Я поведу тебя в музей

«Золотая  коллекция» Древней Греции Ставропольского краевого музея на выставке изобразительных искусств поражает воображение

 

Для Ставропольского краевого музея изобразительных искусств Год Греции в России стал основой масштабного проекта, реализуемого глубоко и последовательно.

Выставочная работа, музейные уроки, работа фото- и киноклубов… В этом раскладе новой выставке, открывшейся в залах «Золотой коллекции», отводится одно из самых важных мест.

 

 

Древнегреческий храм Парфенон -достопримечательность Афин (Греция)

 

Согласитесь, не часто выдается у нас возможность сходить на концерт или, скажем, в картинную галерею. После рабочей недели, словно загипнотизированные, усаживаемся у «телика», а потом корим себя за бездарно потраченное время.

Смесь политической жвачки со слезливыми бытовыми либо полицейскими детективами – досуг, мягко говоря, неполезный. А как много интересного и познавательного можно получить, если однажды найдешь в себе силы поломать дурную привычку.

Помните строки стихотворения детского писателя Сергея Михалкова: «В воскресный день с сестрой моей мы вышли со двора. «Я поведу тебя в музей», – сказала мне сестра».

Примерно то же случилось с нами. В выходной день я взяла за руку моего большого друга, семилетнюю внучку Аленку, и мы отправились в музей изоискусства, где, к слову сказать, она уже была.

Незаметно мы влились в группу таких же, как мы, стихийных посетителей и, ведомые экскурсоводом Еленой Николаевной Бондаревой, оказались в первом зале выставки, посвященной Греции.

Аленка быстро выбрала себе объект интереса и буквально прилипла к витрине, за стеклянным обрамлением которой приметила удивительные вещицы.

- А почему у маленького кувшинчика аж три носика? – громко, так, что остальные посетители тотчас обратили на нас внимание, вопрошала моя любознательная спутница. – И почему у того большого кувшина дно острое? – не унималась она. От картин и скульптур античного прошлого все потихоньку подвинулись к витрине.

И сколько же нового довелось нам узнать от экскурсовода! «Чайник» с тремя изливами оказался сосудом со сложным греческим названием «ойнохойя», который предназначался (никогда бы не догадалась!) для разлития напитков сразу в несколько емкостей. А вот остродонная амфора ни для какого разлива, оказывается,  не предназначалась. С двумя ручками и подставкой, она использовалась для хранения вина или зерна.

Вопрос прямо-таки для умников из программы «Что? Где? Когда?». Знаете ли вы, что греческие атлеты были первыми ценителями тонких запахов? Они носили с собой привязанные шнурком к поясу или к руке алабастеры – сосуды, наполненные душистым маслом.

На концах таких сосудов делалось отверстие, открыв которое можно было после поединка смывать пот. Пресную воду в Древней Греции берегли, и стоила она чрезвычайно дорого…

Всем этим предметам – подумать только – более тысячи лет, изготовлены они в V-I веках до нашей эры в разных местах Причерноморья.

Мало того, что древние греки были горазды на всякие выдумки, они стали первыми, кого озаботил внешний вид бытовых вещей. Тонкостью и тщательностью исполнения поражает роспись ваз с античными сюжетами.

В Древней Греции особо ценились вазы с чернолаковой росписью. Дело это, как выяснилось, требовало нечеловеческого терпения и чутья.

Скажем, чтобы изготовить черный лак, нужно было тщательно смешать глину с минералами, содержащими окись железа, и другими ингредиентами, нанести смесь на вазу и обжечь её при 900 градусах. Стоило градусу подняться чуточку выше, узор получался уже не черный, а красный, зеленоватый или желтоватый.

Стоит ли говорить, что моя деловая внучка тут же предложила: а не попробовать ли нам дома тоже что-нибудь слепить, расписать, да и обжечь?! Но, если без шуток, согласитесь, неизвестно, куда и как бы двинулось развитие мировой культуры, если бы не мастера Древней Греции.

Мраморная копия головы статуи Аполлона Бельведерского, найденная на вилле Нерона близ Рима и установленная в саду Бельведер в Ватикане в XVIII веке, открыла античные каноны человеческой красоты. Или силы. Греки говорили: «Люди как боги, а боги как люди». Любуюсь скульптурной копией головы древнегреческого драматурга Эсхила. Ее автор по-своему понимал цели и задачи искусства. Высокий мощный лоб, морщины – лицо не мальчика, но мужа, многое испытавшего и передумавшего.

Древние греки явно стремились к портретному сходству с оригиналом. Благодаря этому мы сегодня имеем возможность сказать: знаем, как выглядел великий основоположник жанра трагедии.

Голова Аполлона.

Переходим в другой зал. Он, будто просторная комната богатого дома с мягкими, изысканной формы стульями и кушетками – мебелью, столь изящно слаженной, что каждую деталь хочется не только рассмотреть, но и прикоснуться к ней (что в музее категорически запрещается!).

Аленка в восторге. «Какой красивый стол: ножки, как завитки, и дверцы волнистые – это специально для музея делали? И картины такие большие! А здесь всегда был музей или кто-нибудь жил раньше?»

– Слушай - и все узнаешь, – решительно пресекаю поток вопросов.

– Основным собирателем и хранителем этих ценностей был наш земляк, грек по происхождению, сын почетного гражданина города купца Алафузова, – рассказывает экскурсовод.

Со времени работы в «Молодом ленинце», замечательной молодежной газете, в которой работала с середины семидесятых годов ушедшего века, слышала о фамилии русских греков Алафузовых.

Иван Антонович приехал в Ставрополь в 1827 году, когда ему было всего-навсего 14, а к 30 годам он стал купцом первой гильдии, построил много домов и промышленных зданий, в том числе знаменитый «Стрижамент». Алафузовский парк в нижней части города тоже его детище – со смотровой площадки в хорошую погоду желающие могли любоваться Эльбрусом.

У купца было пятеро детей, все они стали продолжателями дела отца. Любители и знатоки прекрасного, Алафузовы искали и приобретали произведения искусства. Свою коллекцию численностью в более чем 200 предметов выставляли рядом со зданием у кинотеатра «Орленок».

У картины «Парижанка» всегда много народа

 

Моя внучка застыла у картины «Парижанка» Юрия Лемана. Как тут не «застыть»! Яркая особа. Алая шляпка. Роскошное алое платье. И сама вся – будто жаркое солнце – живая, лукавая, переполненная счастьем молодости. Вот только почему «парижанка»? Я бы сказала – славянка, а точнее даже – чернобровая южанка, так похожая на наших ставропольских красавиц.

Целая галерея духовных полотен. Удивительная по ракурсу (как бы вид снизу) «Мадонна с младенцем» написана неизвестным, но несомненно талантливым художником конца XIX века; еще одна копия Мадонны – с оригинала Рафаэля Санти.

Очень хороши пейзажи! Картина Ивана Айвазовского «Вид Судакской бухты», «На реке» Арсения Мещерского точно и тонко передают состояние надвигающейся непогоды: воздух тягучий, влажный, вот-вот разразится грозой… Видна рука мастера в полотнах Андрея Шильдера «Осенний лес», «Дача в Финляндии».

Подвожу Аленку к полотну «В парке Гатчинского дворца». Поясняю: «Это совсем недалеко от Петербурга, где я училась в университете». Услышав мои комментарии, экскурсовод Елена Николаевна улыбается: «С этой картиной связан интересный случай. Как-то заметила, что один из посетителей, молодой парень, долго всматривался в картину, потом, повернувшись ко мне, сказал удивленно: «А я в этом озере купался лет пять назад! И там ничего не изменилось, даже вот это дерево!» Я-то знаю, что этого не может быть, объяснила, что картина написана в 1894 году. Однако мужчина настаивал на своем.

Если это действительно так, значит, дереву тому более сотни лет. Оно пережило и революцию, и Великую Отечественную войну, и распад великой державы – Союза Советских Социалистических Республик».

Вот такие открытия делаешь, рассматривая удивительную коллекцию картин и предметов купца Алафузова. А вообще, греков, которые жили в Ставрополе и оставили о себе добрую память, в Ставрополе было немало. Чего стоит имя губернатора Николая Егоровича Никифораки. При нем открылась электростанция, заработал телефон, за границу шел экспорт зерна, возникали лечебницы и гимназии…

Людей этих нет в живых, а мы с благодарностью вспоминаем их.

Следующий зал посвящен еще одному великому греку – художнику Архипу Куинджи и его ученикам. Аленка подошла к небольшой картине «Сумерки в степи», долго вглядывалась в неё, а потом спросила: «Мне кажется или действительно в траве что-то светится?» Отвечаю: «Не кажется – под солнцем светятся точки цветов». Вот уж и впрямь устами ребенка глаголет истина. Глазастая внучка даже не поняла, насколько она «попала в точку».

Моя университетская подруга в Русском музее подолгу, как зачарованная, смотрелана его «Березовую рощу». Там тени соседствуют со светом радостно и трагично одновременно. Как в жизни, где добро и зло сосуществуют. Вот почему, наверное, один умный человек сказал: нужно делать добро из зла, если его больше не из чего делать.

Чайник «ойнохойя».

Архип Куинджи был художником, которому Бог дал удивительный дар: он экспериментировал с цветами и добился того, что краски действительно стали светиться.

Коллеги художника говорили, что секрет воздействия картин Куинджи таился не только в поразительной иллюзии света. «Сами по себе луна и солнце – не предмет живописи, - писал И. Крамской. - Но глядя на такие картины, я могу сделать мир лучше, добрее».

– Картины Куинджи «Зима» и «Сумерки в степи» нам передал в собственность Русский музей, – рассказывает Елена Николаевна Бондарева. – Здесь же собраны работы его учеников, членов общества Куинджи – художников Рылова, Калмыкова, Маковского, Дубовского, Крижицкого…

Архип Куинджи родился в бедной семье в Мариуполе. Его отец, грек по национальности, был сапожником. Рано оставшись сиротой, Куинджи всего в жизни добился сам, собственным необыкновенным талантом и работоспособностью.

В 15 лет будущий великий художник отправился учиться к Айвазовскому и в течение двух месяцев жил под навесом, в мастерскую его не пускали. В конце обучения мэтр доверил юноше покрасить свой забор.

Преподанный урок Куинджи запомнил на всю жизнь и сам никогда никому не отказывал в помощи. Наверное, поэтому выросшие ученики становились не только мастерами, известными людьми, но и на всю жизнь его сподвижниками.

Обо всем этом я рассказала Аленке по пути домой. А еще мы успели выучить четверостишие «Я поведу тебя в музей…», которое сегодня не входит в школьную программу.

Почему-то верю, что, когда подрастет братишка Аленки Алеша, однажды она возьмет его за руку и поведет в музей. А может, мы устроим семейный культпоход, который к тому времени станет для нас привычным праздником.