Поиск на сайте

Обозреватель «Открытой» побывал на премьере фильма о Холокосте и взглянул на историю Второй мировой войны по-новому

 
Будучи на днях в Москве, я побывал на премьере уникального кинофильма. Он называется «Туфельки», и был в нынешнем году номинирован от России на самую престижную кинопремию «Оскар». Презентацию фильма проводил его продюсер Егор Одинцов, известный кинокритик и историк израильского кино.
 
Историяв одной фразе
 
Режиссер фильма – Константин Малкин-Фам, по матери – еврей, по отцу – вьетнамец, родившийся в Украине. В киноиндустрии он давно: делал коммерческие, рекламные и имиджевые проекты, работал над сериалами и юмористическими телешоу.
Сам Константин признается, что жизнь его перевернулась после того, как он посетил Освенцим. После этого у него и родилась идея снять фильм о Холокосте – самой трагической истории своего народа.
По образованию Константин Малкин-Фам – актер кукольного театра, что пригодилось ему в построении утонченных мизансцен. Ведь в «Туфельках» главные герои – не люди, а пара ярко-красных женских «лодочек». Короткометражка немая, все слова заменяет симфоническая музыка, которую специально написал к каждому кадру Егор Романенко – молодой композитор, аспирант Московской консерватории.
В кадре нет даже лиц актеров, только их обувь. «Это история, которую можно рассказать одной фразой, и в то же время только силой кинематографического искусства можно передать весь её трагизм», – говорит о «Туфельках» Егор Одинцов.
Вот на базарной площади по-шагаловски провинциального городка скрипят арбы, торгуют в пыли медной рухлядью, играют в ножичек босоногие пацанята. Около тумбы чистильщика обуви Она, в только что купленных в лавке красных туфлях, встречает Его – в идеально поглаженных брюках и зеркально начищенных штиблетах.
Романтика! Долгие прогулки по росе, под луной, вдали от городской суеты. Венчание, свадьба, гости пляшут фрейлехс...
И тут вмиг картина меняется. По улочкам городка маршируют кованые черные сапоги, гудят мотоциклы, бегают натасканные овчарки. Втоптана в площадную пыль медная посуда, разбита тумба чистильщика. Он, по-прежнему в деловых туфлях-оксфордах, становится подпольщиком, и за ним домой однажды приходят гестаповцы. Она с маленькой дочкой остается ждать...
 
За пределами сознания
 
...В часе езды от польского города Краков рейсовый автобус привезет вас к приземистому кирпичному зданию. Оно огромное, и если издали не присматриваться к вывеске, кажется, что это заброшенная фабрика. Над воротами висит кованая надпись Auswisch. В русскоязычном мире это место больше знают как Освенцим.
Лагерь смерти – крупнейший в мире, в застенках которого за четыре года было умерщвлено больше миллиона человек. Каждый день – больше тысячи жизней.
Точных цифр нет: нацисты не записывали фамилии жертв, даже статистики не вели. Для них смерть была конвейером, машинерией, никаких судеб и имен.
Сейчас в Освенциме государственный музей, сюда возят туристов, школьников. И, конечно, современному, нормальному человеку невозможно поверить, да просто представить, что происходило здесь когда-то. Конвейер тысяч смертей – это выше пределов человеческого восприятия.
В одном из корпусов Освенцима есть огромная витрина. За ней – гора туфель, стоптанных и новых, бедняцких и лощеных, мужских и женских. Газовые камеры в лагере были замаскированы под душевые, и люди на входе раздевались и разувались, эсэсовцы помогали старикам, беременным, детям. Потом обувь, одежду, даже очки складировали на задворках лагеря. Таков был немецкий прагматизм.
И за витриной, в этой горе серых туфель – потерявшие былой блеск, но когда-то ярко-красные. Именно в них Она гуляла по базарной площади, бегала под дождем, танцевала на свадьбе. К витрине, шаркая, подходит дряхлый старик, разувается и ставит свои башмаки к тем, что лежат за стеклом.
Он – там, давно погибший, расстрелянный, сожженный заживо... Но, волею судьбы, словно оставшийся жить. Там, вместе со своей женой и дочерью. Или со своими родителями, братьями, друзьями, единоверцами. Со своим народом.
Согбенная босая фигура медленно удаляется от каменных бараков Освенцима. Экран гаснет.
В зале аплодисменты раздались не сразу – слишком силен был эмоциональный удар. А назвать это можно только ударом. Хотя и тема Холокоста для российского зрителя – нечто новое, непознанное и кажущееся чем-то далеким. А ведь в нацистских лагерях смерти сгинули 10 миллионов человек, и не только евреев. Советские военнопленные, поляки, сербы, цыгане, гомосексуалисты, коммунисты, свидетели Иеговы, душевнобольные... Рейх безжалостно уничтожал всех, кто считался «не таким». Конвейер смерти...
 
Гений человеческой жестокости
 
«Туфельки» – фильм не только о Холокосте, подчеркнул представлявший его продюсер Егор Одинцов. Он о природе человеческого зла вообще. Третий рейх был лишь одним в ряду кровавых режимов прошлого столетия. В советских концлагерях погибло больше миллиона немецких военнопленных – от голода, холода, труда, инфекционных болезней. То есть от того же, от чего гибли советские люди в нацистских концлагерях.
Невыносимо страшно даже простое перечисление этих людоедских режимов. Геноцид не-арабов в суданской провинции Дарфур (полмиллиона погибших), геноцид племен в Руанде (миллион погибших), режим красных кхмеров в Камбодже, истребивший три миллиона человек, операция иракского режима Саддама Хусейна «аль-Анфаль» против курдов (150 тысяч жертв), геноцид в Бангладеш (до трех миллионов погибших), массовые убийства в Югославии...
Десятилетиями человеческий гений упражнялся в изобретении способов уничтожения себе подобных. Сотни тысяч, миллионы жизней – в голове просто не укладывается. Это выше нашего восприятия. Вспоминать это страшно, но и забывать невозможно, ибо забытье грозит обернуться повторением.
Скажем, недавно принятый Госдумой закон, приравнивающий «реабилитацию» нацизма к уголовному преступлению, на самом деле является попыткой замолчать историю Второй мировой войны во всем ее противоречии. Ведь теперь нельзя будет вести даже научные дискуссии на тему, скажем, Катынского расстрела польских офицеров. Ибо это легко можно подвести под данное законом определение «Распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны».
А что вообще принимать мерилом правды об истории войны? В законе говорится, что это будет приговор Нюрнбергского военного трибунала. Так ведь и он неоднозначен: государственная советская (а значит, и российская) позиция по этому приговору не совпадает с общемировой.
СССР требовал признать вину за преступления нацизма кабинета министров Третьего рейха, генштаба и верховного командования вермахта, однако три других сверхдержавы – США, Великобритания и Франция – отказались от этого. Поэтому и представитель СССР в составе трибунала Иона Никитченко был вынужден написать особое мнение к приговору, на которое затем и ориентировалась наша официальная историография войны.
 
«Дождь» и НСДАП
 
Горячность споров о Второй мировой продолжается и поныне, не снижая градуса. Но уж слишком выборочными кажутся эти споры. Телеканал «Дождь» подвергся всеобщему остракизму за то, что задал обществу болезненный вопрос: можно ли было спасти жизни блокадников Ленинграда, сдав город нацистам?
Итогом стало то, что ассоциация кабельных вещателей отключила «Дождь», посчитав его поведение антиобщественным.
При этом почему-то оказался почти не слышен голос интеллигенции о статье «Наши Передоновы» прокремлевского политолога Андраника Миграняна, который размышляет об исторической роли Гитлера. По мнению политолога, Гитлер до 1939 года был в общем-то неплохим парнем и лишь с началом войны вдруг скатился до диктаторства.
Наверное, Мигранян не листал учебники немецкой истории, где жирными мазками описано восхождение НСДАП к власти. 12 миллионов немцев, отдававших за нее голоса на парламентских выборах в ноябре 1932 года, наверняка осознавали, что голосуют за программу физического истребления евреев, гомосексуалистов, социалистов, коммунистов – всех тех, кто в программе партии не был отнесен к «немецкой нации».
И вот сегодня, забывая всё это или просто не пытаясь трезво, с фактами в руках осмыслить, общество скатывается до причисления Сталина или Гитлера к «эффективным менеджерам».
«Кто виноват в Холокосте?» – вопрос, заданный продюсером фильма Егором Одинцовым аудитории картины, вызвал в зале бурную полемику. А что ответит читатель «Открытой» – Гитлер, его партайгеноссе, его генералы, спецслужбы, солдаты?!
Назвать поименно всех, кто работал на конвейере смерти, невозможно. Но можно смело сказать, какие люди вознесли нацистов в рейхстаг – равнодушные. Побоявшиеся сказать «нет» их звериной тяге к всевластию.
И мы сегодня не должны повторить этот путь равнодушия, поэтому и так важно говорить о нашей истории вслух – спорить, думать и каяться.
 
Антон ЧАБЛИН,
обозреватель «Открытой»

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях