Вышивальщица из карачаевского аула Сары-Тюз хранит старинные традиции рукоделия
На черном шелке золотыми нитями разбегается узор - сплетаются травы, изгибаются стебли, распускаются бутоны. Вся ткань оплетена растениями, и в них таятся удивительные открытия. Посреди золотого кружева скрыто начало узора: найдешь его, и соцветия, листья, стебли превратятся в буквы, а буквы в слова, и окажется, что шаль - это книга, в которой золотой гладью написала свою биографию вышивальщица Надифат Текеева.
Мелодия в руках
Надифат говорит, что ручная вышивка подобна пению, и потому, укладывая стежок к стежку, всегда поет. Так, под песни рождается в ее руках другая мелодия - вещи, вышитые цветными, серебряными, золотыми нитями, - национальные платья, платки, шарфы, шали.
Ей иногда говорят: «Что ты так долго сидишь над одной работой? Меньше возишься - больше заработаешь». Но у Надифат другая правда: хочешь делать для людей красоту - половинки души не хватит, нужно отдавать всю. И вообще, человеку, чем бы он ни занимался, не должно быть стыдно за свою работу. И как можно не постараться для того, чтобы нежной музыкой заиграла свадебная шаль? Под этим узорным покрывалом карачаевская невеста прячется в важнейший момент свадьбы - когда ее выводят к родителям жениха и торжественно открывают лицо перед новыми родственниками. Под полутораметровой шалью оказывается еще несколько платков, но именно верхний должен быть самым красивым - с белой гладью по белому шелку и длинными кистями - так, что невеста в нем похожа на диковинный цветок.
В пяльцах Надифат родилось 130 таких шалей, и среди них нет даже двух одинаковых. Мастерица вышивает их без рисунка, по чистому шелку. Она не заказывает через журналы наборы для вышивальщиц, не покупает схемы, не переводит узоры на ткань. Чтобы появилось на свет ее произведение, Надифат нужны нитки, кусок шелка, бархата или велюра, иголка, пяльцы и песня.
Создавать из этого нехитрого набора уникальные вещи она научилась в сороковых, когда ее вместе с семьей и народом депортировали в Среднюю Азию.
От тяпки к иголке
В киргизском селе Покровка вышивальщицу Лелю Мельниченко знали в каждом доме. Шла война, на жарких азиатских полях жены фронтовиков работали до изнеможения: чернели на солнце лица, грубели руки, строже глядели глаза. Но жизнь брала свое. Каждой хозяйке хотелось принести в свой быт чуточку красоты: поменять на окнах выцветшие занавески, разложить на столе новую скатерку, накинуть на плечи вышитый платок. Вся эта нехитрая радость рождалась в золотых Лелиных руках, которые каждую свободную минуту что-то резали, кроили, шили, плели и вышивали.
В 1943-м в Покровке появились новые жильцы - переселенцы с Кавказа. По соседству с Мельниченко поселилась карачаевская семья, и младшая из детей, 12-летняя Надифат, зачастила в гости к местной рукодельнице. Женщина работала, а девочка сидела рядом и наблюдала за движениями ее рук, пытаясь усвоить тонкую науку вышивания. Когда Надифат была совсем маленькой, она именно так научилась вязать: смотрела, как мама плетет шали, вытягивая крючком нити, а потом тайком распустила бабушкин шарф и связала из него накидку на подушки.
После были платья для куклы, носки для папы и одобрительная мамина улыбка в награду. Тогда - до войны и выселения - рукоделие казалось игрой, но время детских забав осталось позади. Спецпоселенцам жилось тяжело, денег не хватало даже на еду, и девочка, любовно гладя пальчиками вышитые узоры, мечтала: вот бы научиться делать такие прекрасные вещи - можно будет заработать и помочь семье.
Но ниточки, иголочки, стежки - все было слишком тонкое, неуловимое. Разгадать это таинство ей самой было не под силу. И Надифат попросила:
- Тетя Леля, научите меня вышивать.
Женщина покачала головой: извини, мол, времени нет. Девочка промолчала, но вскоре снова попросила взять ее в ученицы. Леля бросила:
- Некогда мне, Надя, тебя учить - у меня огород еще не прополот.
Надифат задумалась на секунду и, ни слова не сказав, выбежала из дома. Вечером Леля вышла на улицу и охнула: девчушка прополола ей весь огород! Раскрасневшаяся и торжественная, с тяпкой в руках она стояла возле калитки и с ожиданием смотрела на растерянную соседку. И Леля Мельниченко сдалась.
Украденная лилия
Первая работа Надифат называлась «Девочка с уткой». Будущая золотошвейка раздобыла старую картину, содрала с холста рисунок и на льняной суровой ткани вышила себя и свою любимую утку Ала-Паш. Позже соседка подарила ей «пропись» - маленький темный платок, на котором девочка училась «писать» узоры: вышивала, распарывала, снова вышивала и снова распарывала... Стежки становились ровнее, игла послушнее, рисунок изящнее. Вскоре на выставке творчества в сельском клубе Надифат заняла первое место, а Леля Мельниченко второе.
Победительница не знала, куда деться от стыда и смущения, и убежала из клуба. Казалось, теперь она не посмеет даже взглянуть на свою учительницу. Но Леля, догнавшая девочку на улице, вовсе не выглядела расстроенной. Смеясь, обняла ученицу и сказала спасибо - за что, Надифат тогда не поняла, но и этот урок русской женщины приняла с благодарностью.
Вскоре мечта юной спецпоселенки начала сбываться: вышитые ею шали, скатерти, салфетки украшали чьи-то плечи, комнаты, жизни, а у нее появились заработок и любимое дело. Надифат вытянулась, заневестилась. На нее стали заглядываться парни.
Как-то к лавочке, где она сидела за работой, подошли ребята. У одного в руках белая лилия: «Надифат, мы поднялись в горы, сорвали для тебя цветок...» Девушка положила лилию на лавочку, а к вечеру на ткани в ее руках расцвела такая же. Назавтра мастерица узнала, что цветок ухажеры принесли не с гор, а из соседского палисадника, и, должно быть, сильно рассердилась на веселых обманщиков. Только, видно, кто-то из ребят, укравших цветок в чужом саду, прихватил с собой и сердце молоденькой вышивальщицы. С его подарком Надифат так и не рассталась: нежный цветок она вышила на всех 130 своих свадебных платках...
Оживший листик
К Надифат многие просились в ученицы, но мастерица всем отказывала: рано овдовев, она одна поднимала сына и работала так, что даже на сон оставалось не больше двух часов в сутки. Только, видно, настоящая рукодельница должна не только дарить людям красоту, но и передавать им свое мастерство.
В доме Надифат уже шумели внуки-малыши, когда она взяла под крыло сразу два десятка воспитанников. Всем по двадцать, у всех тонкое понимание природы и руки, которые любят лепить, шить, рисовать и вязать: своему искусству Надифат обучала четверокурсников художественно-графического факультета Карачаево-Черкесского госуниверситета. Сейчас ее ученики сами преподают в вузе, а на студенческой скамье перед ними сидит Софья Эдиева - внучка Надифат.
Софья росла среди бархата, шелка, золотых нитей, бисера и бусинок, из которых ее бабушка творила настоящие чудеса. А какая девочка устоит перед такой красотой? Надифат, правда, сначала не очень хотела приучать внучку к ниточкам - боялась, увлечется рукоделием, и «пятерок» в дневнике поубавится. Но когда Софа перешла в шестой класс, бабушка уступила просьбам девочки и начала учить ее ставить стежки, подбирать нити и цвета для вышивки. Оказалось, чтобы рисунок заиграл, самый крохотный листочек надо «рисовать» пятью красками - от прозрачного голубого до темно-зеленого: «Самый светлый ставим на край - видишь, листик оживает, будто на него светит солнце. А стежки кладем с наклоном, тогда они похожи на жилки...»
Радость и покой
По примеру бабушки Софа все работы «подписывает» - вышивает в уголке две узорные буквы «НС» - «Надифат, Софья». Она уже заняла первое место на местной выставке прикладного искусства и пообещала подружкам шелковые платки к свадьбам, а пока оттачивает мастерство, вышивая золотом комплекты для новорожденных. Их заказывают молодые родители для «укладывания младенца в колыбель» - старинного обряда, по торжественности и значимости почти не уступающего национальной свадьбе.
В доме, где появляется новорожденный, режут барашка, готовят угощение, приглашают родственников и соседей. В центре внимания оказывается, конечно, младенец. Его люлька стоит в гостиной на почетном месте рядом со столами, уставленными яствами; к нему обращены внятные пожелания и невразумительные сюсюканья гостей; его целуют в нос, теребят щеки и дарят подарки, обеспечивая одеждой и пеленками на два года вперед. Герой торжества в ответ на такое необыкновенное внимание может сопеть, гулить, плакать или зевать, но выглядеть в любом случае должен блестяще. Потому его заворачивают в одеяльце, расшитое золотом, укладывают на живот подушечку с парчовой аппликацией и перевязывают золотым пояском.
Комплекты для «укладывания малышей в люльку» в магазинах не продаются, их заказывают у местных рукодельниц, таких как Надифат и ее внучка Софа. Несколько крикливых бутузов уже встретили гостей в одеяльцах с вензелем «НС», и можно не сомневаться, что им было в них тепло и уютно. Ведь ткань, расшитая шелковыми нитями, не просто красивая вещь. Тот, кто держал ее в руках многие часы, крепил в пяльцах и прятал под стежками кончики ниток, передал ей свои чувства, настроение и тепло рук. Молодым мамам, невестам и всем, чьи самые важные в жизни моменты украшает ручная вышивка, можно не опасаться, что настроение это будет мрачным и тяжелым.
Софья уверяет: когда садишься за вышивку, попадаешь во власть совсем других чувств - радости, покоя, легкости и безмятежности. Когда глаза постоянно видят рождение красоты, а руки творят ее и несут в мир, иначе не может и быть.
Фатима МАГУЛАЕВА
Версия для печати
Добавить комментарий