Поиск на сайте

Как актёрская игра способна повысить правовую культуру молодёжи, продемонстрировали в Ставропольском краевом суде

 

Ставропольский краевой суд совместно с Общественной палатой РФ запустил в крае большой проект «Уроки правосудия», с одной стороны, призванный повысить правовую грамотность молодого поколения, а с другой – стать очередным шагом к открытости и доступности Фемиды, от работы которой во многом и зависит доверие граждан к власти в целом.
Ибо, если доверие общества к судебной системе ослабнет окончательно, независимо от того, какой это суд – общей юрисдикции, арбитражный, мировой, присяжных, – рухнут сами устои государства. Миллионы наших граждан об этом, может, и не задумываются, но судьи об этом должны помнить всегда.
Ставрополье стало восьмым по счету регионом страны, где «Уроки правосудия» получили практическое наполнение.

 
 
Отличный дебют

Тон действу в одном из просторных залов краевого суда в здании по улице Дзержинского задал председатель краевого суда Александр Корчагин, поблагодаривший Общественную палату за ее инициативу на практических занятиях, максимально приближенных к реальной обстановке, прививать молодежи правовую культуру.
В свою очередь член палаты Денис Дворников, специально прибывший по такому случаю в Ставрополь, смело заверил, что среди присутствующих разочарованных не будет, и, как выяснилось вскоре, прав оказался на все сто.
Главными же участниками проекта стали те, на кого он и рассчитан, – начинающие свою карьеру в судебной системе сотрудники аппарата краевого суда, студенты местных вузов, а также учащиеся кадетского класса гимназии №24 Ставрополя под патронатом Следственного комитета РФ имени генерал-лейтенанта юстиции Михаила Ядрова. Они не только стали зрителями смоделированного судебного процесса, но и сами сыграли роли прокуроров, адвокатов, обвиняемых, потерпевших, секретарей судебного заседания, наконец, членов коллегии присяжных.
Роль председательствующего исполнила заместитель председателя краевого суда по уголовным делам, кандидат юридических наук Нина Стус, которая, к слову, в составе коллегии присяжных провела более сотни процессов.
Играли ребята не хуже маститых актеров. Подсудимые выглядели подавленными, потерпевших захлестывали эмоции. Проверенными доводами крыло обвинение, доказывая вину оказавшихся на скамье подсудимых.
Случайно, намеренно ли, но прокуроры обыграли даже пресловутый «обвинительный уклон» нашей правоохранительной системы.
Когда один из кадетов, игравший прокурора, обратился к присяжным, перед тем как те отправились в совещательную комнату для вынесения вердикта, то проговорился: «Уважаемые присяжные заседатели! Именно от вашего решения зависит, будут ли преступники гулять на свободе или сидеть в тюрьме». – И дальше (внимание!): «Плохо, когда страдает невиновный. Но гораздо хуже, когда от наказания уходит преступник!» – именно так и не наоборот.
По мне же куда страшнее упечь в тюрьму невиновного, чем по ошибке освободить от наказания преступника. Но у нас издавна повелось: если органы кем-то заинтересовались, значит, неспроста. А если при этом накопали еще кое-чего, пусть и неубедительных доказательств вины, сомневаться в порочности подозреваемого вообще не стоит.
Понятно, что это всего лишь игра, но на мгновение стало как-то не по себе – очень уж все выглядело натурально.
Забегая вперед, скажу: прокурорские слова на присяжных подействовали основательно – несмотря, как мне показалось, на откровенную слабость доказательной базы стороны обвинения. Всем трем подсудимым впаяли приличные реальные сроки, подкрепив их немалыми штрафами.
Короче, представления о «самом гуманном в мире» как-то не получилось. Хотя суд присяжных в России в середине прошлого века (а потом и возрожденный в наше время) создавался именно для проявления гуманности к тем, кого обвиняют в тяжких преступлениях. А если верить статистике, с этой задачей суд присяжных вполне справляется.
В среднем по стране в обычных судах выносится менее 1% оправдательных приговоров, а судами присяжных – раз в двадцать больше. Как говорится, почувствуйте разницу.
Примерно такая же статистика и на Ставрополье. Но если учесть, что присяжные рассматривают только каждое четвертое дело, подсудное краевому суду, в целом цифры оправдательных приговоров не так уж и велики.

 

Права и ограничения
Стартовали «Уроки правосудия» в крае именно с суда присяжных не случайно. В современной России он существует вот уже два десятка лет, и все это время не утихают споры о его высшем предназначении, достоинствах и недостатках.
Любопытно и то, что Ставропольская губерния стала одной из первых в Российской империи, где в 1860-х был открыт окружной суд, однако с судом «сословных представителей» (как назывался тогда суд присяжных) получилась почти полувековая задержка.
Власти побаивались, что подсудные дела в многонациональной губернии и преимущественно с крестьянским населением будут рассматриваться очень уж либерально. Первое заседание суда присяжных у нас состоялось в 1906 году в селе Благодарном, тогда уездном центре, где рассматривалось дело о двух крестьянах, укравших из поповской конюшни лошадей и линейку. Воры получили по заслугам.
Губернский суд «сословных представителей» просуществовал до марта 1918-го, пока его не упразднили большевики. Помимо дел о кражах и разбое, присяжные рассматривали и тяжкие преступления – убийства при отягчающих обстоятельствах, похищения людей, телесные повреждения.
Вот и в ролевой игре решили прибегнуть к сценарию жесткому. Трое подельников, согласно легенде, ночью в масках и с пистолетами ворвались в игровой клуб, уложили охранника на пол, перепугали до смерти администратора, взяли кассу и «растворились» в темноте.
Кроме этого, основного эпизода, было еще два – с вооруженным ограблением магазина и автозаправочной станции.
На основании собранных следствием материалов гос-обвинение квалифицировало преступления по ст. 209 («Бандитизм») и ст. 162 («Разбой») УК РФ.
Но прежде чем приступить к разбирательству и выяснить, что было на самом деле, кто кого грабил и грабил ли вообще, предстояло сформировать скамью присяжных, что делом оказалось весьма непростым. Кандидатов в присяжные набралось человек сорок, однако из них предстояло выбрать дюжину, как того требует закон. Председательствующий зачитал вопросы, адресованные каждому из кандидатов.
Например, есть ли среди присутствующих лица, не достигшие 25 лет? Лица с непогашенной судимостью? Военнослужащие, священнослужители, прокуроры, судьи? Те, кто лично знаком с участниками процесса? Всего десятка два вопросов, но не одного случайного.
Стоит пояснить, что суду присяжных подсудны только дела, которые рассматриваются краевым (областным, республиканским) судом, как правило, по особо тяжким преступлениям. Кроме того, сам обвиняемый должен изъявить желание, чтобы его судил не профессиональный судья, а присяжные. Основа такого суда – коллегия присяжных заседателей из двенадцати человек.
Присяжным может стать любой гражданин не младше 25 лет. Считается, что только к этому возрасту люди и приобретают должный жизненный опыт, чтобы судить по совести, с чем, однако, можно поспорить. Почему, скажем, оружие в армии доверяют в 18 лет, а чтобы судить, надо еще расти и расти?..
Впрочем, вопрос этот к законодателям, среди которых, кстати, тоже могут оказаться люди без житейского и организационного опыта.
Есть для присяжных и другие ограничения. Присяжными, например, не могут быть обвиняемые или подозреваемые по уголовным делам, имеющие непогашенную судимость, состоящие на учете у психиатра или нарколога.
Также закон запрещает включать в коллегию военнослужащих, судей, прокуроров, следователей, адвокатов, юристов, сотрудников правоохранительных органов – планка эта необходима для того, чтобы исключить саму возможность проявления «обвинительного уклона» при вынесении вердикта.
Подбирается коллегия под каждое конкретное дело, и в крае это происходит так.
На основе избирательных списков компьютер методом случайных чисел отбирает триста человек, которым рассылаются приглашения с просьбой стать членом коллегии присяжных. В суд приходит, как правило, каждый десятый, и большинство среди присяжных – пенсионеры или домохозяйки, хотя среди них немало и с высшим образованием.
В том, что работающих почти нет, ничего удивительного: суд в среднем длится от трех недель до нескольких месяцев (бывают процессы по году и по два), и если человек привязан к производству, свободного графика он позволить себе не может.
Среди вопросов, адресованных председательствующим пока еще потенциальным присяжным, один заслуживает особого внимания. В ролевой игре он прозвучал так: «Есть ли среди вас те, кто считает, что в суде правды искать бессмысленно? Надо будет – засудят!» По сценарию таковых не нашлось. А жаль.
Очень интересно было узнать, попали бы эти скептики после откровений в недоверии к суду в коллегию присяжных? Однако игру решили не усложнять. Да и многие ли в зале суда рискнут заявить, что наша судебная и правоохранительная система далека от классической беспристрастности и объективности?
А вот председатель Высшего арбитражного суда РФ Антон Иванов, размышляя о российской Фемиде, такое признание с газетных страниц себе позволил, заявив, что «мы стоим перед лицом серьезного кризиса – кризиса доверия к судебной системе…». И на это тоже надо иметь смелость.
Но ближе к теме.

 

Без перехода на личности
Нескольких кандидатов мотивированно отсеяли после вопросов со стороны прокуроров и адвокатов.
Последнее слово осталось за председательствующим, который, воспользовавшись правом немотивированного отвода, наконец сформировал коллегию присяжных. Шестеро заняли место тут же в зале в качестве запасных, остальных отпустили по домам.
О тенденциозности в формировании коллегии стороной защиты и гособвинения заявлено не было. Присяжные приняли присягу (предусмотренную УПК РФ), поочередно поднимая руку и произнося «Я клянусь!». А дальше – процесс, в котором роль присяжных, несмотря на внешнюю скромность, основная.
Главными действующими лицами выступали прокуроры, адвокаты, пострадавшие и сами подсудимые. Присяжные тем временем скромно сидели на отведенных для них местах и к сторонам процесса обращались посредством записок через председательствующего.
Сыпались перекрестные вопросы. Доводы. Намеки. Попытки склонить присяжных на свою сторону, однако памятуя, что, в отличие от профессионального суда – «суда личности», суд присяжных – «суд факта».
Дело в том, что присяжные ничего не должны знать о личности подсудимого, что возможно, конечно, лишь в идеале. В Древней Греции, например, присяжным в судебном заседании завязывали глаза, чтобы они не видели лица преступника. С тех пор Фемида изображается с повязкой на глазах. В ряде американских штатов присяжных и подсудимого разделяет матовое стекло – они могут только слышать друг друга.
Председательствующий судья и гособвинитель обязаны предоставлять присяжным максимально нейтральную картину произошедшего, никак не выказывая своего отношения к подсудимому, что бывает непросто.
Более того, о личности подсудимого, скажем, какой он был в школе примерный, переводил старушек через дорогу, пел в церковном хоре или, напротив, хулиганил и разорял гнезда, рассказывать не имеет права никто из участников.
Присяжные работают исключительно с фактами, добытыми в рамках закона. Вести собственное расследование им воспрещается, а всякие эмоции с их стороны в зале заседания строго пресекаются.
После бурных прений и обмена документами итоговые речи произнесли гособвинители и защитники, каждая из сторон, понятно, гнула свою линию.
Откровенно говоря, после двух-трех часов судебного разбирательства с обилием деталей картина произошедшего прозрачнее не стала. Ни один из подсудимых вины своей не признал, а адвокаты представили веские доказательства того, что их подзащитные во время совершения преступления находились в другом городе.
Кому тут верить?

 

Вердикт устроил всех
Но все должно иметь свой предел, и любое судебное заседание тоже не бесконечно.
Одним из предвестников финиша в суде присяжных является составление вопросного листа. По большому счету, все вопросы можно разделить на три группы: доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния.
Есть и «альтернативные» вопросы. Например, если присяжные признают подсудимого виновным, то должны решить, заслуживает ли он снисхождения. Причем вопрос о виновности основной – опираясь на этот ответ присяжных, судья и выносит приговор.
Но тут есть весьма любопытный момент. У профессионального судьи и присяжного, не сведущего в юриспруденции, разное понимание того, что вообще такое виновность. А потому нередко бывает, когда присяжные выносят парадоксальные вердикты: признают, что человек совершил преступление, но при этом он невиновен.
И вот, вооружившись вопросными листами, присяжные под напутствие председательствующего отбыли в совещательную комнату, предварительно выбрав из своего состава старшину.
По закону на дебаты отводится три часа, но в ситуации игры хватило десяти минут. Итоги голосования, оглашенные старшиной, откровенно удивили – большинство в картине, представленной прокурорами, не усомнилось. Адвокаты растеряны, подсудимые подавлены.
Приговор зачитал председательствующий судья с учетом ходатайств. Точка. Обжаловать его можно в течение десяти дней в апелляционной инстанции.
В то же время не исключен и тот вариант, когда приговор может быть отменен. Обычно это происходит, не в обиду будет сказано, по причине низкой квалификации прокуроров, судей, адвокатов.
Например, одна из сторон эмоционально давила на присяжных, представляла доказательства в нарушение процессуальных норм.
А бывает так, что кто-то из присяжных умышленно скрыл от суда сведения о себе, не позволяющие быть членом коллегии, например, о том, что привлекался к административной ответственности, не заплатил штраф.
Тут уже закручивается интрига. Одна из сторон заявляет о нечистоплотности присяжного заседателя, и суд второй инстанции приговор вынужден отменить, отправив дело на новое рассмотрение.
Не исключено при этом, что данные о присяжных гос-обвинению известны были заранее, но до поры до времени оно держало их в секрете – на тот случай, если не устроит вердикт.
Но в игре все проще. Несмотря на строгость приговора, подсудимые широко улыбались и перемигивались с присяжными, пожалуй, впервые за несколько часов выдав, что они актеры. Только прокуроры, видно, так вошли в роль, что выходить из нее не собирались, оставаясь деловыми и строгими.
Всем, кто потрудился на юридической и актерской ниве, можно не сомневаться, порадовав и Фемиду, и Мельпомену, председатель краевого суда Александр Корчагин под бурные аплодисменты вручил сертификаты Общественной палаты РФ «За открытость правосудия».
Известно, что в жизни вердикт обе стороны устраивать не может, а потому одна из них здание суда покидает в добром расположении духа, ну а другая… Впервые в Ставропольском краевом суде этот порядок был нарушен. Довольны были все.

 

Олег ПАРФЁНОВ

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях