"Оглядываясь назад с умилением..."

На международной книжной ярмарке в Москве «выстрелила» книга Людмилы Улицкой «Детство 43 – 53: а завтра будет счастье». Одним из соавторов издания стала наша землячка Юлия Ляликова

Неприметные штрихи послевоенного детства: выходной костюм из матрасной ткани («загляденье, а не костюм!»), заветная коробка «с добром» – цветными осколками стекла и аккуратно сложенной фольгой от шоколадки, самодельные тетради из обрывков газет, суповые тарелки с подписью по ободу: «Общественное питание – под огонь рабочей самокритики»...
История страны постигается через детали семейной истории, уверена российская писательница, лауреат Букеровской премии Людмила Улицкая. Весной прошлого года она объявила литературный конкурс «После Великой Победы», результатом которого и стало «Детство 43 – 53», названное в прессе одним из главных событий 26-й книжной ярмарки в Москве.
Эту книгу, буквально сотканную из деталей, писали сотни авторов из России, Казахстана, Украины, Беларуси, Израиля, США, Канады, Австралии, Германии. Бывшие советские дети сороковых-пятидесятых, «оглядываясь назад с умилением, храня в памяти черты уютных дворов, узких переулков, мощеных камнем улиц», рассказывают о своем детстве – бедном, но чудесном. Через эпизоды семейных историй, где-то трогательные, где-то страшные, они помогают нам, читателям, постичь подлинную историю страны.

Следы прошлого
В безыскусных рассказах детей послевоенной эпохи не обозначены географические координаты. Да они и не важны. Ведь и в старом московском дворике, и в ленинградской коммуналке, и в избах новгородской деревни одинаковой роскошью были белый хлеб, велосипед и мытье горячей водой с мылом. И на Псковщине, и на Кавказе вырезали лица арестованных родных на семейных фотокарточках, шили белые фартуки из занавесок и свято верили, что «завтра будет счастье».
Юлия Ляликова, которая представляет в этом удивительном человеческом документе Ставрополье, уже несколько лет собирает по крупицам историю своего рода.
«Что я могла сделать, чтобы удержать в реальности хотя бы память обо всем и обо всех? – во вступлении к семейному «учебнику» объясняет она потомкам, а может быть, собственной тревожной совести. – Мне ведь самой уже пора собираться в плавание по реке забвения, а я после себя кроме выплаканных слез ничего не оставила. Уйду я, уйдут вместе со мной и они. Как будто никого и не было на земле. И я поняла, что пора, давно пора оставить хотя бы на бумаге сохранившиеся в моей памяти следы прошлого...»
Услышав о «конкурсе Улицкой», Юлия Николаевна все лето корпела над записями и к сентябрю отправила 50 страниц текста на электронный адрес издательства. Через пару недель ей ответила сама Людмила Евгеньевна:
«Дорогая Юлия Николаевна! Ваше письмо замечательное! Я не смогу целиком опубликовать все, что вы написали, но, безусловно, возьму самое начало вашего текста... Мне жаль, что формат не позволяет напечатать все. Но таков замысел – показать то, что называют «народом»... Шлю вам привет и благодарность. У меня при чтении вашего письма было чувство теплого общения и глубокого понимания. Всего вам доброго».

Память в грязной луже
Год спустя в добротном издании «Детство 43 – 53», которое в первые же две недели разошлось в Москве 25-тысячным тиражом, Людмила Улицкая снова благодарит нашу землячку, заканчивая авторское предисловие словами: «Большой радостью для меня было письмо Юлии Николаевны Ляликовой, которым я открываю этот сборник. Я думаю, она лучше меня выразила чувства, которые владеют мной, когда я оглядываюсь назад».
О чем же уроженка Буденновска, член Конгресса интеллигенции Ставрополья смогла сказать лучше признанной писательницы, обладательницы престижных литературных премий? Предваряя рассказы сверстников о послевоенном детстве, Юлия Николаевна говорит о том, как страшна смерть памяти:
«Однажды осенью я шла дворами по каким-то своим надобностям, дорога пролегала неподалеку от обычной мусорки. Стараясь не вдохнуть специфических ароматов, я наткнулась взглядом на лежащий между мусорным контейнером и тропинкой старый альбом. Его страницы стояли веером, и ветер «листал» их, то приоткрывая, то захлопывая. Там были фотографии! Я остолбенела. Что это! Господи, что это?! Кто выбросил? Дети, внуки умерших стариков?..
Некоторое время я была в полном ступоре, даже забыла, куда и зачем шла. Не знаю, почему я не подняла этот альбом – побоялась лезть в грязную лужу? Теперь жалею, что не сделала этого. А тогда, повернув в сторону дома, не могла отделаться от воображаемой картины: альбомы, фотографии моей семьи валяются где-то у помойки, их разносит ветер, бросая в грязные лужи. А мимо идут люди, идут люди…
Я начала лихорадочно думать, как сделать так, чтобы такого не случилось. И, грешница, подумала, что никто не даст гарантии от такой смерти памяти, собираемой и хранимой десятилетиями в каждой семье, о родных, близких, если не предпринять каких-то, пока не знаю каких, мер...»

Презентация мечты
Три года назад Юлия Ляликова поделилась с «Открытой» мечтой: вот бы ее современники тоже записали все, что знают о своих родителях и дедах, а специалисты – пусть через много лет – собрали их нескладные рассказы и создали самую подлинную историю страны (см. «Живые крупицы истории», №20, 2010 г.).
Как в воду глядела! И прошло-то всего-ничего, а Юлия Николаевна уже едет в Москву на презентацию своей мечты и держит ее в руках – полукилограммовый труд в твердой обложке. Эта книга о вкусах, запахах, смертях, страхах и надеждах послевоенной поры. О деталях быта, которые ушли в прошлое, вроде кинопередвижки и очередей с фиолетовыми номерами на руках. О пустяках, на которые с избытком хватает теплоты воспоминаний, – стрижке «Бокс», суконных ботах и байковых панталонах с резинкой на колене.
Немало в книге картин страшных и горьких. Пьяные фронтовики-инвалиды выживают милостыней, потому что «в 1947-м цена одной буханки хлеба у спекулянтов превосходила их месячную пенсию». Запивают вином покалеченную жизнь, пока в одну ночь «с легкостью, не сравнимой с охотой на бездомных кошек и собак», их не отлавливают и не отправляют в дома инвалидов «закрытого типа».
Мальчик из интеллигентной семьи каждый вечер собирает свои любимые игрушки в картонную коробку и перевязывает шпагатом – «если бы страшное ГПУ пришло их выселять, у него все уже было готово для дальней дороги».
Девочку, дочку «врага народа», в чьем доме ГПУ уже побывало, в детдоме отучают писаться по ночам, заворачивая рулоном в матрас и ставя вниз головой – «чтобы моча текла на голову». А она в этом ужасе спасается обыкновенной девчачьей мечтой – стать артисткой...

Жест доброты
И все же, несмотря на человеческие драмы и трагедии, детство 43 – 53 оставляет самые светлые ощущения, столько в нем надежды, веры, великодушия, щедрости и прощения.
Вот военнопленный немец, студент консерватории, в доме своих бывших врагов долго скребет руки, прежде чем сесть за пианино, а потом беззвучно плачет над клавишами.
Беспризорник утешает мальца, осиротевшего после ареста матери: «Не переживай, я отдам тебе пол-улицы». (Царский подарок! Послевоенных сирот кормит попрошайничество, поэтому весь поселок поделен на участки, «работать» в которых «чужакам» запрещено.)
Вся книга переполнена добротой к миру («невероятно, но факт: в те годы в Гурьеве, как мне сейчас представляется, не было плохих людей… наверное, доброты требовало само время») и еще – сжимающей сердце нежностью к ушедшим родным.
Одна из авторов вспоминает, как выменяла у пленного немца игрушку – вырезанный из дерева паровозик, а дома мама в сердцах швырнула ее на пол. Когда, наплакавшись, девочка вернулась домой, ее папа, инвалид войны, чинил на кухне сломанную машинку. «Мой добрый тихий отец из тех, кто мухи не обидит… Прости меня, папа, я ничего не забыла».
Порой теряешься от того, за что они, дети войны, просят прощения, о чем исповедуются в письмах Улицкой. «Одна история из моего детства не дает покоя, тревожит душу поздним раскаянием. Давно я хочу рассказать об этом, но даже сейчас, более чем через 60 лет, стыд и боль охватывают меня». У женщины, написавшей эти слова, жизнь прошла, многие десятилетия за спиной, а заноза в сердце так и осталась: третьеклассницей она пожаловалась учительнице, что соседка по парте съела ее кусочек хлеба...
Людмила Улицкая признается: «Многие часы провела я с этими бесхитростными и правдивыми документами и нашла в них великие образцы сострадания и милосердия... Мне открылась какая-то новая правда о характере нашего народа – простодушном, бесконечно терпеливом, мужественном и милосердном».
«Радиола гремела... Люди приходили с третьей смены и ложились спать, но никто ни разу не выглянул и не потребовал утишить звук. Не было злобности: с неудобствами легко мирились, потому что любое из них сравнивалось с недавними военными тяготами и казалось несущественным. Верили, что впереди – лучшая жизнь, и радовались самой малости...»

Фатима МАГУЛАЕВА