Это не лечится!

Жители одного из районов Пятигорска просят руководство поликлиники сменить участкового врача

Звонок на мой мобильный. Незнакомец, не пожелавший поздороваться и представиться:
– Вы уже написали статью, порочащую врача?
Еще Астрид Линдгрен в «Малыше и Карлсоне» причислила подобные вопросы к таким, на которые невозможно ответить, чтоб не выглядеть идиотом. Правда, там фигурировал такой:
– Вы уже перестали по утрам пить коньяк?
Случай редчайший – в одном из районов Пятигорска жители собрали подписи под жалобой на участкового врача и просьбой к руководству поликлиники №1 – её сменить. Побоявшись, что не будут услышаны, обратились и в редакцию «Открытой» газеты.

Участок этот когда-то назывался районом Красной слободы. В основном это частный сектор, постройки эпохи застоя, и жители в преобладающем большинстве пенсионного возраста. Много и глубоких стариков, в том числе и лежачих.
То есть контингент болезный, наиболее часто обращающийся к врачу. И не для того, чтобы больничный получить, а чтоб хоть немного облегчить свое состояние. Чтобы выслушали, посочувствовали, посоветовали, пожалели…
Еще Владимир Бехтерев сказал: если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач.
Это не врач, говорили мне «подписанты», с которыми я встретилась (под письмом стояло 13 подписей с адресами). Это не врач, говорили и «неподписанты». Я наугад зашла еще в пару домов, расспрашивая хозяев об участковом.
Во-первых, врач не должен так выглядеть, идя к больному. Юбка у нее едва скрывает срамное место, каблуки высоченные, ногти длиннющие…
Во-вторых, врач не должен так разговаривать – презрительно, высокомерно. «Что это у вас так мочой воняет, как вы можете жить в такой обстановке?» И это в доме, где лежачий больной. «Выбросьте ваш тонометр! Что вы меня все время вызываете? Я вам что – вместо 80-ти 18 лет сделаю?»
В-третьих, жалобщики просто сомневаются в ее профессионализме. Приходит по вызову без тонометра, давление не измеряет, не пальпирует, не осматривает. Да что там, бывает, и через порог комнаты, в которой лежит больной, не переступит. Зато в карточке потом непостижимым образом появляются данные осмотра, температура, давление, пульс…
«Муж лежал после двух микроинсультов и инфаркта, вызвали участкового. А она: «Вам не ко мне, вызывайте невропатолога». Поехала я в поликлинику, взяла карточку в регистратуре, а невропатолог отказывается ехать: «Вот же у вас запись в карточке – вчера была участковый врач, все показатели в норме – и пульс, и температура…» Но ведь она к нему даже не подошла!»
«У меня температура была 38 с лишним, вызвал ее, она: «А почему сами на прием не пришли?» С тех пор к ней не обращаюсь, хожу к знакомому врачу в курортную поликлинику».
«Выписала мне французские лекарства – одно за 300 рублей, другое – за 600. Другой врач на профосмотре, узнав, что я принимаю, заменила их на аналоги – за 24 рубля и за 50. Разница есть?»
На дорогие лекарства, которые выписывает участковый, жаловались все без исключения. И на то, что после ее визита ухудшается самочувствие, подскакивает давление, больные плачут, не спят ночами…
В результате все, с кем я говорила, стараются к ней не обращаться, а когда сильно поджимает, идут к платным врачам. И говорят, что обходится дешевле, чем у своего с дорогущими рецептами…
И не то, чтобы вредный такой народ собрался в Красной слободе… Нет, хвалят, например, других участковых, к которым обращались за помощью, когда своя отсутствовала. Хвалят врачей «скорой», медсестру, которая, в отличие от врача, всегда добросердечна...
Я подошла к ее кабинету до начала приема.
И хотя подготовлена была многочисленными описаниями, все равно при ее появлении испытала шок. Даже переспросила очередь, это правда она? Не преувеличивали жители слободы! Такая не затеряется на самой продвинутой дискотусовке! Представления мои об эскулапах сильно расширились.
Заведующая терапевтическим отделением поликлиники Надежда Лукова, к которой я пришла узнать о судьбе коллективной жалобы, отрицать проблему не стала. Хотя видела ее под другим углом.
– Она очень грамотный врач, может, даже самый грамотный из всех терапевтов поликлиники. У нее чутье на диагнозы. И когда дело касается профессиональной учебы, она не ссылается на занятость, как другие… Но вот поведение, характер… На нее не первый раз поступают жалобы, я неоднократно с ней беседовала… Но трудно принимать меры воздействия при таком кадровом дефиците…
Надежда Пантелеевна призналась: она здесь работает с 1981 года, и всегда врачей не хватало. А сейчас ситуация обострилась как никогда. Вместо 11 участковых в наличии только семь. Терапевты со всеми выплатами получают около 15 тысяч. Это очень мало при огромном объеме работы.
Никогда не было столько больных. Причем очень больных. Никогда не было столь дорогих, недоступных лекарств. «Но все равно выписываем рецепт на брендовые препараты, потому что знаем: остальное – ерунда».
По мнению Надежды Пантелеевны, если, идя навстречу массовым пожеланиям жителей, врач уволится, район вообще окажется без участкового… Отмахнуться от коллективной жалобы руководство поликлиники не может. Но и расстаться с объектом жалобы – тоже.
Такая вот коллизия. Но ведь есть еще и третий путь, примирительный. Врач прислушается к упрекам, скорректирует свое поведение. Ведь это совсем не сложно – расстаться с каблуками, ногтями, слегка опустить подол… Здороваться при встрече, носить с собой тонометр… Скрывать свою брезгливость, не распекать больных… Согласитесь, семечки! Мы медициной не избалованы, нам надо так мало!
Но этот, самый простой, путь оказался неприемлемым. Как мне показалось, объект критики и шагу по нему не ступит.
Она согласилась со мной поговорить после приема здесь же, в поликлинике.
Список подписантов уже знала и охарактеризовала:
– Этот паленой водкой торгует, эти – алкоголики, в неадеквате… А эти никогда меня не вызывали, в глаза их не видела…
Я в личных встречах не увидела никого, похожего на алкоголика. А вот те, кто ни разу врачом не обслуживался, были. Они объяснили, почему поставили свою подпись: пришли навестить больного брата и товарища, а у него как раз врач по вызову… Слышали из соседней комнаты, как она разговаривает… Им хватило, никогда к ней не станут обращаться!
Я поинтересовалась, как   она на таких каблуках передвигается по своему большому участку, и услышала, что она не ходит – ее возит на машине отец. А ногти она недавно отрастила. И тонометр ей не всегда нужен – она хорошо уже знает своих пациентов и их диагнозы… И вообще, проблемы не видит. Просто с ней сводит счеты инициатор письма, с которым у нее давнишние неприязненные отношения.
Действительно, у коллективных жалоб всегда бывает инициатор – тот, у кого первым лопнет терпение. Житель слободы Юрий К. в прошлом простой работяга, а теперь 75-летний пенсионер, инвалид. Может, и отличается-то от других только повышенным чувством собственного достоинства, которое выковала в нем жизнь. А в жизни этой было сиротское, голодное детство, ужасы детдома, трудности целины…
«Просто я давно понял, что мне никто никогда ни в чем не поможет – ни государство, ни родные… Абсолютно всего в жизни надо добиваться самому».
У Юрия неизлечимая болезнь легких. Он на 3-й, бессрочной группе инвалидности, которую дали ему два года назад. Но только после того, как он написал жалобу руководству поликлиники на участкового врача, что она препятствует получению инвалидности.
Она то заставляла его «понаблюдаться, подлечиться, подкорректироваться», то уходила в отпуск.
За два года здоровье инвалида ухудшилось, теперь малейшее физическое усилие приводит к тому, что он начинает задыхаться. Но врач считает, что все у него в пределах нормы.
– Сил нет смотреть, как он страдает, – говорит его жена Таисия. – Сколько ему осталось? Когда попадает в больницу, врачи советуют немедленно оформлять 2-ю группу. Ему нужна постоянная и медицинская, и социальная помощь. А она простить не может, что он когда-то на нее пожаловался, не здоровается с ним, заявляет ему прямо: «Я не имею желания вас видеть!»
Он человек самолюбивый, ранимый, после каждого визита к ней долго «переваривает», не спит, валидол глотает. Я тоже нездоровая, суставы так болят, хоть волком вой, но к ней не хожу. Когда уж совсем прижмет, пойду к платному специалисту. Хотя тоже пенсионерка, и у нас на счету каждая копейка.
В жалобе, которую написал Юрий, ни слова о своей личной медицинской истории, просто описаны претензии к врачу. Он не ожидал, что буквально за несколько часов соберет подписи. Уже после того, как отнес бумагу, узнал – подписи продолжают собираться уже другими инициаторами.
Никто не хочет наказывать врача, не хочет придавать гласности ее фамилию, народ в слободе не кровожадный. Пусть только уйдет – большего никто не желает. Что ж, их желания совпадают с моими. Какому журналисту охота пережевывать негатив? Если он исчерпан.
И вроде героиня наша согласилась, что оставаться на участке после коллективной жалобы негоже. Как теперь они смогут обращаться к ней за помощью, а она – ее оказывать? Как смотреть в глаза друг другу?
– Я не стану работать. В августе уйду в отпуск с последующим увольнением.
Тем и закончился наш разговор. И не быть бы этой статье, да стали жаловаться мне подписанты, что она устраивает разборки, звонит им, угрожает судом. Якобы организовала альтернативную группу по сбору подписей – уже в свою защиту…
И вот этот звонок на мой телефон.
– Хоть жалобу и не читал (мне ее так и не показали), но все, что в ней написано, ложь. Откуда ваш телефон знаю? Да вот знаю.
Еще четверть века назад вышеописанная ситуация была бы просто немыслимой. У врача прядь волос из-под шапочки выбилась, пятно на халате – получай внушение, а уж если пятно на репутации – плохи дела твои, лекарь!
А теперь какую тяжелую артиллерию задействовать, чтобы реализовать закрепленное законодательством право на выбор лечащего врача?

Ольга ВАСИЛЬЕВА
Пятигорск