«Моя жизнь, любовь и невзгоды на Ставрополье. Записки немецкого актера-военнопленного. 1916 - 1918 годы» - под таким названием в свет вышла книга о нашем крае в годы революции и Гражданской войны
Автор книги, тот самый немецкий актер-военнопленный, Эрик Бредт (1890 - 1965) - человек сложной, яркой и одновременно с тем счастливой судьбы, проживавший в переломные для России годы в Ставропольской губернии, в селе Средний Егорлык (более известном как Лежанка), позднее отошедшем к Ростовской области.
Несколько глав в книге Бредт посвятил своему пребыванию в Ставрополе, в тот самый момент, когда город захлестнула первая волна красного террора.
Вот как Григорий, прототип Бредта, описывает свое задержание дюжиной красноармейцев в Ставрополе по пути на родину, в Лейпциг:
- Ты арестован, буржуй. Какое у тебя оружие. Давай сюда!
Я смог опустить руки.
- Я не буржуй… Оружие мне не нужно. Я военнопленный германец.
- Замолчи! Оставь отговорки! Видно же, что ты буржуй… Контрреволюционер. На тебе буржуйская одежда.
О, бедный каракулевый воротник на моей кожаной куртке! Мне он казался таким поношенным, а поди ж ты, атрибут буржуазности!
- Посмотрите, у него с собой книги!
Хрестоматия Виктора Михайловича (Твердохлебова, товарища Бредта. - Авт.), которую я взял на время, русская грамматика и словарь. Это ли не доказательства гнилой интеллигентности!
Максим, сюда! Отведи его! В штаб полка! На допрос! Быстро!..
***
Несколько недель Бредт провел в тюрьме, став очевидцем расправы над офицерами царской армии, в том числе над 80-летним генералом Павлом Александровичем Мачканиным. Толпа солдат отвела «благородного седоволосого господина» на задний двор Петропавловского собора возле губернской тюрьмы и раздела.
- Сейчас мы будем вашему высокоблагородию делать орден и знаки отличия. Вперед! Сначала эполеты!
Одни держали его, а другие с помощью сабли вырезали на плечах куски мяса в виде погон. Потом сделали портупею, вырезав на теле длинную полоску, таким же образом сделали ордена и медали, крест св. Георгия. И оставили лежать истекающего кровью.
В Лейпциг Бредт попал только зимой 1919 года, где сразу вернулся к любимому театральному ремеслу. Но воспоминания переполняли его творческую натуру, искали выход, и он решает написать обо всем пережитом. Так, в 1926 году в издательстве Matthes появляется первый том его книги «Пахарь поневоле», а год спустя - и второй.
О книге много и хорошо говорили, успех воодушевил Бредта, и он наряду с работой в театре отдается писательской деятельности. В СССР об издании такой книги можно было и не мечтать - слишком много в ней правдивой жестокости, как со стороны красных, так и белых.
В 1932 году Бредт перебирается в Гамбург, устраивается в театр, одновременно сотрудничая с только что основанной радиокомпанией. Пишет для радио пьесы, занимается постановкой детских радиоспектаклей, выступает в авторских передачах, темами для которых нередко становятся произведения русских писателей.
Пишет пьесу о норвежском полярном исследователе Фритьофе Нансене, поставленную в Данциге.
***
Страшные годы войны Бредт провел в Гамбурге, который постоянно подвергался бомбардировкам. В 1943 году семья вынуждена была ради безопасности бежать из города, но сам Эрик оставался в нем до конца войны.
«Вспоминаю отца, сидящего на кухне с нами, своими детьми, и рассказывающего, - писала Эрика. - Он никогда не говорил о войне. Зато много рассказывал о жизни в русской деревне с лошадьми и коровами, о пахоте в степи, о хороших русских людях и как трудно пасти стадо овец.
Отец не мог забыть ужасных, но порою и прекрасных лет в России. А еще рассказывал, как однажды русская девушка, крестьянка, подарила ему синюю рубаху в белый горошек».
Девушку звали Настей, и в своих воспоминаниях Эрик Бредт возвращался к ней и к жизни в Лежанке снова и снова.
Уже после Второй мировой Бредт, к тому времени известный актер, пишет вторую, более обстоятельную версию своих воспоминаний, охватывающих спокойную предреволюционную жизнь военнопленных, работавших в крестьянских семьях Ставрополья, революционный 1917 год и вихри Гражданской войны.
Этот рассказ от первого лица получился более подробный, чем в «Пахаре поневоле», и более реалистичный. В отличие от первой книги художественно-философского плана, с обобщенными характерами, размышлениями о войне и мире, о бытии героя, оказавшегося в чужой стране, новая рукопись была основана уже исключительно на реальных событиях, хотя и не утратила прежнего эмоционального накала.
