Вызовы великой империи

 

Антигрузинская истерия, серия терактов в Дагестане и Ингушетии, жесткое укрепление «вертикали власти» в национальных республиках, кадровые перестановки в руководстве Чечни… В последнее время – как, пожалуй, и всегда – Кавказ приковывает пристальное внимание журналистов, политологов, политиков.

О том, что сегодня происходит в нашем взрывоопасном регионе, корреспондент «Открытой» газеты беседует с директором Центра стратегических исследований Кавказа, деканом факультета международных отношений Пятигорского государственного лингвистического университета, доктором политических наук, профессором Виктором Паниным. Показательно, что, начавшись с обсуждения региональных проблем, наш разговор постепенно вышел за рамки не только Кавказа, но и России. 

 

 

- Виктор Николаевич, начну с вопроса в лоб: каким вам видится проблемное «лицо» нашего региона?

- Конечно, круг проблем на Кавказе очень большой. Не буду оригинален, если скажу, что в первую очередь это очень высокий конфликтный потенциал - недаром Кавказ отличается большим количеством межнациональных и межрелигиозных конфликтов, в том числе скрытых. В сфере политики я бы отметил клановость, слабость «вертикали власти». Немало социально-экономических проблем: высокая бюджетная дотационность территорий, массовая безработица, криминал, теневой бизнес.

- И какие факторы определяют эту безрадостную картину?

- Главное - это очень сложная национальная палитра, ведь здесь проживают представители более ста национальностей. В одном лишь Дагестане живут представители более 48 языковых групп, без преувеличения, здесь каждый аул - отдельный этнос. Кавказ - регион исконно аграрный, коренное население всегда кормилось за счет земли. При этом, в силу природных условий, здесь была чересполосица: в одном селе землица хорошая, а у соседей - не очень. Поэтому и шла постоянная борьба за лучшие наделы - что, наслаиваясь на пестрый национальный состав, в итоге перерастало из бытовых в этнические конфликты.

При этом Кавказ всегда занимал особое геополитическое и геоэкономическое положение на стыке зон влияния региональных и глобальных сверхдержав. Помните из истории, что здесь проходили главные торговые пути из Европы в Азию, в том числе Великий Шелковый путь. И недаром многие террористические организации, действующие как в России, так и за рубежом, имеют одну общую программную цель: отторжение Северного Кавказа от России и создание здесь либо отдельного исламского государства, либо некой группы исламских «квазигосударств».

В этих условиях очень большое значение приобретает миграционный фактор. Не секрет, что сейчас в национальных республиках активно работают эмиссары радикальных мусульманских организаций - они вербуют молодых ребят, которые вывозятся на учебу в страны Ближнего и Среднего Востока. Затем молодежь с «промытыми» мозгами возвращается обратно на Кавказ и начинает проповедовать ислам, кардинально отличный от традиционного. Так коренному населению пытаются навязать ложную систему ценностей. А на многих территориях это сопровождается выдавливанием русских жителей - как, скажем, в восточных районах Ставрополья. Изменился и главный вектор миграции в наш регион - если раньше он был направлен из Южного Кавказа, то сейчас - из стран Средней Азии.

- Простите, Виктор Николаевич, а что такое Южный Кавказ?

- Хороший вопрос. Сегодня в географии кавказского региона существует большая терминологическая путаница, в какой-то мере, кстати, искусственная. Так, изначально наш регион делился на Северный Кавказ и Заказказье, граница между которыми проходила по Большому Кавказскому хребту. Правда, при этом возникал закономерный вопрос: а где же тогда, собственно, сам Кавказ? По этой причине сегодня становится все более распространенным термин «Южный Кавказ» - это то самое Закавказье, а именно Грузия, Армения и Азербайджан.

Есть и крайне радикальные взгляды на географическое районирование региона. Например, некоторые азербайджанские аналитики разделяют Кавказ на Северный, Центральный и Южный. Ну, с первым все понятно. К Центральному эти ученые относят территорию Закавказья, а Южный Кавказ, по их мнению, - это исконно армянские и азербайджанские территории, которые в войнах XVIII-XIX веков были захвачены Ираном и Турцией. Подход, прямо скажем, откровенно антироссийский. Ведь при делении Кавказа на Южный и Северный признается, что Россия контролирует половину региона - а в случае разделения Кавказа на три субрегиона России остается только треть.

Серьезная путаница даже в таком вопросе: какие территории относить вообще к Северному Кавказу? Например, ученые до сих пор спорят, относится ли к нему Калмыкия.

- Но если федеральные власти до сих пор не могут определиться с границами региона, то как вообще они могут решать местные проблемы?!

- Дело не в определении границ, а в том, что у государства сегодня нет четкого видения, что делать с Кавказом. Ныне в Москве господствует такой принцип: поднимем экономику - остальное приложится. Вот и вливают сюда гигантские деньги - а они исчезают, как в бездонной бочке. Конечно, реальные проблемы - социальные, политические, межнациональные - подобная финансовая политика не решает.

Разумеется, отсутствие четкого видения региональных проблем - беда не только нынешней власти. Еще в советское время на Кавказе были допущены серьезнейшие ошибки, плоды которых мы пожинаем до сих пор. Это, например, разделение территории Кавказа на искусственные национально-территориальные образования, выселение и заселение отдельных этносов. Скажем, единый ареал расселения осетин поделили на две Осетии - Южную и Северную, которые сейчас еще и относятся к двум совершенно разным государствам. Часть восточных районов Ставропольского края сдали в аренду Дагестану - отсюда нынешние территориальные трения на границе двух регионов. И таких примеров масса.

- Может быть, решение всех проблем - вообще отказаться на Северном Кавказе от национально-территориального деления?

- На этот счет в научной среде существуют две принципиальные позиции. Сторонники первой предлагают полный отказ от национально-территориальных образований в составе России (автономных округов, республик). Оставить их имеет смысл только в том случае, если на данной территории какой-то коренной этнос доминирует с очень большим перевесом - как, например, в стране басков в Испании.

Вообще, если обратиться к истории, то в царской России национально-территориальных образований было всего два. Это Польша и Финляндия. Создавать их в массовом порядке стала советская власть - хирургическим путем, порой без учета местных особенностей, конфликтного потенциала. Нередко получались химеры, которые жизнеспособны были только в условиях тоталитарного государства, где центральная власть жестко подавляла все скрытые конфликты.

Как выяснилось позже, подобная национальная политика - бомба замедленного действия. Именно поэтому, когда этносы вырвались из-под пяты советской диктатуры, начался «парад суверенитетов». Сегодня в каждой из таких автономий есть национально-этническое большинство и меньшинство, между которыми существуют жесткие трения - прежде всего в политической и экономической сферах. Например, в Адыгее коренное население, адыгейцы, составляет только четверть жителей - но вся власть в республике сконцентрирована в их руках.

- А сторонники второй позиции, видимо, предлагают все оставить, как повелось еще с советского времени?

- Не совсем так. Они считают, что немедленный отказ от национальных образований непременно приведет к гражданской войне. Вполне резонно, надо сказать. Поэтому и предлагают оставить имеющуюся структуру федеративного устройства - но лишь до тех пор, пока не произойдет коренного изменения менталитета россиян и уровня социально-экономического развития России. И первый шаг к реформе российской государственности, а именно укрупнению регионов, - это создание федеральных округов.

- В то же время сейчас успешно идет процесс объединения в Пермском и Красноярском краях, объединяется Иркутская область с Усть-Ордынским автономным округом, а Камчатская область - с Корякской. Причем при подавляющей поддержке населения. Почему такое невозможно на Кавказе?

- В каждом из перечисленных вами случаев ситуация следующая: объединяется экономически мощная метрополия и малый, дотационный национальный регион. Естественно, этнические элиты заинтересованы в том, чтобы получить широкий доступ к ресурсам метрополии. Да, в случае Краснодара и Адыгеи объединение не пошло. Во-первых, Адыгея - далеко не депрессивный регион. Во-вторых, ментальность горцев радикально отличается от ментальности сибирских этносов

- Кстати, к вопросу о Чечне. Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в республике?

- Я далек от оптимизма. Если говорить об информационном пространстве, то, увы, Россия проиграла обе чеченские информационные войны. СМИ создали бандитам, которые орудуют в Чечне, ореол мучеников: их в газетах называют «полевые командиры», будто это какие-то повстанцы, партизаны. А наших солдат журналисты уничижительно именуют «федералы». Казалось бы, мелочь, но ведь она подсознательно программирует отношение всего общества к происходящему.

Главная задача России сегодня - это преодолеть отчуждение чеченцев от остальных россиян. Жители Чечни должны чувствовать себя полноценными членами большой российской семьи. Для этого, в первую очередь, надо поднимать образование - ведь за последние десять лет в республике выросло поколение тех, кто вообще не учился в школе, а жил войной. В целом же задачи, стоящие перед государством в Чечне, такие же, как и во всех регионах Северного Кавказа - только решать их нужно вдесятеро быстрее и увереннее.

- Виктор Николаевич, а как вы оцениваете влияние на российскую политику на Кавказе дипломатических «игр» соседней Грузии?

- Начнем вот с чего. Национальная «бомба» замедленного действия была заложена на территории Грузии еще в советское время. Это касалось и политики в отношении Абхазии и Осетии. Сегодня я вполне понимаю позицию северных осетин - помочь своим братьям в борьбе за независимость, то есть против Грузии. При этом и Южная Осетия традиционно тяготеет к России - там большинство населения имеют российское гражданство.

Сегодня в Грузии существует авторитарный марионеточный режим во главе с Михаилом Саакашвили, это факт. Режим этот финансируется США - и это тоже факт. А любой авторитарный режим опирается на необходимость постоянно иметь в наличии либо «внутреннего», либо «внешнего врага», в борьбе против которого и можно сплотить нацию. Вот проамерикански настроенная грузинская правящая элита и выбрала в качестве такого «врага» Россию.

И все демарши властей Тбилиси - вы-дворение наших миротворцев, арест дипломатов, надуманные обвинения во взрыве газопровода - преследовали одну цель: спровоцировать Россию на жесткие ответные действия. Чтобы потом можно было раздуть на весь мир скандал: мол, великая Россия напала на маленькую Грузию. Но, к счастью, руководству нашей страны хватило мудрости, чтобы не втягиваться в этот искусственно навязываемый конфликт.

- А как же антигрузинская истерия, которая развернулась в нашей стране?! Даже президент Путин признал, что мы перегнули палку!

- Кремль на грузинский выпад отреагировал мягко, взвешенно. Что же касается развернутой в обществе антигрузинской кампании, то здесь уж наши бюрократы постарались... Ошибочную позицию заняли и СМИ - они должны были показать читателю, зрителю: застрельщиком конфликта выступила грузинская правящая элита, а грузинский народ ни в чем не виноват. Но, увы, российские СМИ не взяли на себя такую гражданственную ответственность. В итоге получилось то, что получилось.

- Кто вообще дал право в этой ситуации американцам так явно и демонстративно навязывать Грузии свою позицию, сталкивая ее лбом с Россией?

- Ответ будет очень краток: «Кто платит деньги, тот заказывает музыку». Известный американский политолог и яростный русофоб Збигнев Бжезинский еще в 90-е годы прошлого века прямо указывал в своей книге «Великая шахматная доска», какие территории СССР попадают в зону национальных интересов Америки - и должны быть отторгнуты от сферы влияния России. В число таких территорий входит и Кавказ, на котором американцы получили прекрасный плацдарм в виде Грузии, а сегодня он расширяется и за счет Азербайджана.

Планета сравнительно недавно отошла от модели биполярного мира, а какая конфигурация мира выстраивается сейчас, пока неясно. Поэтому у американцев и есть определенная эйфория от возможности бесконтрольного применения силы и навязывания своих решений в области международных отношений. И это будет продолжаться до тех пор, пока не появится другой геополитический блок, который будет способен воссоздать определенный баланс расстановки сил в мире. Как будет выглядеть этот блок, говорить пока преждевременно, но полагаю, без России там не обойдутся.

- Но почему США так яростно сражались за украинскую «оранжевую революцию». Им что же, интересны наша Брянщина и Смоленщина?

- Недавно я принял участие в XVI международном экономическом форуме в польском горном курорте Крыница - этот конгресс еще называют «восточно-европейским Давосом». В воздухе витала идея: второй мировой сверхдержавой должен быть Евросоюз. Снова вернемся к истории.

Идея объединенной Европы родилась в середине прошлого века - убежденным ее сторонником был, например, генерал де Голль. Но только в формате «Единая Европа от Владивостока до Дублина» она сможет стать лидирующим геополитическим блоком в мире. И это прекрасно понимают в современной Европе. Вот поэтому на конгрессе речь и шла, в частности, о вариантах сближения позиций России и Европы - и в социально-политической, и в экономической сфере. Примеры подобного сотрудничества мы можем наблюдать уже сейчас: строятся новые нефте- и газопроводы, российский бизнес все активнее проявляет себя на европейских рынках.

Соответственно, у Америки возникает закономерное желание не допустить усиления Европы за счет России. Методика описана тем же Бжезинским: создается искусственный «санитарный кордон» между «старой» Европой и Россией в виде антироссийски настроенных государств Восточной и Центральной Европы. Почему, думаете, в НАТО приняли Польшу? В первую очередь за ее геополитическое положение. Из этого сценария и «оранжевая революция» на Украине.

- Показательно, что из всех политических игр на постсоветском пространстве Россия неизменно выходит проигравшей. Почему?

- В 80-90-е нашей страной были упущены многие важные геополитические преимущества. Борис Ельцин, с целью удержаться у власти, пошел на многие действия, которые иначе как национальным предательством я назвать не могу. Это, в частности, Крым, раздел Черноморского флота, Севастополь… Вот в наследство Владимиру Путину и досталось разгребать все эти «авгиевы конюшни».

Впрочем, и сегодня нашим дипломатам порой не достает гибкости. У Москвы иногда доминирует такой стереотип, будто все бывшие союзные республики - вассалы России. Мы даже не пытаемся делать вид, что стоим с ними на равных, а зачастую действуем с позиции диктата - чаще политического, а иногда и экономического. Конечно, игра должна быть намного тоньше: когда Россия покажет, что она - экономический магнит на постсоветском пространстве, гарант безопасности, то наши соседи сами потянутся к нам.

- Иными словами, будь наши дипломаты изворотливее, мы бы переигрывали Америку?

- Не совсем так. Дело не только и не столько в нашей дипломатии. Главное - в общем видении, понимании и реализации стратегии развития России как во внутренней, так и во внешней политике. Большое значение играет и наличие у США значительных информационных ресурсов. Заметьте, все клише, используемые в мире в отношении России, из американского багажа - «дырявые треухи, медведи на улицах, водка ведрами, небритые мужики...».

Сегодня этот стереотип, навязанный американской пропагандистской машиной, надо поломать. Для этого, например, активно развивается российское иновещание, создан международный телеканал «Russia Today». В то же время нужно бороться и с показушным поведением наших нуворишей, которые сорят деньгами на известных курортах и тем самым дискредитируют страну в глазах мирового сообщества.

- Но если к России в мире относятся скорее настороженно, чем благосклонно, то Америку уж точно не любят?

- Вы правы. «Золотой век» США прошел - он пришелся на середину прошлого века. Сегодня Америка слишком прямолинейна во внешней политике, ей не достает гибкости, которая непременно должна присутствовать в дипломатии. Поэтому престиж США во всем мире неуклонно падает, особенно если говорить о мусульманском мире.

Да, собственно, Америка и внутренне уже не та, что была раньше. Еще лет двадцать назад типичного американца описывали как WASP - «белый англо-саксонский протестант», знаменитая «белая кость». По прогнозам ученых, к середине нынешнего века соотношение белых и небелых в США приблизится к 50/50. В южных штатах на улицах гораздо чаще слышится испанская речь, нежели английская, а влияние латиноамериканской культуры ощущается повсеместно.

- Странно об этом слышать. По-моему, в Евросоюзе проблема многокультурности стоит намного острее, чем в Америке?

- Просто американцы не слишком афишируют свои внутренние трудности, пытаясь сохранить имидж «великой единой силы». Пожалуй, сегодня самая серьезная проблема Евросоюза - то, что он отхватил себе слишком большой кусок, чтобы переварить который потребуются десятилетия. Например, это страны с низким уровнем жизни вроде Румынии или Болгарии. Именно поэтому, кстати, никогда не дойдет до принятия России в Евросоюз - нас просто не «проглотят». Думаю, наши отношения и дальше будут развиваться больше в экономической сфере, как и сегодня - без претензий на полную интеграцию.

- А кого бы из наших союзников в масштабах планеты вы отметили помимо Евросоюза?

- Сейчас у России нет явных союзников - как, впрочем, нет и явных врагов. Как говаривал наш император Александр III, у России два стратегических союзника - русская армия и русский военно-морской флот. Из лидеров стран СНГ мне более всего импонирует позиция президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который не стал так откровенно разыгрывать антирусскую карту, как, например, это сделал Эдуард Шеварнадзе или прибалты. Сегодня неплохие отношения складываются с Таджикистаном, Киргизией, будем надеяться, что и с Туркменией.

Повышается рейтинг России в Юго-Восточной Азии. Нас включили на правах наблюдателя в Организацию исламской конференции. Вспомните, как принимали Путина во время недавнего визита на Ближний Восток - как никакого другого мирового лидера. Хорошие позиции мы имеем в Индии, Китае.

- Как вы считаете, Виктор Николаевич, в перспективе Россия сможет сформировать некую коалицию союзников по типу стран Варшавского договора или Совета экономической взаимопомощи?

- Если речь вести о возрождении некоего «социалистического лагеря», то такого однозначно не будет. Россия извлекла уроки из советского прошлого - и больше не хочет быть дойной коровой для других стран. В 1979-м году я работал в Южном Йемене, который незадолго до этого вышел из зоны британского влияния и попал в «социалистический лагерь».

И вот я как-то спросил йеменца: какой нации вы больше всего благодарны? Оказалось, что вовсе не русским, а англичанам. Как мне сказал абориген, именно британцы научили жителей Йемена строить дороги, не воровать, а работать и зарабатывать полученное. В то время как Советский Союз просто бездумно вкачивал туда огромные деньги без надежды на отдачу. Логика проста: заработанное ценится гораздо выше, чем подаренное.

Сейчас Россия ведет прагматичную политику, основанную на собственных, а не чужих национальных интересах - мы не позволяем, чтобы нас считали бычком, которого можно вести куда кому-то вздумается. Нам нет необходимости вмешиваться в те конфликты, где наших интересов нет. В этом случае России гораздо выгоднее выступать в качестве посредника. Например, мы остерегали США от агрессии в отношении Ирака, в том числе показывали, что американцы получат там головную боль на много десятилетий вперед. В итоге так и вышло. Позиция третейского судьи самая выигрышная, хоть и сложная. До нее надо дорасти. Мы доросли.

- И в то же время нас частенько упрекают, что Россия явно благоволит «странам-изгоям».

- Давайте определимся, что такое «страны-изгои». Это опять-таки термин из американского политического лексикона. Просто Америке не нравится, что мы выстраиваем отношения с теми странами, которые умеют показывать ей зубы. Сколь бы одиозным не был тот или иной государственный лидер, сегодня Россия выстраивает с ним отношения на основе общности не идеологических, а экономических или стратегических интересов. Это очень важно!

Например, мы нашли точки соприкосновения со многими странами Латинской Америки - Никарагуа, Боливией, Венесуэлой, Чили, Бразилией. Мы заинтересовали их своим конкурентоспособным вооружением, совместными проектами по освоению недр - а вовсе не желанием сообща играть против США, как это пытаются представить некоторые силы в Америке.

Или взять наши отношения с лидерами ХАМАС. Уверен, если бы Кремль вовремя не выстроил диалог с ХАМАС, победившим на парламентских выборах в Палестине, то мы могли бы получить новую волну радикалов на Северном Кавказе. Причем так же ровно, как с Палестиной, мы дружим и с Израилем. Вот это и есть тот здоровый прагматизм, который, надеюсь, окончательно стал главной доминантой нашей внешней политики.

 

Беседовал

Антон ЧАБЛИН