"Войди в бездну сердца своего"

О загадочной русской душе и свойствах характера людей, живущих «на износ», рассуждает постоянный читатель «Открытой»

Может ли сердце быть русским, французским или иным? 9 июля поступило сообщение, что русской 3-летней девочке удачно пересадили сердце итальянского мальчика. Станет ли она от этого менее русской, или в ней от «манипуляции» сердцами ничего не изменится - свое ли, чужое ли, лишь бы работало?
Похоже, что сердце - просто «запчасть»: с одной машины-человека снял, на другую - поставил. Скоро сердца вообще будут выращивать искусственно, как и прочие органы человека, что огурцы на грядке. Так что говорить о какой-то национальности сердца, похоже, не приходится.
Но бесспорно ли такое утверждение? Те же ученые утверждают, что  случайный кусочек кожи или ногтя несет на себе всю полноту информации о конкретном индивидууме. А уже целое сердце - тем более. Сердце - не просто кусок плоти, оно полно тайн и загадок. Все мышцы при постоянной работе увеличиваются в размерах, а сердце - нет. Почему?
Лично мне больше всего нравится точка зрения, что к своему сердцу надо относиться как к самостоятельной сущности. С ним даже можно и нужно общаться.
Например, когда оно начинает болеть или стучать, как печатная машинка, пугающе набирая темп. Тогда нужно сказать своему сердцу: «Ну что с тобой? Успокойся, все будет хорошо. Я же тебя люблю...» Оно прислушается - и станет спокойнее. Так, по крайней мере, советуют некоторые психологи. Сам я этот прием пробовал на себе, кажется, работает...
В итоге же, что более бесспорно, понятие «русское сердце» - лишь образ, в который вмещаются и русский характер, и национальные традиции, и вся психология русского человека. А потому выделим некоторые собирательные особенности русского сердца, отличающие его от других сердец.
Читаем А.А. Бестужева: «Сердце аварца твердо, как гранит его гор». Красиво сказано и ласкает слух любого аварца. А что с русским сердцем? Тот же Бестужев (русский) говорит о себе: «Сердце мое рыщет в груди моей...», т. е. находится в постоянном беспокойстве. Я бы и назвал это первой особенностью русского сердца - его вечное беспокойство. Попробуйте найти русского со спокойным сердцем! Нашли? Это не русский...
Отсюда выведем не бесспорное следствие - объяснение пьянства. Пьянство русских, видимо, и происходит во многом от какой-то незаглушаемой тревоги, присущей нам от рождения. Русский не может жить блаженным, как тюлень. Из этой черты (беспокойства) Ф.М. Достоевский сделал вывод о всемирности русского человека. Не мало копий сломано по этому поводу. Не мало обвинений высказано в адрес великого писателя. Но разве кто-то познал русского человека лучше Достоевского? Выступая на похоронах Н. А. Некрасова, он сказал: «Это было раненное в самом начале жизни сердце - и эта-то никогда не заживавшая рана его и была началом и источником всей страстной, страдальческой поэзии его на всю потом жизнь...»
Всемирность - это боль в русском сердце за все человечество: отсюда и русские, как щит «меж двух враждебных рас - Монголов и Европы» (А. Блок), отсюда бунты и революции, отсюда и Гагарин, отсюда и страхи «мировой общественности» перед русскими, грозящими всем не оружием, а пробуждением совести. Русский выше сытости (А. Горький) - вот в чем его «ужас» для мира. Нам говорят: мол, успокойтесь, не дергайтесь, ничего не придумывайте, учитесь у цивилизованного мира... Тщетно: «Даже если будет сердце из нейлона, /Мы научим беспокоиться его» (из песни 60-х годов).
Добавлю к сказанному и кое-что из личного опыта, полагая, что он не исключение: одна проблема меня тревожит примерно так же, как и десять, а маленькая проблема, когда нет большой, беспокоит, как и большая. И как тут будешь жить спокойно?
Вторая особенность: русское сердце «привыкло» всему отдаваться до конца, оно работает по принципу «всё - или ничего». Его никогда не устраивает половинчатость, более того, она раздражает русского человека, он воюет с нею. Сказано же: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец». Шутка-то шуткой, но так же во всем - режем до конца, до самого себя...
Третья особенность: русский человек - не медведь-одиночка, он - коллективист. Русское сердце, в отличие от западного, более центрировано не на себе, а на других. Значит, русский, если он действительно русский, одновременно живет не одной, а многими жизнями, что, разумеется, не добавляет ему времени жизни. Философ Николо Шамфор писал: «У каждого, кто живет с людьми и общается с ними, сердце рано или поздно должно либо разо-рваться, либо оледенеть». Русское сердце предпочитает разрыв.
Четвертая особенность (вытекает из первой): русский человек не умеет отдыхать. Даже отдыхая, тот же учитель (кто мне ближе) или готовится к занятиям, или думает о них, или они ему снятся. Да, любой русский может «оторваться по полной», как олигархи в Куршевеле, но не на трезвую же голову! Мы в труде думаем об отдыхе, а отдыхая - о труде. И это наш крест.
Далее, пятая особенность. Русское сердце не может прикидываться, хитрить или таиться. Ему не служить противно - прислуживаться тошно (А. Грибоедов). Философ Мишель Монтень писал о себе: «Я скорее предпочту, чтобы все мои дела пошли прахом, чем поступлюсь убеждениями ради своего успеха... Это повадки раба и труса скрываться и прятаться под личиной, не осмеливаться показаться таким, каков ты в действительности. (...) Благородное сердце не должно таить свои побуждения. Оно хочет, чтобы его видели до самых глубин; в нем все хорошо или, по крайней мере, все человечно».
Не знаю, многие ли французы думают так же, как и Монтень, а вот среди русских таких людей предостаточно. Оттого-то русский и «ленится» идти в бизнес, где без умения поступаться принципами банкротство обеспечено.
Наконец укажем и на такую особенность русского сердца, как жизнь «на разрыв». В этой ситуации наш человек чувствует себя в своей стихии. Давно замечено, что русские люди умеют черпать силы из беды, отчаяния, переплавляя их в действие. Потому и говорят: «Не буди русского медведя». Следом за Альбером Камю почти каждый русский подпишется под словами: «Я называю жизнью и любовью то, что меня опустошает. Отъезд, принуждение, разрыв, мое беспросветное сердце, разорванное в клочья, соленый вкус слез и любви». Вот именно, в этом надрыве и есть наша жизнь. Нет проблем? Создадим себе сами...
В чем же главная тайна русского сердца? Думаю, она открывается в словах М.М. Пришвина: «Бойся думать без участия сердца». В русском уме мысль и переживание сливаются в единый процесс. У русского человека, может, и бывают эмоции без мысли, но мыслей без эмоций, как правило, нет. Наше сердце - это сердце художника, музыканта, поэта, творца, революционера, мученика. И не нужно верить, что мы - такие же, как и все. Такие же - значит, никакие.
Да, русское сердце - большая загадка. «О человече! - восклицал педагог Григорий Савич Сковорода. - Пошто дивишься высотам звездным и морским глубинам. Войди в бездну сердца твоего! Тут-то дивися, аще имаше очи...»  Что ж, войдем?

Николай БОНДАРЕНКО
Ставрополь