Было изменено и название будущей книги: «Настя. История моей жизни, любви и невзгод в Лежанке».
Почти все русские друзья и знакомые Бредта сгорели в том всеохватном пламени братоубийственной бойни: одних порубили белые, других расстреляли красные. Немецкого военнопленного и актера Эрика Бредта судьба взяла под крыло.
Не стало Эрика Бредта в 1965 году. Его рукопись лежала в письменном столе нетронутой почти полвека, пока, наконец, Ерика не прочитала ее внимательно. И с изумлением для себя вдруг поняла, что Лежанка, которой нет на карте, - это же Средний Егорлык, степное южное село в Ростовской области, существующее на самом деле!
В 2009 году Эрика приезжает в Средний Егорлык, где знакомится с краеведом, бывшим директором Средне-Егорлыкской школы Николаем Ватутиным. На Рождество Николай Федорович прислал Эрике в подарок свою книгу «Человек и малая родина», в которой, в том числе, написал и об Эрике Бредте.
Завязалась переписка, которая очень скоро переросла в обоюдное желание перевести и издать рукопись Бредта в России.
«Книга принадлежит Лежанке, она принадлежит истории этого места, она ближе и роднее жителям Лежанки, чем людям в Германии», - писала Эрика Николаю Ватутину.
Николай Федорович прочитал рукопись, перевел ее и художественно отредактировал. Так, в 2012 году скромным тиражом в сто экземпляров вышла книга «Настя. Моя жизнь, любовь и невзгоды на Ставрополье». Разлетелась в считанные дни.
И самой Эрике, и Николаю Федоровичу хотелось выпустить дополнительный тираж, но замыслу мешал осуществиться финансовый вопрос. Возможным издание стало уже в этом году стараниями ставропольского издателя Андрея Надыршина.
Более того, в книгу вошла не только первая часть ранее опубликованной рукописи «Настя», но еще и вторая, неизданная, - «Ставрополь», о перипетиях Эрика Бредта в губернском центре, который тогда находился под красными.
«Я благодарю всех от всего сердца и желаю книге моего отца найти много заинтересованных читателей в Лежанке и в России», - писала Эрика своему другу Николаю Ватутину.
«Моя жизнь, любовь и невзгоды» - это не просто картина глазами иностранца о бурлящей в революционном котле России, это, прежде всего, повествование крайне наблюдательного, переживающего, страдающего и тонко восприимчивого к превратностям судьбы человека, оказавшегося в водовороте любовных и житейских страстей.
Эрик Бредт никогда не был военным человеком (часть его рукописи о годах, проведенных в форме военнослужащего Германской армии, только ждет своего часа, чтоб увидеть свет), его страстью была сама жизнь, в феерических ее проявлениях, которая оказалась богаче, сложнее и причудливее любой сыгранной им роли.
Комментарии
Спасибо за книгу, за перевод, за память и историю! Очень трогательно, интересно, захватывающе!
Мой интерес свёлся к Среднему Егорлыку ( Лежанке) после изучения вопроса о переселенцах из Харьковского уезда в 40-ые годы 19 века в Кавказскую область. Местом переселения, а точнее пунктом , куда переселились после дороги наши земляки было село Среднеегорлыцкое. Чуть позже, после распределения переселенцы осели в Лопанке. Это недалеко от Среднего Егорлыка.
Узнав об этой истории, появилось желание поделиться ею со своими земляками тут, в Украине!
Ещё раз спасибо!
- ответить
Постоянная ссылка (Permalink)Спасибо за прекрасный материал,эта статья поднимает газету на больший уровень, показывает истинное человеческое отношение, проверенное временем! Интересно было бы прочитать отрывки из этой книги, для нашего населения и подрастающего поколения это стало бы источником нового восприятия мира! Но это для людей образованных, умеющих ценить и книгу и художественное слово! Спасибо автору за поднятую тему!
- ответить
Постоянная ссылка (Permalink)Спасибо, за книгу! Всю жизнь жила с воспоминаниями бабушкиных рассказов о Лежанке, о зарубленном белыми ее отце и дяде, недавно вернувшихся с войны. Но всю жизнь мои представления обо всем были осколочными, обрывчатыми и от этого порой недомысленными и болезненными. И только после прочтения книги все мои мозаичные представления стали оконченной понятной картиной, просто душа созрела. Бесконечно благодарна автору, умнейшему человеку, и всем сопричастным к ее публикации. Мне посчастливилось получить один экземпляр из первых 100.
- ответить
Постоянная ссылка (Permalink)Добавить комментарий