«Мы изменили имидж нашего университета»

Владимир КОШЕЛЬ, ректор Ставропольского медицинского университета: «Мы изменили имидж нашего университета»

СтГМУ на этой неделе отмечает 80-летие – юбилей, к которому университет подошел в неоспоримом статусе ключевого медицинского вуза на Северном Кавказе. Зато и празднование 80-летия в этом году обойдется без традиционного перерезания красных ленточек: главное ведь – не форма, а содержание.

Медицинский клуб «Будем здоровы!»  (газета в газете)

Сегодня СтГМУ – методический центр по внедрению «4П-медицины», которая основана на принципах прогнозирования, профилактики, персонализации и партнерства врача и пациента. Такая медицина – досимптомная: она предполагает борьбу с факторами риска, приводящими к конкретным заболеваниям и активное участие пациента в сохранении своего здоровья.

Ведь без желания самого пациента любые попытки врачей будут бессмысленными! Основа здорового образа жизни – это правильное питание. Говорить об этом будут на международном конгрессе «Хлеб – это здоровье», который пройдет в вузе к юбилею (одна из главных тем обсуждения – функциональное и лечебно-профилактическое питание).

Пройдет в СтГМУ межрегиональная конференция, посвященная бережливому производству в здравоохранении. Уже год на базе университета работает учебный центр «Saverклиника» (один из девяти на всю страну), где готовят профессионалов для «бережливого» здравоохранения.

Специализацию здесь прошли уже более 200 докторов; вуз стал «якорным» еще для 12 территорий, которые внедряют «бережливые» принципы и у себя, а СтГМУ обеспечивает их кадрами и методиками.

Прибудут в Ставрополь и зарубежные гости – из медицинских университетов Закавказья. Скажем, у СтГМУ налажены партнерские связи с вузами Армении: подписаны соглашения, которые предусматривают совместные программы академической мобильности, проведение общих симпозиумов, конференций и семинаров, а также обмен научными и учебными материалами.

Специально для студентов СтГМУ прочитают лекции почетные выпускники университета – академики РАН Иван Дятлов (окончил вуз в 1982 году, ныне возглавляет ФБУН «Государственный научный центр прикладной микробиологии и биотехнологии» Роспотребнадзора) и Лев Ашрафян (окончил вуз в 1975 году, ныне заместитель директора ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии»), профессор Бадри Гогия (окончил вуз в 1979 году, сейчас заведует отделением герниологии и пластической хирургии в московском институте Вишневского).

Из Германии на юбилей своей alma mater прилетит Ингрид Пёте, заведующая кафедрой челюстно- лицевой хирургии в Грайфсвальдском университете.

Приглашенные в СтГМУ профессора не просто прочитают студентам лекции о передовых достижениях в медицине, но и личным примером покажут – даже из провинциального Ставрополя можно взять старт в любую точку планеты. Были бы желание и целеустремленность.

О том, хватает ли сегодняшним студентам этих качеств, корреспондент «Открытой» расспросил ректора университета, профессора Владимира КОШЕЛЯ (на снимке).

– Владимир Иванович, только в этом году у вас в вузе прошло несколько научных конференций по «4П-медицине». Раскрыв рот, можно было слушать европейских профессоров, которые рассказывали о передовых достижениях медицины на Западе, где сегодня в лаборатории даже генокод любого человека уже могут расшифровать. Но пока для нашей провинции это кажется фантастикой.

– Скорость прогресса в биомедицине такова, что даже университетский учебник устаревает за пять лет. Поэтому задача современного вуза, как сказал американский физик, лауреат Нобелевской премии Митио Каку, – это учить специалистов будущего, а не прошлого.

То есть если наш вуз будет просто учить студентов лечить, то мы будем выпускать лекарей, знахарей, но не современных врачей.

Какую задачу ставит перед нами «4П-медицина»? Чтобы человек жил долго и был здоровым. А с возрастом, конечно, приходят и новые болезни – поэтому, реагируя на эти вызовы, в нашей стране уже активно развивается онкология, кардиология, гериатрия...

Помните, десять лет назад мы открывали Региональный сосудистый центр, а сегодня по операциям на сердце и сосудах наш край – лидер в Российской Федерации. Десять лет назад инфаркт и инсульт были во многих случаях смертельным приговором, а сегодня те люди, кто вчера оставался бы после такого состояния тяжелым инвалидом, уже выходят на работу.

Развивается и медицинская генетика, цель которой – чтобы человек был здоровым с момента зачатия и рождения. По этому направлению, думаю, мы тоже будем лидерами: на днях в Ставрополе будет открыт офис врача превентивной медицины.

– Думаю, не все наши читатели хорошо представляют, что это такое.

– Можно сравнить здоровье человека с дорогой. Одна – ровная и ухоженная, которая без ремонта стоит двадцать лет. А другая – старая, дырявая, которую нужно латать каждый год.

Мы все хотим быть здоровыми, но к врачу идем, когда совсем припечет. А это устаревший принцип! И задача врача превентивной медицины – не допустить развития заболевания. Выявить факторы риска, склонность к диабету, к гипертонической болезни и сказать пациенту: стой, одумайся, займись собой!

Конечно, это задача не только врачей, но и в целом всей системы здравоохранения – которая, я уверен, должна быть в таком вопросе даже навязчивой. То есть мы должны навязывать человеку заботу о его правильном образе жизни, внешнем виде, весе.

Госдума, как вы знаете, недавно даже приняла законопроект: у работающего человека должны быть в году один или два дня, чтобы пройти профилактическое обследование.

– Но ведь сама страховая медицина в России и в любой другой стране устроена так, что для врача выгоднее, когда пациент болен, а не здоров. Ибо только в этом случае он получит деньги!

– Сейчас заработок конкретного специалиста не зависит от того, какие у него пациенты – тяжелые или легкие. А в целом для системы здравоохранения выгоднее иметь не одного крайне тяжелого пациента, а несколько более легких.

Представьте: весь объем средств, выделяемых на здравоохранение, остается прежним, но если вчера мы их могли распределить только на нескольких тяжелых пациентов (лечение каждого из которых, конечно, намного затратнее), то завтра – на предотвращение болезни у многих.

Конечно, мы только встали на путь, когда деньги следуют не за болезнью, а за здоровьем. Только несколько лет назад начали создавать сеть профилактических кабинетов и отделений, центров здоровья.

Но уже сейчас меняются и сами подходы к оценке работы системы здравоохранения: по количеству проведенных профосмотров, диспансеризаций – то есть в конечном итоге предотвращенных болезней...

– Но разве нет разрыва между теорией и практикой? Вы студента учите тому, что нужно заниматься профилактикой и экономить средства здравоохранения, а к нему завтра придет медицинский представитель и предложит продавать пациентам самые дорогие таблетки.

– Это картина недавнего, но уже прошлого. Что касается медицинских представителей, то в России ужесточили законодательство, и сегодня их контакты с практикующими врачами исключены!

Теперь что касается таблеток подороже. В России приняты клинические рекомендации по лечению отдельных патологий – их уже более двух тысяч, и список постоянно расширяется. И наши специалисты тоже принимают участие в их разработке, кстати.

Эти рекомендации мы будем давать нашим студентам на лекциях, потому что это основа основ в практической работе. А в них закреплены препараты для лечения той или иной болезни – но не конкретные торговые марки каких-то фирм, а биохимическая основа лекарства, у которой может быть четыре-пять патентованных названий.

Никакие, самые передовые, научные разработки не заменят голову человека! Да и вообще зачем нужен врач, который ничего не может сделать, если у него под рукой нет телефона или другого гаджета?!

– А какую роль в подготовке специалистов для этой «новой медицины» вы видите у СтГМУ?

– Сегодня я буду читать студентам вводную лекцию по оториноларингологии. И обязательно скажу в ней, чтобы студенты смотрели вперед и думали о специальностях будущего, которые связаны с биохимией, генетикой, изучением процессов старения...

Если брать образ среднего врача общей практики, которого мы выпускаем, то я представляю себе грамотного, образованного, высоко интеллектуального человека, который хорошо знает, что происходит в каждой семье на его участке.

Наша задача, повторю еще раз, – не просто научить лечить. Мы должны подсказать нашим студентам направление их личного развития, помочь им найти профессиональную траекторию, заставить думать и искать...

Вот вы врач и, наверное, знаете, что у человека в ротовой полости могут обнаруживаться бактерии, которые приводят к возникновению рака желудка.

Или наличие у человека в кишечнике определенного набора бактерий приводит к синдрому хронической усталости (СХУ). Представьте: к врачу приходит пациент, у которого никаких жалоб нет, кроме усталости – и мы ему, по шаблону, про таблетки, отдых, режим сна и бодрствования...

А сейчас уже мы знаем более тонкие механизмы, чтобы выявить глобальную проблему за такими, казалось бы, незначительными симптомами. Вот мы и закладываем базу знаний для специалистов будущего, которые знают эти тонкие механизмы и умеют применять эти знания в диагностике и лечении.

– Такой специалист должен обладать и совершенно иным уровнем клинического мышления: видеть человека, скажем так, на молекулярном, на биохимическом уровне. Недавно у вас с лекцией выступал Сергей Чудаков из Московского областного клинического НИИ, который считает: студентам не стоит так подробно учить анатомию человека, лучше пусть потратят это время на изучение медицинской биохимии. Согласны?– Не согласен! Если, не дай Бог, завтра какая-то катастрофа, то востребованы будут не биохимия и генетика, а именно базовые знания о строении человеческого тела.Технология бесполезна без грамотного доктора, без менеджера здравоохранения, умеющего эту технологию применять. Даже робот-хирург оперирует под контролем врача. И наша задача – такого врача вырастить.

Вот вы Антон, когда в вузе учились, слушали лекции в наклонном зале, а на каком ряду обычно сидели?

– В серединке.

– А как думаете, чем занимались те, кто сидел сзади?

– Ну понятно чем: дурака валяли, болтали, журналы читали.

– Да, потому что гаджетов тогда еще не было. А сегодня студенты на задних рядах все в телефонах сидят. Я как ректор все это прекрасно знаю.

Мы могли бы пойти по такому пути, как многие школы на Западе и в России, – запретить гаджеты в стенах учебного заведения. Но решили по-другому – не запрещать, а использовать их в учебном процессе.

Почему студент не слушает лекцию? Потому что ему неинтересно! Выходит, его нужно заинтересовать, заговорить с ним на том языке и в том формате, который он понимает. Так мы пришли к идее гаджетной анатомии. Слышали про такую?

– Не приходилось.

– Помните, вы когда учились, был атлас по анатомии человека под редакцией Синельникова. Количество экземпляров было один к десяти – то есть на десять студентов один атлас. За него дрались, чтобы посмотреть, полистать. Еще и нужно было читать и представлять, как же все это выглядит: кости, нервы, мышцы...

А сегодня мы даем возможность молодым людям все это увидеть в 3D через очки виртуальной реальности. Наши ребята написали программу, которая позволяет человека послойно «раздеть» – от кожи до  костей, а потом «одеть» обратно. Видно наглядно, как работает каждый орган.

Вы знаете, что наши ребята с этой разработкой выступали на «Машуке». И это полезно не просто для теоретического знания анатомии. С помощью такой программы мы можем планировать сложные хирургические операции, чтобы максимально снизить риск анатомических ошибок. Никакая биохимия, никакая генетика этого не заменит!

У нас суммарно со всеми клиниками в Ставрополе пять тысяч коек, на которых пациенты могут быть осмотрены в том числе и студентами нашего вуза. Это и есть полноценная университетская клиника.

– Но все равно, согласитесь, будущее медицины – именно за пониманием самых «тонких» механизмов работы нашего организма.

– Конечно, и тут мы стараемся двигаться в ногу с прогрессом. На днях закладываем камень в основание центра исследований микробиоты в Михайловске. Микробиота – это тот комплекс микроорганизмов, которые живут в человеческом теле – на коже, на слизистых оболочках.

Их примерно 3,5 килограмма. И так же, как человек влияет на Землю, эти микроорганизмы влияют на человеческий организм. Микробиоту можно сравнить с лесом. Представьте, что его вырубили или сожгли, и на его месте начинает расти совершенно новый лес, непохожий на предыдущий.

Именно поэтому после приема антибиотиков (особенно бесконтрольного), когда меняется своя, родная, микробиота, человек так долго восстанавливает иммунитет. Мы же предлагаем уйти от применения антибиотиков, создать им более эффективную и здоровую альтернативу.

Работает это так. Делаем посев микроорганизмов со слизистой оболочки человека, в нашей лаборатории выращиваем их клоны, оборачиваем в удобную оболочку (например, в виде капсулы) и возвращаем обратно в организм пациента. Такие манипуляции, поверьте, не очень дорогие. А наша лаборатория будет единственной на Северном Кавказе!

– Ваш вуз сегодня – это, так сказать, флагман медицинского образовательного кластера на Северном Кавказе. Совместные исследования с другими вузами часто проводите?

