Поиск на сайте

Ставропольчанка Юлия Ляликова пишет о событиях прошлого, в котором нет безымянных «винтиков» и все действующие лица - родные люди

 

Историю своей семьи Юлия Николаевна собирается издать тиражом в 20 экземпляров и мечтает, чтобы ее современники - мы с вами - тоже взяли в руки ручку или сели за компьютер и записали все, что знаем о своих родителях, дедах и прадедах. Она верит, что когда-нибудь, через много лет, наши нескладные рассказы обработают ученые и напишут самую подлинную историю страны.
Казалось бы, в библиотеках и магазинах полно исторических монографий, диссертаций и учебных пособий, где в авторах - академики, в текстах - ссылки на уникальные документы, в библиографии - сотни исследований и десятки архивных фондов. Зачем писать «самодеятельную» историю, когда тысячи ученых занимаются этим профессионально? Своими размышлениями делится Юлия ЛЯЛИКОВА.

 

Где же люди?
Знания и опыт ученых, конечно, важны, но мне мало всемирной истории, мне нужна своя - родная, живая, семейная. В научных изданиях мои деды и прадеды - Петр, Иван, Павел, Федор - безликий «народ», «простые люди». Там они - во множественном числе и с прописной буквы: петры, иваны, павлы... А для меня - в единственном и только с заглавной. 
Еще в школе меня смущал академический взгляд на историю. На страницах учебников судьбу страны вершили цари, вожди и генералы. Из параграфа в параграф они разбивали врагов, покоряли города, подавляли бунты и укрепляли границы государства. Я прилежно заучивала их имена, биографии, даты великих побед и поражений, а про себя думала: «Как же они без народа? Где же люди?»
Мои прадеды осваивали Кавказ. Мои деды служили в царской армии. Один из них, Павел Сердюков, участвовал в Первой мировой войне, Октябрьской революции и Гражданской войне, устанавливал советскую власть в Буденновске. Мои отец и дядя прошли Вторую мировую...
И ведь в каждой семье есть что сказать о своих близких! И что бы без них, не упомянутых в хрониках «простых людей», делали все вместе взятые цари, полководцы и генсеки?

 

Имена дедов
Ставрополье - родина для шести поколений моей семьи. О дороге, которая привела сюда наших предков, я знаю совсем немного - в памяти сохранились какие-то крохи из бабушкиных рассказов, услышанных в детстве. Я понимаю, что если сегодня не запишу их, завтра эти живые крупицы истории окажутся навсегда утраченными и мои правнуки только из работ ученых будут узнавать о жизни своих предков. 
«В ХVIII-XX веках происходило планомерное заселение Кавказа казачеством, - сообщит им бесстрастный автор, - поскольку военно-казачья колонизация была испытанным средством, применявшимся российским правительством при занятии и освоении новых территорий. Исходными этноопределяющими элементами казачества выступили два компонента: русский и украинский...» 
Сведения, конечно, важные и нужные, но когда читаешь эти строки, кажется, что речь идет о чем-то далеком и чужом, а хочется увидеть в истории страны судьбу своей семьи, разглядеть в безликих «этноопределяющих элементах» кряжистых прадедов с мозолистыми руками, их жен и детей, которые застали твое детство уже седыми стариками.
Предки моей мамы пришли на Кавказ из Малороссии, спасаясь от голода и бедности. Шли вдоль Дона, Волги, через астраханские и калмыцкие степи - кто на телеге, кто пешком, со свертками, узлами, робкими надеждами и смутными тревогами. Среди степенных бородатых мужчин в нестройной колонне переселенцев были мои прадеды - Иван Сердюков и Петр Лысенко, а среди ребят, ворошивших прутьями угли костров, - мои будущие бабушка и дедушка. Годы спустя они справят свадьбу на новой родине и дадут жизнь моей маме. А еще через двадцать лет мама и папа - «русский и украинский элементы» - встретятся на курсах бухгалтеров в Воронцовке (сейчас Зеленокумск) и на свет появлюсь я. 
Сейчас у меня самой подрастает внучка. И для меня важно, чтобы через полвека дети ее детей чувствовали себя не случайными людьми, а частью рода, осознавали свою причастность к судьбам родины и помнили по именам своих дедов с пятью приставками «пра».
 

«Утонула» в памяти
Однажды я представила, что каким-то чудом мне в руки попал рассказ, написанный моим прадедом сто лет назад, - какое бы это было счастье! Воображение придало мне смелости: а вдруг еще через сто лет кто-то возьмет в руки мои - своей прапрабабушки - записи и прочтет их с любопытством или даже нежностью? 
Я решила: напишу хотя бы страниц десять. А потом «утонула» - в своей памяти, книгах, архивах, Интернете... Десять страниц были давно написаны, а я перелистывала новые и все вспоминала детали, подбирала слова, искала и находила неизвестные факты о своих родных.
Однажды в сборнике с боевым названием «Борьба трудящихся за установление советской власти на Ставрополье» я наткнулась на такой документ: «В городе Святом Кресте (Буденновск. - Авт.) Ставроп. губ. 31 декабря 1917 года состоялся грандиозный митинг во дворе Народного Дома, созванный солдатами, прибывшими с фронта. На митинге присутствовали тысячи народа, выступали ораторы со стороны большевиков следующие: П. Сердюков, Жилин, П. Прима, матрос с корабля «Потемкин» - Семин и др. Были допущены прения, но таковых не оказалось». 
П. Сердюков - это же мой дедушка! А он никогда не рассказывал о своем революционном прошлом...

 

Саркофаг памяти
Наша семейная история разменяла уже вторую сотню страниц. В компьютере в отдельных файлах хранятся неоконченные рассказы о родителях, бабушках, дедушках. Рядом на столе стоит берестяная шкатулка - я называю ее саркофагом памяти. Здесь будет храниться на флешке и дисках все, что я сумела собрать, описать и попыталась сберечь, - воспоминания, отсканированные семейные снимки и документы: паспортная книжка дедушки 1911 года с указанием звания - «крестьянин» - и рода занятий - «хлебороб», - архивные справки, заявление в суд о предоставлении жилья, написанное рукой отца, портреты мамы и бабушки, которые я писала, готовясь к поступлению в художественное училище, буденновская районка «За счастье Родины» с опубликованными стихами отца, его рабочие тетрадки и фронтовые фотографии. 
Несколько снимков мне впервые удалось как следует рассмотреть только в прошлом году, когда я отсканировала их на компьютере. Среди них - крохотная (2х3 см) фотография отца, снятая в 1942 году. Снимок был сильно поврежден, и я решила «подлечить» его. Черт лица старалась не касаться, не меняла резкости, насыщенности изображения. Позволила себе лишь почистить на снимке пятна и трещинки, потом выбрала нужный масштаб увеличения, щелкнула мышкой - и онемела. 
Я ожидала увидеть расплывчатую, не очень качественную картинку, а на меня смотрели живые глаза живого человека - моего отца, которого я не видела 55 лет! Запоздалая встреча была нестерпимо яркой. Я-то думала, что эта рана уже отболела, а оказалось - нет. Я сидела перед монитором, смотрела в глаза отца и плакала.

 

Синоним боли
Писать об отце мне было тяжелее всего: память о нем - всегда синоним слову «боль». Мне было 13, когда он умер. С тех пор прошло больше полувека, и все эти годы в душе жило болезненное чувство, будто я чего-то не сделала для него, не сказала каких-то важных слов.
Я очень долго и мучительно сомневалась, выбирая формы, интонации изложения того, что я знала о нем. И сейчас, после долгих размышлений, я не уверена, что нашла те верные и справедливые слова, которые станут достойной памятью о нем... 
Мой отец, Николай Федорович Скибин, родился весной 1914 года в селе Новоселицком Ставропольского края. Его детство пришлось на Гражданскую войну, когда по селам и хуторам проносились революционные орды, гоняли друг друга красные, белые, анархисты, шкуровцы и просто бандиты. 
Почти до самой войны жизнь отца волна за волной накрывал голод, и все-таки его молодость не назовешь несчастливой. Отец играл на аккордеоне, писал стихи, легко сходился с людьми. 
Он был очень хорош собой: правильные черты лица, смуглая кожа и необыкновенной красоты глаза - яркого голубого цвета. От этих глаз невозможно было оторваться. Вот и мама не смогла - в 1939-м родители справили свадьбу. Жизнь стала потихоньку налаживаться. А потом началась война. 
Отец прошел ее всю - от Кавказа до Праги - с Первым Украинским фронтом, и в 46-м вернулся домой. С войны он привез орден Отечественной войны, пять медалей, трофейный аккордеон и открытую форму туберкулеза, полученного в окопах зимы 1944-1945-го.
В 37 лет отец стал инвалидом первой группы. В неполные сорок - умер.  
Вся его жизнь, с весны 1914-го до весны 1954-го, уместилась у меня на 26 страницах. Я о многом не успела его спросить и многого уже не узнаю. Иногда я мысленно задаю ему вопросы о довоенной и фронтовой жизни и сама пытаюсь отыскать ответы на них в книгах и Интернете. 
Но есть вещи, которых не найдешь на самых серьезных сайтах и в самых лучших изданиях, - те, что мог рассказать только отец. Самый маленький пустячок - смешной, грустный, не очень красивый - был бы для меня безмерно дорог. Я бы не пропускала ничего, потому что поняла: мелочей в жизни любимых людей не бывает.

 

Записала 
Фатима МАГУЛАЕВА

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях