Поиск на сайте

Главным рубежом обороны Невинномысска при наступлении на него немецких подразделений стала укреплённая линия, созданная руками женщин, студентов и школьников

 

В публикации «Противотанковые рвы, войной оставленные шрамы» («Открытая», №8 от 2 марта с.г.) мы рассказали об одной из забытых страниц в истории края, как осенью 1941 года между селом Бешпагир и хутором Базовая Балка началось строительство линии оборонительных укреплений - дотов, блиндажей, противотанковых рвов, траншей.

В той народной стройке, отмеченной беспримерным трудовым подвигом ставропольцев, участвовали десятки тысяч человек. В спешке студентов вузов и техникумов, старшеклассников, служащих, домохозяек отправляли по приказу страны и крайкома партии на работы, люди не успевали даже взять с собой подходящую одежду и обувь.

 
 

В ноябре, почти сразу после массовой трудовой мобилизации, начались затяжные дожди, за ними последовали ранние морозы, а в декабре столбик термометра опустился ниже двадцати градусов. Никогда не державшие в руках кирку или лом, хрупкие девочки-студентки в первый же день стесали ладошки в кровь, но упорно долбили чугунную землю, месили и таскали бетон - по восемнадцать часов в сутки, при скудной кормежке, отмораживая лица и руки. Никто не скажет сегодня, сколько здоровья было оставлено в ледяных степях на той самоотверженной стройке.

В Бешпагире нам невероятно повезло - мы встретились с единственным сегодня в селе свидетелем того трудового героизма Николаем Кузьмичом Клишиным, в 1941 году восьмилетним мальчишкой. Тогда в хатке Клишиных, как и других колхозников, жили присланные для возведения оборонительной линии студенты и служащие из Ставрополя. Повезло и в том, что неподалеку от Бешпагира у Соленого озера мы отыскали несколько уцелевших дотов, несмотря на время, сохранивший свои очертания противотанковый ров и сеть соединительных окопов.

После первого открытия, изучением которого заняться только еще предстоит - а для начала нанести на карту расположение противотанкового рва и дотов от Бешпагира до Базовой Балки, - мы отправились в Невинномысск, зная, что там тоже строились оборонительные укрепительные сооружения.

 
 
Работали, несмотря на лютую стужу
 

Откровенно говоря, на большую удачу не надеялись, располагая лишь несколькими документальными источниками. Отыскать их помогли нам три замечательные женщины, жительницы Невинномысска - директор центральной городской  библиотеки Татьяна Нечитайлова, ее зам Татьяна Карасева и научный сотрудник краеведческого музея Валентина Панченко.

Подвижницы, которым можно завидовать и у которых нужно учиться бережному отношению к истории, по первому нашему звонку перерыли все книгохранилища и архивы. Трудно избежать пышных фраз, когда приходится говорить о людях достойных. Но наш случай - исключение, здесь на слова скупиться не стоит, потому что в наше время встреча с неравнодушными людьми - это и достойная награда, и светлая надежда.

Итак, одно из упоминаний о строительстве оборонительной линии содержится в машинописном издании за 1978 год М.И. Михайлина:

«По приказу командования Северо-Кавказского фронта в основном в спешном порядке делались укрепления, танковые рвы в районе села Ивановского, проводились укрепления правого берега реки Кубань, размещались защитные батареи…»

Второе документальное свидетельство оставил Н.М. Обозный также в машинописном тексте за 1972 год:

«По указанию Государственного комитета обороны осенью 1941 года близ Невинномысска по Ивановской горе трудящиеся города начали сооружать оборонительные укрепления. Тысячи женщин, девушек и юношей рыли противотанковые рвы, ставили надолбы, возводили доты. Несмотря на лютую стужу (зима началась рано и была необычайно суровой для этих мест), работы не прекращались ни на день. На участке невинномысского укрепленного района ежедневно трудилось более трех тысяч человек».

У Н.М. Обозного узнаем и о том, что в это же время на территории нынешнего химического гиганта в тяжелейших условиях жители Невинномысска и окрестных сел строили большой запасной аэродром для бомбардировщиков. Ежедневно на стратегическом объекте трудилось около 800 человек - прокладывали бетонные взлетно-посадочные полосы, строили подъездные пути. Бывало, что некоторые предприятия полностью останавливали производство и отправлялись на строительство аэродрома.

Наконец есть воспоминания Николая Ивановича Цыбульского, опубликованные в его книге «Опаленное детство» в 2005 году:

«Мы пасли коров по косогорам Ивановской горы. Здесь были прорыты противотанковые рвы, а на самых незаметных местах наши устроили огневые точки. Их было более десяти - от кирпичного завода до мелькомбината. У мелькомбината противотанковый ров заканчивался возле шоссе, ведущего в сторону Черкесска. Здесь по обе стороны стояли ежи».

Из документов найти пока что-либо еще не удалось.

 
 
Товарищ Суслов промчался мимо
 

И все же в Невинномысске нам повезло не меньше, чем в Бешпагире, - мы нашли  человека, который 14-летним мальчишкой сам копал противотанковый ров у подножия Ивановской горы. Им оказался коренной житель села Ивановского, что вплотную граничит с городом, 89-летний Иван Иванович Черников.

На просьбу рассказать, что да как было в том 1941-м, старожил отреагировал сначала растерянно: «Надо было, вот и строили, а что еще…» Но потом все же разговорился и согласился даже проехать с нами на место.

На участке, где довелось трудиться Ивану Черникову,  работы были завершены еще до больших холодов. Место это выбрано было не случайно - ров тянулся по склону Ивановской горы, как пояс, откуда вся местность видна как на ладошке. Со стороны города он почти перпендикулярно упирается в единственную тогда автомобильную дорогу, ведущую к горам Кавказа и дальше в Закавказье, куда так рвались немцы в надежде получить грозненскую и бакинскую нефть.

По обеим сторонам дороги были установлены противотанковые ежи и надолбы - похожие на пирамиды мощные железобетонные конструкции, которые называли еще «зубами дракона».

Ров сегодня почти не виден - оплыл и осыпался, угадать его очертания можно лишь зная, что было здесь раньше. Сразу становится понятно, почему по гладкой покатой горе, поросшей редким кустарником, будто гигантским плугом прошлись.

Зато неподалеку, у забора частного дома, мы обнаружили одно из заградительных изделий того времени - неподъемную железобетонную глыбу, «зуб дракона», - и прошли бы мимо, если бы не Иван Иванович, запомнивший, как сваливали их на дороге.

Вот он живой памятник эпохи - только таблички нет. Стоит у дороги, у всех на виду, но никто не догадывается даже, каких трудов стоило женщинам и подросткам вручную изготовить сотни таких вот «памятников».

Невинномысск, где находился мощный железнодорожный узел, немцы бомбили регулярно, причем задолго до оккупации 5 августа 1942 года. Сколько погибло людей при налетах на железнодорожный вокзал, не считали ни тогда, ни после.

Двумя днями ранее мимо города, разбитого бомбардировками, переполненного воинскими частями, ранеными, беженцами, промышленными грузами, города, остро нуждающегося в организационной помощи краевой власти, в сторону Кизляра на легковой машине пронесся первый секретарь крайкома партии товарищ Суслов. Главный партийный начальник предпочел бежать по пустынным проселочным дорогам, подальше от горя и страданий советских граждан, оказавшихся в огненном аду.

А местным властям, железнодорожникам и жителям ничего не оставалось, как самим заниматься эвакуацией тысяч людей и составов с грузами, в которых остро нуждалась обескровленная армия. Несмотря на круглосуточную бомбежку, эшелоны в сторону Минеральных Вод шли постоянно. Все понимали, что эвакуация будет продолжаться до последнего, пока немцы не отрежут путь к отступлению.

Задача сдерживать противника у Кочубеевского железнодорожного моста через Кубань, который местные называли Белым, была поставлена бойцам 66-го полка НКВД. Схему обороны моста с дотами, бетонными ограждениями и колпаками, противотанковыми рвами и окопами, что были частью большой невинномысской оборонительной линии, а также имена его павших защитников уже позднее помог восстановить старшина того же полка Семен Ильич Свиридонов, покинувший город несколькими днями раньше, сопровождая груз до Баку.

 
 
Восемь имён под Георгиевской лентой
 

Командование небольшим гарнизоном в 36 человек было возложено на лейтенанта Андрея Рубана, младшего лейтенанта Владимира Кобу и младшего лейтенанта политрука Петра Мороза. Не дождавшись приказа отступать, многие, а может и все, погибли. Одни с оружием в руках, другие, попав в плен, были расстреляны.

Уже в наши дни Николай Иванович Цыбульский вспоминал, что тот самый Белый мост наши взорвать не успели. Да и как можно было уничтожить его, когда санитарные поезда шли один за другим.

Несмотря на большие красные кресты на каждом вагоне, одному такому поезду с ранеными немцы направили навстречу цистерну. Кому удалось выжить в том аду и кто мог передвигаться, снимали гимнастерки и пытались скрыться среди гражданского населения.

«Немцы не трогали состав несколько дней, - пишет Цыбульский. - Подростки и женщины приходили смотреть на следы катастрофы. Из окон и дверей вагонов свисали трупы. В нескольких местах ноги мертвых почти касались земли. Зрелище казалось нереальным, и жуткая картина не вызывала ничего, кроме ненависти к врагу. Преодолевая ужас, пацаны старались рассмотреть лица раздавленных солдат…»

Уже после освобождения города, в январе 1943-го, местные жители извлекли из-под обломков дотов останки восьми погибших советских воинов, принявших бой у моста. Судьба остальных до сих пор не известна.

 Сначала захоронили их на правом берегу, у одного из сохранившихся дотов, но всякую весну вода затопляла это место, и в 1955 году останки решено было перенести в братскую могилу поселка Головное (сегодня часть разросшегося города).

Пару лет назад удалось разыскать сына командира гарнизона Андрея Рубана, Игоря Андреевича. Он сообщил, что последний треугольник семья от отца получила в июле 1942-го, всего за несколько дней до гибели: «Еще не так будем бить фашизм! Будет он, я знаю, уничтожен окончательно, но для этого надо больше жертв, как людских, так и материальных…»

Сегодня у того дота, рядом с которым была первая братская могила защитников моста, стоит невысокая стела с пятигранной мемориальной доской. Восемь имен выбитых на ней погибших солдат и офицеров - лишь капля в огромном море миллионов жертв, принесенных ради победы, и память наша о них, отцах и дедах, защищавших родину, - высшая награда для них. Поперек мемориала наискось нарисована Георгиевская ленточка.

Но эту ленточку, оказалось, нарисовали не столько по зову сердца, как дань памяти, сколько по необходимости. Она должна служить знаком того, что стела у дота, да и сам дот - это не куски бетона, это памятники. Потомки не замечают всего этого.

С весны по осень на лужайке, буквально в десятке шагов от дота, который расстреливали немецкие танки, веселые компании разводят костры, хохочут, пьют и веселятся. Здесь, на берегу полноводной Кубани, с видом на большой пролет железнодорожного моста, очень хорошее место - ни домов поблизости, ни людей. Здесь здорово отдыхать, потому что уютно, соловьи поют, а раскидистые ивы отбрасывают густую тень.

…После занятия немцами города в августе 1942 года в противотанковых рвах оборонительного укрепления под Невинномысском окончилась жизнь более пятисот мирных граждан. Их уничтожили лишь за то, что они были евреями. Так произошло в Невинномысске, случайным свидетелем чего стал Николай Иванович Цыбульский, в Ставрополе, Минеральных Водах, селах Донское, Богдановка и еще в десятках других на карте края населенных пунктов. Рвы, которым предназначено было стать защитой мирного населения, стали для него рвами смерти.

Удивительно, но современники о тех братских могилах, куда сваливали по несколько тысяч человек, порой ничего не слышали даже. Как же так? По чьей вине или по чьему недоразумению такое стало возможно?..

 
Алексей КРУГОВ,
доцент кафедры
истории России СКФУ
Олег ПАРФЁНОВ,
обозреватель «Открытой»
Невинномысск
 
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях