей Михайлович, вы человек ушедшей эпохи, со своими понятиями и представлениями о чести, совести, жизненных смыслах. Но страна давно существует по другим законам. Вы встроились в новую жизнь, вам уютно в ней?
- Пенсии хватает, не жалуюсь. Огорчает несправедливость и страшное социальное расслоение. Одни годами не могут устроить ребенка в детский сад, а другие строят роскошные особняки в России и за границей. Можно философски относиться к беззаконию отдельных лиц, но невозможно мириться с несправедливостью государства по отношению к своим гражданам.
 
Беседовал
Олег ПАРФЁНОВ
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях