В плену суеверий

Почему россияне так легко и истово верят всевозможным экстрасенсам и хиромантам, рассуждает известный борец с лженаукой профессор Валерий Кувакин

В прошлом номере «Открытая» опубликовала первую часть большой беседы с членом Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований, президентом Российского гуманистического общества, академиком-секретарем Международной академии гуманизма, главным редактором журнала "Здравый смысл", профессором факультета философии Московского государственного университета Валерием КУВАКИНЫМ. Сегодня мы продолжаем эту интереснейшую дискуссию.

- Валерий Александрович, по вашим наблюдениям, за последние годы в стране стало меньше экстрасенсов и прочих шарлатанов?
- Сегодня их, пожалуй, не меньше, чем в 90-е, просто тогда они были заметнее. Если можно так сказать, сейчас рынок этих сомнительных услуг насытился: предложение примерно соответствует спросу (хотя СМИ всячески подогревают интерес населения к подобным сомнительным вещам). 
Зато появились более изощренные и масштабные формы обмана. Вот, например, есть такой инженер-эзотерик Александр Голод. Несколько лет назад он построил пирамиду на Новорижском шоссе в Подмосковье, которая якобы аккумулирует какую-то аномальную энергию. 
Как-то вместе с американским экспертом Джо Никеллом я посещал эту пирамиду. И там раздавали брошюру, в которой Голод обещал: дескать, через год жители всех окрестных деревень полностью оздоровятся, через три будет здоровой вся Россия, а через десять - вся планета. 
В этой брошюре Голод писал: «Один глоток воды, которая пару часов была в Пирамиде (в оригинале с прописной буквы - Ред.), и гарантия от онкологии. Исцелились уже сотни тысяч людей. Пирамида меняет структуру пространства и гармонизирует его. Через 5-7 лет исчезнут рак, СПИД, туберкулез, грипп, гепатит. Через 15 лет человек будет жить до 100 лет». 
- Чудес, понятное дело, никаких не было…
- Разумеется! Но легковерные до сих пор активно покупают у Голода всякие карманные пирамидки, заряженные энергией «информационные матрицы», платят за его «заряженную» воду. Все это и позволяет аферисту оставаться на плаву. Лживость «пирамидостроителя» легко обнаружить, но, видимо, он мыслит, как Геббельс: чем чудовищнее ложь, тем быстрее в нее верят. И, поверьте, таких масштабных аферистов, как Голод, сегодня в России немало.
- Ваша комиссия по борьбе с лженаукой действует с 1998 года, за это время в стране сменилось уже три президента. Вы видите со стороны государственной власти готовность бороться со всякими шарлатанами и лжеучеными?
- Если говорить в целом об отношении государства к организованным формам мошенничества и лженауки, то оно ни копейки на борьбу с этим опасным мракобесием не выделяет. В стране вообще нет ни одной программы популяризации науки, которая бы финансировалась из бюджета. Отечественная наука обес-кровлена до предела, у нее нет средств для самозащиты, но в эшелонах власти это сегодня мало кого интересует.
Власти просыпаются только в исключительных случаях, когда со стороны лжеученых появляется реальная политическая угроза. Показателен пример Григория Грабового. Он беззастенчиво обещал мертвых из могилы поднимать, и ему поначалу давали деньги и МЧС, и Минобороны. 
Только посадили Грабового вовсе не потому, что он перешел юридические и этические границы, а когда у него вдруг появились президентские амбиции. Помните, в 2005 году он сколотил собственную партию ДРУГГ, обещал выдвинуться в президенты - такой пощечины Кремль, конечно, стерпеть не мог.
- Но почему вообще шарлатанство и лженаука таким буйным цветом разрослись в постсоветской России? Наверняка этот психологический феномен коренится глубоко в национальном менталитете, и вы-травить его оттуда никакими госпрограммами не удастся.
- Действительно, тут многое зависит от национального самосознания. На протяжении многих веков власть отбивала у россиянина всякую инициативность и самостоятельность. Поэтому одной из основных черт нашего менталитета оставалась надежда на авось, вера в чудо, в удачу, в счастливый случай, в дармовщину. 
Я как-то ради интереса перелистал сборник русских сказок, и представьте, не нашел там ни одного персонажа, который бы систематически работал. Илья Муромец и Емеля лежат на печи, старик загадывает желания золотой рыбке, добрый молодец - Сивке-Бурке… 
- Ну понятно, в царское время люди верили в «доброго барина», в «царя-батюшку», который разрешит за них все проблемы, позаботится, одарит. А в Советском Союзе?
- В советскую эпоху место «царя-батюшки» попросту заняла компартия. Она наделялась магическими, почти божественными свойствами: партия мудрая, всезнающая и вездесущая, по-отечески заботится о каждом гражданине. 
Помните такую известную присказку: «Пришла весна, настало лето, спасибо партии за это»? В ней ведь только доля юмора: многие советские люди действительно думали, что все добро в стране исходит только от КПСС. Вся советская идеология была сродни религии: люди искренне веровали в свою почти мистическую причастность к реализации общемирового коммунистического проекта. Поэтому всю обыденную жизнь советского человека пронизывало подспудное ожидание некоего глобального чуда. 
- И на почву нашей исторической ментальности сегодня ложится вера во всяких экстрасенсов, народных целителей, нанотехнологии и глобальное потепление... 
- Именно так. Впрочем, нельзя все списывать только на менталитет. В России много простодушных, а еще больше невежественных людей. Ведь в повседневной жизни россиянин чаще хитрый, чем умный. Он редко рациональный скептик, а чаще циник и пофигист. Но, к сожалению, часто бывает, что эти крайности сходятся: у многих россиян простодушие и легковерие уживаются с нигилизмом и пессимизмом. 
- А давайте посмотрим с вами на Запад. Вот американцы тоже верят в самые разные сказки: про снежного человека (йети), козлиного вампира (чупакабру), доверского демона… Во французских и испанских газетах лично видел объявления медиумов, которые обещали вызывать духов умерших из за-гробного мира по просьбе их родственников и приятелей. 
- Вы совершенно правы. Абсолютно любому человеку от природы присуща доверчивость, любопытство, интерес ко всему сенсационному и необычному. Но разница между Россией и Америкой в масштабах того воздействия, которое оказывают подобные суеверия и предрассудки на общество. 
- Что вы имеете в виду?
- В Америке вера в йети или другие «чудеса» - это удел небольшого числа граждан, в основном необразованных, отставших от прогресса слоев населения, выживших из ума старушек. Там в книжных магазинах нельзя отыскать всякую «паранормальную» макулатуру; она продается только в супермаркетах.
Ни одно сколько-нибудь уважа-ющее себя западное СМИ не будет распространять информацию, не прошедшую хотя бы неофициальной экспертной оценки у специалистов. А если какого-нибудь «экстрасенса» и пригласят в популярное телешоу, то у него обязательно будут достойные оппоненты: ученые, эксперты, да просто фокусники, чье хобби - объяснять трюки волшебников и магов. 
- Ну а как сами простые американцы следят за тем, чтобы их не обманывали?
- Например, создают различные общества защиты прав потребителей, «давят» на своих депутатов и сенаторов, чтобы те разрабатывали соответству-ющие законы… В США есть правительственное Управление по контролю за продуктами и лекарствами (что-то типа нашего Роспотребнадзора), оно запрещает указывать на упаковках любую информацию, которая намекает на влияние этого товара на здоровье человека (за исключением лекарств, конечно). 
А у нас в России телезрителей просто «задушили» рекламой молочных продуктов, содержащих якобы волшебные бактерии, на столько-то процентов улучшающие наше здоровье. Но ведь очевидно, что одним такие молочные продукты могут быть и вправду полезны, а другим абсолютно противопоказаны. А реклама навязывает это «чудо» всем без разбора, даже не рекомендуя посоветоваться с врачом.
- Валерий Александрович, с вашего позволения давайте теперь поговорим о другой близкой вам теме - религии. Два года назад десять академиков РАН (в том числе нобелевские лауреаты Виталий Гинзбург и Жорес Алферов) обратились к руководству страны с призывом оградить общество от «активного проникновения православной церкви во все сферы общественной жизни». Как вы думаете, с тех пор эта опасность исчезла?
- Совсем не исчезла. Тихая экспансия православной церкви продолжается, она проникает в армию, в школы, в госучреждения, в СМИ, где постоянно проходят сюжеты на тему православия. 
Но ведь сегодня в России много людей, которые не относят себя к православным. Во-первых, это атеисты, люди неверующие. Это и те, которым религия просто неинтересна; ну вот не думают они ни о боге, ни о дьяволе. Среди россиян много скептиков, которые колеблются в вопросах веры и не решают или не хотят решать для себя эти вопросы раз и навсегда. 
С сожалением стоит признать, что сегодня в нашем обществе все эти люди в каком-то смысле заняли ту нишу, которая в советское время отводилась верующим: они чувствуют себя изгоями, подчас боясь сказать, что они не верят ни в какого бога. 
- Хотя Конституция гарантирует гражданам свободу совести: могу верить в кого угодно, а могу не верить вовсе...
- Безусловно, государство должно помогать неверующим в реализации их конституционной свободы слова и убеждений. Но власти не спешат этого делать. Неверующих практически не пускают на телевидение и в другие СМИ, как если бы их не было вовсе. Не случайно, что в нашей стране и наука, и светская этика тоже в загоне. Это явная дискриминация по мировоззренческому признаку, нарушение закона. 
Подобное отношение государства к убеждениям людей, к общественной морали порождает и в среде верующих много показухи и неискренности. Судя по соцопросам, у нас православными себя считают 80% населения, а реально тех, кто глубоко и искренне верит, всего от 3 до 6 процентов. Потому и храмы пустуют, очереди выстраиваются там, лишь когда дают «святую воду». В этом случае у большинства срабатывает обычная тяга к халяве: «А вдруг поможет?»
- Я знаю, вы противник преподавания в школах основ православной культуры. Но ведь считается, что российская духовность, совестливость, человеколюбие (то есть все те моральные качества, которыми так гордится наша нация) впитаны именно из православия. Люди искренне верят, что если мы станем воспитывать детей в религиозном духе, тогда будет меньше преступлений.
- Такую надежду на религию можно объяснить очень просто. Советская школа прививала нам общечеловеческие ценности: чувства товарищества, солидарности, взаимовыручки, честность, достоинство, трудолюбие. В 90-е годы эти скрепы вынули, из школы ушел воспитательный компонент. Более или менее прочными оказались только семейные ценности, да и то позволяющие семье выжить прежде всего материально. 
Поэтому у людей оставалась последняя надежда, что именно церковь станет их заступницей, даст обществу столь необходимые ему мораль и духовность. Но РПЦ оказалась вовсе не моральной силой, а просто мощной организацией, имеющей собственные материальные потребности (и как выяснилось, непомерные). Она захотела стать самым богатым собственником в России, и она им стала.
- Так справедливо ли сегодня ставить знак равенства между православием и духовностью в российском обществе?
- Задача любой религии - дать человеку смысл жизни, выходящий за пределы земного существования, утешить и обещать спасение, очищение от грехов, вечную жизнь. То есть по своей сути религия мало касается повседневной жизни, нравственность для нее вторична. 
Тем не менее, в религии нашел отражение тысячелетний исторический опыт народов: в виде догматов и божественных заповедей он стал неким моральным кодексом. Однако для современного мира религиозная мораль (причем не только православная, но и любая иная) решительно устарела, она давно уже не отражает всех сложностей человеческих отношений.
По сути, в религиозной сфере все осталось на уровне культуры полукочевых народов (когда складывалось христианство). Но при этом религия оставляет за собой право высокомерно утверждать истины в последней инстанции.
- Но разве существует какая-то альтернатива религиозной морали? Не убей, не укради, не прелюбодействуй - моральные принципы на все времена. 
- Альтернатива есть - это светские моральные кодексы. Они основываются на мировоззрении гуманизма, где приоритетной ценностью признается человек, его право на счастье, развитие и проявление своих положительных способностей. Но при этом светский гуманизм, в отличие от религиозного, отрицает существование сил, стоящих выше природы и человека. 
Вот, например, в нашей стране уже 15 лет действует Российское гуманистическое общество, свободное от каких-либо религиозных канонов. Только вот ни власть, ни общество нас не замечают. Народу сегодня не до гуманизма: он бьется за каждодневное материальное выживание, а по вечерам упирается в телек, чтобы хлебнуть нового российского опиума - коктейля из чернухи и желтизны. 
- Ну а каковы, по вашим прогнозам, пределы экспансии Русской православной церкви?
- В краткосрочной перспективе я пессимист, а в долгосрочной - оптимист. При худшем сценарии мы будем иметь через некоторое время православную теократию (наподобие Ирана), но это маловероятно. 
Ведь сегодня даже власти начинают понимать масштабы церковной экспансии и ее возможные угрозы. Не так давно на встрече с церковными иерархами Дмитрий Медведев заявил, что нужно вводить в школах не только дисциплины по основам православия или мировых религий, но и преподавать светскую этику. Это очень правильное решение Медведева, ведь в такой многонациональной стране, как наша, нужно особенно тщательно соблюдать принцип свободы совести.
Главное, чтобы слова президента не остались только словами. Хочется думать, что и в самой РПЦ понимают: чем откровеннее ее объятия с государством, тем сильнее падает ее престиж в обществе. Поэтому, надеюсь, в ближайшее время церковь будет вести себя умереннее и искать компромиссные решения. РПЦ должна помнить, что в России живут не только православные, но и люди других религий и неверующие, а главное, что все они - полноправные граждане страны.
- Валерий Александрович, как вы считаете, обязательно ли ученый должен быть атеистом? Ведь известно, что многие нобелевские лауреаты были людьми глубоко верующими.
- Если физик или химик всю жизнь посвятил изучению оснований сущего мира и вдруг делает «скачок» к основаниям веры, он просто предлагает самому себе недоказуемую метафизическую гипотезу. В голове современного человека, живущего в свет-ском мире (и ученые не исключение), религия, наука и повседневный опыт редко сопрягаются. В нашем внутреннем мире они живут в совершенно разных квартирах: в одной - вера в Бога, в другой - научное знание, в третьей - повседневные предрассудки, чувства, эмоции, любовь. 
- А вы сами атеист?
- Я реалист. Я знаю, что в объективном мире есть природа, религия, есть экстрасенсы, есть Григорий Грабовой, есть много всего - хорошего и плохого. Нет только одного - сверхъестественного.
- Хм, но ведь так скучно жить без веры в чудеса…
- А я не говорил, что чудес нет. Чудеса есть. Только не те, о которых твердят гадалки и прорицатели, священники и юродивые, а естественные чудеса. Они - вокруг нас. Нужно только уметь и захотеть их видеть. Это рождение нового человека, дуновение ветра, мерцание звезд, улыбка любимого человека… Разве это все не чудеса?!
Только их никогда не смогут объяснить ни наука, ни религия. Да тут никакие объяснения и не нужны. Надо лишь только лелеять в себе чувство благоговения и восторга перед Жизнью, перед уникальностью Вселенной и каждого из нас, живущего на зелено-голубой планете Земля.

Беседовал
Антон ЧАБЛИН