– Конечно! Мы очень дружим с аграрным университетом (лаборатория микробиоты им также интересна), с СКФУ – наработки по 3D-анатомии, которые представили студенты на «Машуке», были совместными. С НИИ овцеводства и козоводства занимаемся исследованиями стволовых клеток – это будущее регенеративной, восстановительной медицины.

С противочумным институтом тоже проводим совместные исследования, у нас уже открылась общая лаборатория, а скоро запустим центр иммунопрофилактики (он будет в Северо-Западном районе Ставрополя).

В этом центре планируем изучать вирусные гепатиты, иммунный дефицит и внутриутробные инфекции, генетические «маркеры» неинфекционных заболеваний.

Также у нас в планах – провести комплексную экологическую экспертизу Невинномысска и Кочубеевского района. Не просто оценим ситуацию с экологией и заболеваемостью, но и разработаем практические рекомендации по профилактике болезней.

– Уже несколько лет идут разговоры о том, что на базе СтГМУ появится университетская клиника. Но пока что никакого строительства не видно. Отказались от идеи?

– Само понятие «университетская клиника» воспринимается двояко. Скажем, в Москве принято так: медицинские организации отдают свои площади какому-либо вузу. Но нам вряд ли передадут целую больницу, а о строительстве нового, отдельного, медучреждения вообще речи нет – слишком большие вложения.

Поэтому мы внедрили более реалистичный проект: со всеми медицинскими организациями (их только в Ставрополе 16) вуз заключил договоры безвозмездного пользования площадями.Наши учебные аудитории есть сегодня везде, причем и в самых новых, только открывшихся медицинских организациях. Все это делается с единственной целью – повысить уровень преподавания, сблизить теорию и практику.– Помню, когда я учился, на некоторых кафедрах студентов даже до койки с пациентом не допускали...

– Был период, когда даже педагоги – наши профессора, доценты – не имели права заходить в палату к больным. Сегодня, к счастью, это уже в прошлом, мы плотно работаем со всеми без исключения медицинскими учреждениями.

У нас появилась очень хорошая практика, когда лекции для студентов читают главные врачи. И в аудитории стоит полная тишина – ребятам интересно, потому что главные врачи им не учебник пересказывают, а рассказывают от души то, с чем предстоит молодому доктору завтра столкнуться.

Много сотрудников у нас, которые совмещают с преподаванием врачебные должности. А врачи, в свою очередь, преподают. По моим подсчетам, у нас суммарно со всеми клиниками в Ставрополе пять тысяч коек, на которых пациенты могут быть осмотрены в том числе и студентами вуза. Это, на мой взгляд, и есть полноценная университетская клиника.

В Ставрополе в начале года открылась новая поликлиника в Юго-Западном районе, а там уже шесть наших кафедр. Наши преподаватели будут даже в новом ПЭТ-центре.

А вот вы были в новом перинатальном центре на Семашко? У нас там огромная учебная аудитория (почти 500 квадратных метров), которая оснащена для практических занятий. Учебные модели позволяют продемонстрировать 48 вариантов родов – от нормальных физиологических до патологических.

Студенты могут попробовать себя в роли медсестры, неонатолога, гинеколога, реаниматолога... И при этом учится и сам педагог, и бригада врачей, принимающих «роды», и те, кто стоит у них за спиной и наблюдает.

И вы знаете, конечно, очень сильная реакция у ребят, когда после всех их манипуляций загорается на панели красная лампочка: «Пациент погиб». Это мощный стимул, чтобы улучшить свои знания, практические прежде всего.

– Владимир Иванович, согласитесь, чем быстрее идет медицинский прогресс, тем неизбежнее мы будем сталкиваться с этическими ограничениями во врачебной профессии. А имеем ли мы моральное право подменять собой провидение – выхаживать детей с экстремально низкой массой тела, использовать стволовые клетки для выращивания новых органов, создавать трансгенных животных... Наверняка вы эти вопросы и со студентами на семинарах по биоэтике обсуждаете. И каков их ответ?

– Ну поймите, Антон, это же совсем молодые люди, у которых мнение по многим сложным этическим вопросам только формируется. Да мы и не можем иногда сами требовать от них однозначного ответа, потому что его порой нет и у профессионального сообщества.

Мы смотрим фантастические фильмы, в которых искусственный интеллект управляет миром. Это фантастика, но уже сегодня машина обыгрывает человека в шахматы, роботы управляют автомобилями, кораблями...

Мы понимаем, что трансгенные технологии уже внедрены в производство продуктов питания... Чем это закончится, пока не знаем. Но остановить прогресс и не развиваться, боясь оступиться, мы просто не можем. Науку мы не остановим!

Вы правы в том, что рано или поздно этическая составляющая очень остро встанет – на уровне Всемирной организации здравоохранения. Но чтобы сказать «Нет, стоп, это вредно!», человечество должно накопить некий негативный опыт, как это произошло, скажем, в биохимии, в фармакологии.

– Учитывая, с какой скоростью сегодня растет объем медицинских знаний, шесть-семь лет обучения для современного врача – этого достаточно?

– Современный врач должен учиться постоянно. На это, кстати, направлена и новая система профессиональной аккредитации и непрерывного образования.

Наших выпускников, которые уже получили диплом и свидетельство об аккредитации, мы не забываем. Для них с прошлого года ввели программу тьюторства, наставничества: выпускники могут обратиться к своим учителям и получить помощь в сложных клинических случаях. В период с сентября по октябрь – звонков огромное количество, а потом молодые врачи уже втягиваются в работу.

Мы перестроили полностью и всю систему обучения в вузе, поставили ее на практические рельсы. Это и гаджетная анатомия, и центры практических навыков, которых в вузе уже семь.

Открыли центр обучения эмерджентной помощи – он выглядит как приемное отделение в больнице, и здесь мы отрабатываем реальные клинические случаи из практики.

Ну, например, в субботу вечером обратился человек с улицы, у которого жалобы на боли в животе. А острый живот – это может быть хирургия, гинекология, даже онкология...

Вопрос: что доктору с таким пациентом делать, какие обследования назначить? И мы подобные клинические ситуации в обучающем центре отрабатываем.

– А вот уровень подготовки самих абитуриентов, которые к вам поступают, высокий?

– Качество приема мы сумели поднять благодаря нескольким шагам. Во-первых, мы ввели дополнительное профессиональное испытание – одни, кстати, из немногого числа вузов в России. Причем конкурс от этого даже не уменьшился. Но зато мы теперь берем от родителей тех детей, которых уже видели на экзамене, которых хорошо знаем. Это, на мой взгляд, очень важно!

Во-вторых, мы подняли минимальный балл – с 36 до 42. После этого отпали те, кто на всякий случай подавал документы по почте, а вот на самом экзамене ребят, хорошо мотивированных на дальнейшую учебу, стало даже больше!

Три года подряд мы набирали до 70% ребят по целевому набору. Мы постоянно увеличиваем целевой набор, и прежде всего для Ставрополья, потому что главная наша задача как вуза – это готовить кадры именно для края.

Даже из целевиков мы должны отбирать лучших из лучших. А у нас среди ребят с целевыми направлениями очень многие с медалями, с олимпиадами, конкурсами. Очень рад тому, каких высоко подготовленных ребят сегодня присылают и из соседних республик СКФО.

В этом году мы превысили планку среднего балла ЕГЭ в 70 баллов. Причем нет большого разброса, когда у одних абитуриентов 40 баллов, а у других 90 – в основном средне-высокий уровень поступающих.

И в целом эта наша комплексная программа по повышению качества приема дала положительные результаты. Плюс, кстати, мы ввели дополнительный экзамен по химии в первую зимнюю сессию – это своего рода проверка на остаточные знания после ЕГЭ.

– Многих отчислять приходится?

– Вас, наверное, цифра удивит, но мы за последние годы до ста человек ежегодно отчисляем. В основном, конечно, на средних курсах – я считаю, что до выпускного курса должны доходить именно лучшие ребята, нацеленные на работу врача!

– Кстати, еще несколько лет назад, помню, в СтГМУ поступали в основном ребята только с Северного Кавказа – ну такой имидж у вуза был. А сегодня много абитуриентов из других регионов?

– Пять лет назад у нас 25 человек обучалось из Краснодарского края, в то время как в Кубанской медакадемии было 150 наших ребят. А сегодня все наоборот – к нам едут и из Краснодара, и из Ростова поступать.

В этом году мы набрали абитуриентов из 30 регионов, из 48 – в ординатуру. Плюс не забывайте еще и про иностранных студентов, их уже больше тысячи! То есть, как вы говорите, имидж вуза изменить удалось!