"Я не страдаю от потери прокурорской власти"

Анатолий Кальнин, отправленный в отставку после серии публичных антикоррупционных выступлений, ушёл в политику и принял присягу адвоката
 

Этот шаг стал ответом местной и краевой власти, представители которой не простили Кальнину открытого противостояния в борьбе с выборными фальсификациями, коррупцией в органах власти, разбазариванием земли и недвижимости в Минводах. Уникальный в своем роде случай, когда государев слуга отказался верой и правдой служить беззаконию, а перешел на другую сторону «баррикад». Это не только смена философии профессии - это смена мировоззрения.
Сегодня Анатолий Кальнин (на снимках) гость «Открытой».
 

- Анатолий Владимирович, как чувствует себя вчерашний гонимый, отправленный в отставку прокурор?
- Отлично чувствует! Не поверите, когда я уволился, у меня словно камень с души свалился. Я не только не страдал от потери прокурорской власти, но и, наконец, почувствовал себя свободным человеком.
Поверьте, я нисколько не лукавлю и не сожалею, что ушел из прокуратуры. Да, я проработал в ней почти 30 лет. Это целая жизнь. Причем выпала она на разные - сложные и противоречивые - периоды истории России, не раз требовала переосмысления своего места в меняющемся мире, проникновения в суть собственной личности - на что я способен, насколько сильна во мне истинная тяга к справедливости.
Я отдал работе в следствии 19 лет, считал своим призванием должность следователя по особо важным делам прокуратуры. Это был лучший период в моей трудовой биографии. Надзор же за соблюдением законности - сфера менее сложная и ответственная - меня удовлетворял меньше, но я видел, что прокуратура выполняет важную функцию, пользуется авторитетом не только среди должностных лиц различных структур, но и у простых граждан.
- И вот вы закрыли дверь за своей спиной… Какие тайны унесли с собой?
- Не тайны. Скорее, горькие наблюдения. В последние годы работа органов прокуратуры России, в том числе и прокуратуры края, резко изменилась в худшую сторону. Махровый бюрократизм, неприкрытая погоня за дутыми показателями подтачивают ведомство изнутри.
Используется несправедливая и примитивная оценка труда прокурорских работников. Ценятся подхалимы и лизоблюды. Основная деятельность сотрудников сводится к бумажной работе: справки, таблицы, докладные записки...
При предыдущем прокуроре края Иване Полуэктове горрайпрокуратуры, ежемесячно отчитываясь о проделанной работе, помимо установленных цифровых отчетов составляли десятки информаций и докладов, доставляя в прокуратуру края первичные документы в невероятных объемах. Будете смеяться: прокуроры, заместители, помощники прокуроров с сумками, мешками, баулами, набитыми различными документами, журналами, нарядами, приезжали со всех городов и районов в Ставрополь и носились с ними, как мешочники, по этажам краевой прокуратуры! И это в век электронной, факсимильной связи. Такой вот существовал подход к работе.
- Да, прокурор с мешком - это смешно. Но недостаточно, чтобы уволиться.
- Согласен. К принятию решения об отставке меня подтолкнуло предвзятое отношение бывшего прокурора края и раболепствовавшего перед ним ряда аппаратных сотрудников. Решение уйти мне далось нелегко. Но я его принял осознанно и решительно.
«Открытая» не раз рассказывала о моих попытках противостоять коррупции в Минводах, фальсификациям выборов, и только ваша газета меня в этом поддерживала. Прокуратура края заняла другую позицию и «прессовала» меня.
В итоге я пришел к выводу, что сотрудники старой закалки, у которых остались понятия о чести, порядочности, служении закону, нынешней прокуратуре не нужны. Мои слова пока не относятся к новому прокурору края Юрию Турыгину - при нем я проработал очень короткое время.
- Адвокатура - это диаметрально противоположное направление юриспруденции. Не боитесь, что в зрелом возрасте придется переучиваться, приобретать, по сути, новую профессию и заново изучать законы - теперь уже с позиций защиты граждан?
- Вот чего нет - того нет. Не боюсь. Возможно, покажусь амбициозным, но признаюсь: я намерен в ближайшей перспективе попасть в категорию лучших и востребованных адвокатов. Никогда не стеснялся учиться, перенимать опыт у молодых высококлассных специалистов. Надеюсь, они помогут мне на начальном этапе овладеть искусством защитника.
Но более всего греет душу тот факт, что теперь я, наконец, смогу достойно и компетентно противостоять нарушителям закона из системы правоохранительных органов и фальсификаторам всех мастей, а также содействовать судам в установлении истины в меру своих сил, опыта и особенностей характера.
- А какой у бывшего зампрокурора характер?
- Не сахар. Настырный я. А без этой черты профессионал - не профессионал. Если я точно знаю, что прав, что закон и правда на моей стороне, но мне активно мешают, бьют по рукам, я все равно продолжаю вести свою линию. И, как правило, оказываюсь прав.
Для характера лояльного и покладистого такое служебное поведение невозможно. Поэтому с этим не джентльменским набором нечего делать в силовых структурах.
- Неужели вы, выходец из правоохранительной системы, на себе испытав ее порочность и безнравственность, надеетесь эффективно защищать попранные права рядовых граждан?
- Я - реалист и понимаю, что у адвоката меньше влияния и возможностей, чем у прокурора. Да и суды больше прислушиваются к нему, чем к доводам защиты. Но властные возможности прокурора уравниваются профессиональными знаниями и умениями адвоката. Уж я-то знаю не понаслышке, что в случаях, когда на следствии и в суде принимает участие грамотный и принципиальный защитник, у следственных органов и прокурорских работников возникают проблемы, и часто очень серьезные.
Да и суды уже так просто не отмахиваются от аргументов защиты и прислушиваются к убедительным, грамотно изложенным доводам, избегают предвзятости и ошибочности при принятии решений.
У адвокатов есть один большой козырь, которым пока пользуются не все, особенно в нашем регионе. Это обращение в Конституционный суд РФ и, главным образом, в Европейский суд по правам человека.
Правоохранительные органы и судебные инстанции России, принимая решения, вынуждены учитывать позицию этого суда на перспективу. А вот донести до своего доверителя и правоприменителей информацию о прецедентах ЕСПЧ, о сокращенных сроках рассмотрения дел определенной категории и использовать эту информацию в наших судах может лишь знающий адвокат.
- А вам в страшном сне не приходилось видеть, что вы защищаете чиновников-мошенников, взяточников? Как ваши убеждения борца с коррупцией будут сочетаться с необходимостью защищать мздоимцев?
- Как говорил Владимир Ильич Ленин, сочетаться они будут диалектически.
- Любопытно.
- Я активно противодействую коррупции, фальсификациям и другим преступлениям, работая в общественной организации «Голос народа». В Минводах она создана в прошлом году, объединив несколько десятков человек, которые не намерены мириться с творимым произволом. Наша задача - общественный контроль за деятельностью муниципальных властей и местных правоохранительных органов. А цель - понуждение власти законными методами, включая акции протеста, жить и работать строго в правовом поле.
Что касается конкретных преступлений и лиц, обвиняемых в их совершении, то я буду защищать не преступников как таковых, а права обвиняемых, подсудимых. Вина этих людей должна быть доказана строго по закону, по установленным процедурам, с реализацией права на защиту.
Кстати, будучи сотрудником прокуратуры, я исходил именно из такого принципа. И в новом для себя адвокатском статусе, с учетом своего довольно богатого опыта, сумею противостоять фабрикации доказательств и поверхностной их интерпретации.
Пусть следственные органы учатся работать по-настоящему, а прокуроры - обеспечивать жесткий, но объективный надзор с соблюдением всех требований закона.
- Очень актуально в свете событий вокруг сити-менеджера Ставрополя Игоря Бестужего.
- Его обвиняют в покушении на получение взятки. Но когда он был у власти, сам творил беззаконие, не считался с правами и интересами других. Сейчас так же поступили по отношению к нему. Сработал принцип бумеранга. Ладно, увезли Бестужего в следственный изолятор другого региона - это допустимо и объяснимо. Но скрывать от родственников и защиты его местонахождение, не допускать к нему адвоката - это попрание процессуального закона, грубейшее нарушение права на защиту. Естественно, адвокаты действуют правильно, обжалуя противоправные действия следователя.
В этой ситуации, как видим, защитник не защищает преступление, он добивается, чтобы доказывание вины коррупционера (если тот таковым окажется) осуществлялось строго по закону. А тот, кто применяет к Бестужему (к которому я лично никакой симпатии не испытываю) незаконные методы, вскоре может столкнуться с тем, что и к нему система отнесется точно так же. И нечего потом страдать и искать крайних, забыв, что сам рьяно использовал порочные рычаги удушения неугодных и выбивания «доказательств».
А вообще, мне самому любопытно будет наблюдать за собственным превращением из прокурора в адвоката. Я очень уважаю «Открытую» газету за принципиальность, объективную жесткость и непримиримость к произволу, поэтому с большим удовольствием расскажу, если позволите, как будет происходить этот процесс и есть ли людям польза от этого превращения.
 

Беседовала
Елена САРКИСОВА